– Зря ты затеял сие дело, княже, – проворчал прямодушный Громобой. – Хорошо, коль одолеет Урус-хан Мамая, а ежели не одолеет и сбежит обратно в Синюю Орду? Мамай ведь тогда отыграется на Рязани, как пить дать!

– Не каркай, воевода! – огрызнулся Олег.

Беки и нойоны, пришедшие в Сарай из Синей Орды, относились к Бухторме с откровенным пренебрежением, как и ко всем прочим золотоордынским вельможам, присягнувшим на верность Урус-хану. Это объяснялось тем, что все военачальники и нукеры Урус-хана были прекрасными наездниками и стрелками из лука, все они мастерски владели саблей и умело кидали аркан. Урус-хан сам был воином до мозга костей, поэтому в его войске и в ближайшем окружении мало кто умел читать и писать, зато всякий крепко сидел в седле и был искусен во владении оружием.

Золотоордынская знать со времен Узбека в значительной степени отошла от старинного кочевнического быта, сопряженного со многими трудностями и лишениями. Вельможи из свиты Узбека и его сыновей привыкли к удобствам городской жизни, к ваннам с горячей водой, к фонтанам из чистой проточной воды, к роскошным одеяниям, к досугу, наполненному музыкой, пирами, танцами полуобнаженных рабынь, чтением мудрых книг и рассуждениями на философские темы. Эти люди не утратили свой родной татарский язык, хотя многие из них свободно говорили на арабском и персидском наречиях, они по-прежнему довольно ловко вскакивали в седло и умели стрелять из лука. Но при этом мало кто из них мог укротить необъезженного степного скакуна, набросить аркан на шею врагу и метко поразить цель стрелой. Все эти навыки приобретались только в кочевье. Переселившись в города, золотоордынская знать утратила былую неприхотливость и воинственность.

В Синей Орде тамошняя знать еще не отошла от сурового родо-племенного уклада, проводя большую часть года в кочевьях, а не в городах. По этой причине войско Урус-хана было более сплоченным и неприхотливым, что и позволило ему отбить у золотоордынских чингизидов Ас-Тархан и Сарай.

Для управления левобережными поволжскими землями Золотой Орды Урус-хану приходилось волей-неволей использовать уже отлаженную местную налоговую систему и местное самоуправление в куренях и аилах. Для этого Урус-хану потребовалось привлечь к себе на службу людей из здешних знатных родов, хорошо знакомых с административными и налоговыми делами. Военачальники Урус-хана умели только грабить и отбирать, заниматься упорядочиванием податных поступлений, улаживанием споров между купцами и ремесленниками они не могли. Для этого Урус-хану были нужны такие люди, как эмир Бухторма.

У эмира Бухтормы было три жены. Старшую из этих трех жен звали Дурджахан-хатун. Эта властная женщина была родом из кипчакского племени кунун. Бухторма сам был наполовину кипчаком: его отец был татарином, а мать происходила из кипчакского племени джерсан. Золотоордынские татары давным-давно до такой степени смешались с приволжскими и донскими кипчаками, что говорили ныне на здешнем степном наречии, совершенно позабыв монгольский язык, на котором изъяснялись их прапрадеды, пришедшие на эти земли под стягами хана Бату, внука Чингисхана.

Донских и поволжских кипчаков русичи называли половцами, обратив внимание на песочно-желтоватый цвет их волос. Половый на древнерусском наречии означает «желтый». Русь и половецкие кочевые племена до прихода монголов соседствовали более ста лет. И это соседство далеко не всегда было мирным. Орда Бату-хана, захватившая донские и приволжские равнины до самого Джурджанского моря и Кавказского хребта, поглотила многочисленных кипчаков, которые со временем стали основной боевой силой золотоордынского войска. К моменту смерти хана Батыя на землях его улуса оставалось всего четыре тысячи монгольских семей. Основная масса монголов откочевала на восток к озеру Балхаш и к реке Иртыш в более привычные для них места обитания.

Олег и Дурджахан-хатун были давно знакомы. Свадьба Бухтормы и Дурджахан-хатун свершилась в ту пору, когда Олег был заложником в орде. Будучи приятелем Бухтормы, Олег присутствовал на этом торжестве. С той поры минуло двадцать пять лет. Ныне Олегу было сорок лет. Дурджахан-хатун была на два года его старше. Бухторме уже перевалило за сорок пять.

