Лодочники князя Мала по лесным речкам и протокам, которые они знали в совершенстве, доставили в Иско-ростень часть добычи Свенельда. Горазд отбирал ее лично и, прекрасно зная жадность великого князя, не поскупился на драгоценные камни. Индийские смарагды и рубины по чистоте и яркости красок спорили с бирюзой и яхонтами, украшающими браслеты, а старинные, кованого золота перстни можно было отсыпать ковшами. Такой добычей князь Игорь никогда бы не стал делиться с дружиной, и Горазд правильно понял тонкую игру своего воеводы.

— Золото отдашь великому князю, а камни пообещаешь передать ему из рук в руки, когда он подпишет с тобою договор, — строго говорил воевода князю Малу, показывая ему доставленный Гораздом груз. — Скажешь, что это — для него лично. Твоя благодарность.

— Хитер ты, воевода! — усмехнулся Мал.

Тем временем дружинники Свенельда возвратились в стольный град. Киев возликовал, а княжеская дружина взроптала.

— Воины Свенельдовы изоделись, а мы в сермяге ходим! — орали наиболее горластые. — Веди нас, великий князь, за добычей и честью воинской!

Братья— волки, сыновья Годхарда, не орали, но их тихие доходчивые беседы за братиной пива стоили любого крика на площадях и перекрестках.

— Не любит великий князь своей дружины…

— У Свенельдовых дружинников перстни на руках. А уж как жены-то их изукрашены!

— Слабый вождь нам достался, братья.

— Значит, принудить надо, коли слабый! Бушевал Киев…

Великий князь знал и о криках, и о тайных шепотках. Люди Кисана бывали везде, где собиралось больше трех дружинников. Они старательно передавали все, что слышали, Кисану, но первый боярин пересказывал их донесения великому князю осторожно, только в самых общих чертах, не упоминая при этом ни одного имени

— Нужен поход, великий князь — Он повторял эти слова, как припев, после каждого доклада.

Князь и сам понимал, что поход нужен. У него не было иных сил ни против орущего Киева, ни против ворчащих бояр. Он повелел выплатить дружинникам жалованье вперед, еще не объявляя о походе, но это лишь ненадолго притушило тлеющие угли недовольства.

А Кисан неторопливо и вкрадчиво продолжал точить князя Игоря изнутри. Он чувствовал, что еще немного, вот-вот, две-три беседы наедине, и великий князь повелит собирать дружину и вострить мечи. Однако Рюрикович и здесь остался непредсказуемым: вместо похода он повелел передать великой княгине, что навестит ее для доброй беседы.

Весть о желании великого князя навестить супругу и рожденного ею наследника передал Ярыш.

— Распорядись сам, великий князь обидчив, — сказала Ольга. — Ко мне — мою боярыню.

— Сейчас пришлю. — Ярыш подумал, спросил вдруг: — Может быть, мне лучше не попадаться на глаза великому князю?

— Почему?… А, да. Его прощение… — Великая княгиня усмехнулась. — Хорошо, не встречай. Но провожай обязательно со всем почтением.

— Я понял тебя, королева. — Ярыш еще раз поклонился и вышел,

Вошла боярыня. Ольга передала ей сына, усадила в кресло.

— Не вставай перед великим князем.

Проверила запас любимых Игорем маринованных груш и фряжского вина, села напротив боярыни с младенцем Взяла рукоделие, изо всех сил делала вид, что вышивает, но сама прислушивалась, что происходит во дворе

— Помни, ты целиком занята младенцем.

— Да, великая княгиня.

Вскоре раздался шум во дворе, грохот мечей, звон стремян спешившейся княжеской стражи. Затем послышались шаркающие шаги, и боярский сын распахнул дверь.

— Великий князь!

Вошел князь Игорь. Как всегда, хмурый, мятый, желтый, точно только-только поднялся с постели, на которой так и не смог уснуть в очередную ночь.

— Супруг мой! — Ольга склонилась в почтительном поклоне. — Что привело тебя в столь неурочный час?…

— Почему?… — неожиданно воскликнул великий князь.

Поскольку в этот момент он смотрел на боярыню, сидящую в его присутствии с ребенком на руках, Ольга решила, что он возмущен, и спокойно разъяснила:

— Я только что покормила нашего младенца, ему нужен покой.

