-Эль…малыш, - прижимаюсь к ней, но она уворачивается и молча выходит из кухни, хлопнув дверью. Мне же хочется что-нибудь разбить от злости, но не могу, потому что Алан проснется от шума. Вцепившись в края столешницы, шумно дышу и прокручиваю в голове наш диалог. Мы оба не железные и почему-то не можем прийти к компромиссу.

Ночь проводим в одной кровати, но спим, отвернувшись друг от друга. Хочу обнять ее, но понимаю, что лучше не лезть, пока не остынет. Эля сейчас как бомба замедленного действия. А я, к сожалению, тот, кто может заставить ее сдетонировать. Мои нервы на пределе: гонка на работе, ссоры дома, да еще и Сабина водит домой непонятного мужика, который слишком близко подобрался к моему…моему ребенку! И ведь сказать ей ничего не могу, потому что понимаю - это ее жизнь и она вправе строить ее так, как хочет. Но почему так хреново от того, что моя дочь проводит с ним время. А бывшая это поощряет? И этими последними строками в сообщении уколола, будто специально.

Утром ухожу в офис, пока жена кормит сына кашей. Разговариваем через силу, отчего настроение только портится. Знаю, что сегодня в Казахстане выходной в честь Дня защитника Отечества (7 мая - прим.автора), поэтому в обеденный перерыв, выхожу в сквер у работы и звоню Сабине. У них сейчас пять вечера. Бывшая долго не отвечает, но за секунду до окончания вызова, все-таки берет трубку.

-Здравствуй, - говорит она.

-Я уже подумал вы не дома.

-Не могла найти телефон. Сейчас дам Нафису, - Сабина выходит из кухни и идет по коридору.

-Как ты? Как дела? - эти слова сами срываются с губ.

-Я? Прекрасно, - усмехается, а глаза сияют. Внезапно для меня становится очевидным, что она не только изменилась внешне: похудела, а цвет волос ей идет даже больше, чем черный.

-Рад за тебя. Честно, - последнее слово вылетает на автомате и непонятно откуда. С чего мне врать ей?

-Спасибо, - сдержанно отвечает она. - Нафиса, дадака хочет с тобой поговорить.

-Не хочу, - слышу за кадром голос дочери и вмиг холодею.

-Нафиса, так нельзя. У него сейчас перерыв, он специально звонит для тебя. Возьми, пожалуйста, – просит Сабина.

-Нет, - капризничает она, а в моей голове уже столько разных нехороших мыслей крутятся.

-Нафиса, дочка, что случилось? Я как раз хотел тебе рассказать про подарок, который тебе отправил, - говорю правду, потому что из Будапешта отправил ей коробку с куклами, сладостями и разными мелочами.

-Прости, пожалуйста, Таир, она убежала, - в кадре появляется бывшая жена и удрученно смотрит на меня.

-Почему она так себя ведет? - напряжение во мне зашкаливает, но Сабина только вздыхает.

-Вчера был утренник в честь Дня защитника Отечества и Дня Победы. На него приглашали только пап.

Теперь уже я глубоко вздыхаю и шумно выдыхаю через нос. Запрокинув голову, молчу несколько секунд, понимая, что произошло.

-Я пошла на утренник, но Нафиса уже была без настроения. Потом она сказала, что другие дети спрашивали, почему у нее…- Сабина останавливается, потупив взор, - почему у нее нет папы и почему папа никогда ее не забирает.

-Сабин, - выдавливаю из себя ее имя, но не могу продолжать дальше. Галстук сдавливает шею, душит, перетягивает кожу. Расслабляю его, чтобы дышать стало легче.

-Таир, я говорила с ней, объясняла, что ты работаешь за границей и любишь ее. Просто одни дети жестоки, другие чувствительны.

-С каждым днем она отдаляется от меня, - озвучиваю ей свои страхи, потому что вижу в ее глазах сострадание, которого не заслуживаю за все, что ей сделал. Я верю, что Сабина никогда не пойдет на подлость и никогда не станет настраивать дочь против меня. У нее душа чистая.

-Просто ты уехал именно тогда, когда она стала более осознанной. В три она еще мало что понимала. А сейчас наша дочь иногда выдает такие вещи, до которых я бы сама не додумалась, - украдкой улыбнувшись, говорит Сабина. - Могу тебе предложить только одно. Запиши видео для нее. Скажи, как ты ее любишь, как скучаешь и еще что-нибудь хорошее. А ей его покажу.