Едва Бухторма отбыл в ханский дворец, как Дурджахан-хатун пригласила Олега к себе на женскую половину. От нее пришла немолодая молчаливая служанка, которая и привела Олега в женские покои, расположенные на первом этаже дома.

Олег и Дурджахан-хатун встретились в небольшом помещении, узкие окна которого выходили на небольшой фруктовый сад.

Олегу Дурджахан-хатун запомнилась двадцатилетней девушкой, прекрасной лицом и телом, такой она была при их последней встрече перед долгой разлукой. Ныне красота Дурджахан-хатун заметно поблекла и увяла, на ее лице залегли морщины, круглые щеки слегка обвисли, некогда прекрасная белая шея обрела широкие мясистые складки, которые не могли скрыть драгоценные ожерелья, уложенные в несколько рядов. У Олега возникло подозрение, что Дурджахан-хатун мучает какой-то застарелый недуг, из-за этого она и выглядит несколько располневшей и обрюзгшей. Жены некоторых рязанских бояр по возрасту чуть старше Дурджахан-хатун, но при этом они замечательно выглядят, поскольку совершенно здоровы.

Беседуя с Олегом, Дурджахан-хатун полулежала на софе, опираясь на мягкие круглые подушки. На ней было длинное цветастое платье с широким подолом из гладкой шелковой ткани, из-под которого выглядывал нижний край белой исподней туники. Ее голову с тщательно прибранными волосами венчала конусообразная шапочка из тонкого белого войлока, покрытая полушелковой кисеей. Другая полупрозрачная накидка окутывала плечи и полные руки Дурджахан-хатун, сквозь нее поблескивали золотые браслеты и ожерелья из жемчуга и камней-самоцветов.

Супруга Бухтормы с довольной улыбкой приняла подарок Олега – драгоценное очелье с серебряными подвесками, на которых переливались крошечные зеленые изумруды.

Олег хоть и поразился в душе тому, как безжалостно время обошлось с красавицей Дурджахан-хатун, тем не менее внешне он ничем не выдал своего внутреннего разочарования.

Дурджахан-хатун была все так же сметлива и любопытна, ей было известно все, что творится в Сарае и в ханском дворце, куда она тоже имела доступ, как и ее муж. Жены Урус-хана ценили Дурджахан-хатун как интересную собеседницу и опытную советчицу, поэтому часто приглашали ее к себе в гости.

Олег стал расспрашивать Дурджахан-хатун про Урус-хана и его ближайших советников, желая понять, что они за люди и сможет ли он опереться на них в своем противостоянии с Москвой.

– Урус-хан чрезвычайно спесив, жесток и подозрителен, служить ему – это все равно что ходить по лезвию меча, – откровенно поведала Олегу Дурджахан-хатун. – Урус-хан никчемный правитель, но отменный воин. Даже если Урус-хан победит Мамая и приберет к рукам всю Золотую Орду, добром это не кончится. Нойоны и темники Урус-хана все время поглядывают на восток, где простираются земли Синей Орды. Там у них остались семьи, родовые пастбища и стада, их рабы и данники. Туда они хотят вернуться и сделают это при первой же возможности. Урус-хан не робкого десятка, в сражениях он не прячется за спинами своих нукеров в отличие от Мамая, поэтому вряд ли умрет от старости. Как только Урус-хан сложит голову в сече, его войско без промедления уйдет с берегов Волги за реку Яик к своим родным кочевьям.

– А ежели Урус-хан убьет Мамая, что будет тогда? – спросил Олег, не скрывая того, что он желает именно такого развития событий.

– На какое-то время Урус-хан объединит Золотую Орду под своей властью, только и всего, – пожала плечами Дурджахан-хатун. – Однако торжество Урус-хана не будет долгим, рано или поздно его убьют или сыновья Мамая, или кто-то из ближайших родственников, или очередной царевич-оглан, собравший орду из разного степного отребья. Золотая Орда корчится в агонии, и спасти ее от окончательного развала может только правитель вроде хана Узбека. А где такого взять? – Дурджахан-хатун досадливо махнула рукой, на которой сверкнули золотые перстни и браслеты. – Если хан Джанибек, сын Узбека, еще годился в великие правители по образу своего мышления и по делам своим, то все его преемники вплоть до Урус-хана – это просто сборище тупых ничтожеств и алчных мерзавцев!