— Я не о том! — загремел Игорь. — Почему удача улыбается моим врагам и никогда не улыбается мне? Чьи козни творят эту несправедливость? Я докопаюсь, докопаюсь до них!

— Боюсь, что я не очень поняла тебя, супруг мой, — Ольга и впрямь выглядела растерянной, что ей никогда не было свойственно. — Поясни, что ты…

— Ты видела, какой вернулась дружина Свенельда из Дикой Степи? Перстни!… Перстни на пальцах даже у простых дружинников, слыханное ли это дело? А я, я, великий князь, примучиваю радимичей, с которых еле-еле получаю два воза лаптей да бочонок меду!

— У тебя — могучая дружина, мой супруг, и ты не раз громил византийцев, — неторопливо и вразумительно, как ребенку, принялась втолковывать Ольга. — Разве может такими победами похвастаться Свенельд? Он способен сражаться только с кочевыми варварами в степях.

— Но мои советники все время указывают мне на славянские мятежи, — уже значительно тише сказал великий князь. — Я примучиваю славян, а дружина нищает, броня старая, и все ворчат.

— Ты изволишь выслушать мой совет, супруг мой? Великий князь нахмурился.

— Ну?…

— Разгони всех своих советников, когда вернешься из похода с богатой добычей и славой победителя, — очень серьезно сказала княгиня Ольга. — И выбери новых из славянской знати.

— Из покоренных славян? — взъерошился князь Игорь. — Такому не бывать!

— Славяне будут преданы тебе до гроба, потому что ты возвысишь их, супруг мой. Скрепи избранных клятвой, и княжение твое будет долгим и счастливым.

Великий князь неожиданно широко улыбнулся.

— Я сделаю тебя своей главной советницей, когда вернусь с победой над ромеями!

— Прими мою благодарность, супруг мой. И дозволь обратиться с просьбой твоему будущему первому советнику.

— И откуда тебе ведомо, что все советники начинают с просьб? — Игорь еще раз улыбнулся.

— Я вижу в твоей улыбке поощрение, супруг мой, — Ольга тоже улыбнулась. — А прошу я о прощении для Ярыша. Он очень страдает от твоего гнева и очень боится помереть без твоего прощения.

— Он вернулся из Пскова? — В голосе великого князя послышались напряженные нотки.

— Да, он вернулся с полдороги, слишком тяжелой она оказалась для него. — Ольга вовремя нашлась, что ответить. — Во имя нашего сына, великий князь мой.

— Только во имя нашего сына, — недовольно вздохнул великий князь. — И пусть не попадается мне на глаза.

— Еще раз благодарю тебя, супруг мой. — Ольга вдруг обратилась к боярыне, молча сидевшей с ребенком на руках. — Ты можешь идти. Распорядись там.

Боярыня была особой сметливой, и Ярыш не попался на глаза великому князю. Но, как только великий князь вместе со стражей скрылся вдали, тотчас же появился в покоях великой княгини.

— Свенельд прислал бересту

— Она не подписана его именем.

— Зато она пахнет сандалом, — сказал Ярыш. — Он просит отправить в княжескую дружину братьев-волков. Только пусть они сначала повидаются с ним.

Адвольфа и Рудвольфа сопровождал Асмус. Они служили еще в младшей дружине, хотя их сверстники, имеющие точно такой же опыт боев, уже были переведены в дружину основную. Такова была своеобразная месть великого князя их отцу Годхарду, посмевшему умереть без соизволения князя Игоря. Поэтому они не могли передвигаться без сопровождающего, за что и были остановлены однажды дружинниками князя Игоря. Тогда из беды их выручил Асмус, и вот ему снова пришлось оберегать братьев от всяческих неприятностей.

Они были благодарны своему спасителю, а потому держались в меру почтительно и в меру свободно, стараясь развлечь сопровождающего их дворянина веселыми дружинными побасенками.

Однако Асмус вяло откликался на веселье молодых людей. Он выглядел недовольным и недовольства этого не скрывал, точно стараясь избавиться от него и поскорее вновь обрести равновесие духа, в общем-то куда более свойственное ему.