-Думаешь, это поможет?

-Не знаю. Попробуй. Нафиса отойдет. Ей просто нужно время.

Время…Нам всем оно всегда нужно. И всегда его не хватает. И всегда ты пытаешься ухватиться за него, а оно утекает безвозвратно как песок сквозь пальцы.

Сабина

Планов на День Победы было громадье. Собирались втроем поехать в парк 28 панфиловцев и возложить цветы к Вечному огню, ведь наш с Ирадой дедушка был ветераном. Он умер, когда мы были маленькими, но я помню, что каждое 9 мая родители возили нас к нему, а потом в парк. Так это стало доброй семейное традицией на День Победы, которую я хотела передать Нафисе, но…

В ночь на девятое у меня поднялась температура, тело выкручивало, суставы болезненно ныли, а градусник показывал 39.7. При этом ни тебе кашля, ни насморка. Жаропонижающее помогло, но ненадолго, потому что через часа все повторилось. Отправив Нафису и Ираду в парк, я снова выпила таблетку и вырубилась. Проснулась от настойчивой вибрации мобильного и неохотно потянулась за ним.

-Да, - просипела в трубку, даже не посмотрев, кто звонит.

-Любимая?

Вот черт! Несмотря на температуру резко сажусь на кровати, отчего голова начинает кружится. Я все еще никак не могу привыкнуть к тому, что он называет меня любимой, и у меня от этого слова, его низкого голоса и интонации, бабочки в животе порхают, как сумасшедшие. И голод здесь не при чем.

-Нариман! - восклицаю хрипло и тут же прочищаю горло. Вот уже несколько дней он в командировке в Китае

-А что с голосом? - спрашивает серьезно.

-Я…мм…заболела. Температура.

-Какая температура? Что болит? Ты врача вызвала? - сыплет вопросами строго.

-Зачем врача? Мне же не четыре, - отшучиваюсь. - Просто поймала вирус, надо отлежаться.

-Лежи! - велит Нариман. - Я позвоню Айман, скажу, что у тебя больничный!

-Нет-нет! Х Я сама ей позвоню. Пожалуйста. И так уже все всё знают о нас.

И это правда. До поездки в Китай мы приезжали и уезжали вместе. Да что там, заходили в центр, вместе и собирали на себе удивленные, а где-то и разочарованные взгляды коллег. Зато в бухгалтерии теперь меня никто не задевает и лишних вопросов не задает. А кто рад, тот это уже показал.

-Пусть знают. Мне может кричать о тебе хочется, - усмехается Нариман.

-Нет, кричать не надо. Лучше скажи, когда прилетаешь?

-Послезавтра.

-О, здорово. Как раз суббота, - молчу несколько долгих секунд, думая, стоит ли говорить это первой, но не могу удержаться. - Я скучаю. Очень.

-Я сильнее, моя…- Господи, только бы не сказал “моя девочка” - ненавижу эту фразу, - милая.

Всё, я окончательно, бесповоротно, безнадежно влюбляюсь в него все сильнее и сильнее. А “моя милая” - это контрольный в самое сердце, на поражение. В наших стремительно развивающихся отношениях все кажется в новинку, несмотря на опыт за плечами. В первом браке я бежала впереди паровоза, признавалась в любви, ластилась, выпрашивала нежность и заботу. Сейчас же Нариман окружает меня всем этим сам, будто в теплый кокон заворачивает.

После разговора с ним все-таки удается поспать, но сны, как это обычно бывает при лихорадке, странные, запутанные, страшные. Сначала снится, что я стою в зале ожидания аэропорта и высматриваю в толпе прилетевших Наримана. По громкоговорителю уже давно объявили, что рейс из Поднебесной приземлился, но моего мужчины все нет и нет. Люди с чемоданами проходят мимо меня, а я все еще жду и борюсь с тревогой. Наконец, вдалеке замечаю знакомую, высокую фигуру, но лица разобрать не могу. Машу ему рукой, зову по имени. Он в ответ поднимает ладонь, а другой рукой катит за собой чемодан. Срываюсь с месте и бегу к нему навстречу, несмотря на заградительную ленту. Впечатывшись в широкую каменную грудь, схожу с ума от его тепла и близости, после чего тянусь за поцелуем и только тогда с ужасом обнаруживаю, что это не Нариман, а Таир.