Междуметрическое расстояние, разделяющее эти два мира, может быть настолько велико, что перешагивать его приходится нескольким поколениям, и тогда переход может сопровождаться сразу несколькими взрывами, каждый из которых образует для жизненного мира промежуточные геометрические опоры, как камни, которые мы бросаем в ручей, чтобы перейти через него тогда, когда не можем перемахнуть его одним прыжком, как во времена биологических революций промежуточные биологические формы, как строительные леса. Переход от корпускулярного способа воспринимать мир к континуумальному, то есть, переход от корпускулярной эстетики к континуумальной, то есть, переход от корпускулярного мира к континуумальному (потому что актуальный мир таков, каков он в статистической системе своих значимостей) - это скорее всего именно такой долгий переход, и он длится вот уже приблизительно полтора века, если судить по его довольно-таки отчетливым очертаниям.
Для нас этот переход - это Исход в самом что ни есть своем библейском символическом смысле, то есть, путь, отнимающий у нас выбор, совершать его или не совершать, и тем самым оправдывающий все связанные с ним наши жертвоприношения. Это Исход, во время которого нашим коллективным Моисеем были все те, кто что-то прибавляли к образу континуумального мира, ими же, впередсмотрящими маргиналами, и рассмотренному впервые.
Кажется, первым, кто его рассмотрел, был Ницше. Это он, взобравшись на высоту своего маргинального одиночества, крикнул, кажется, не особенно и рассчитывая сразу быть услышанным: "И даже еще ваш атом, господа механики и физики, сколько заблуждения, сколько рудиментарной психологии осталось еще в вашем атоме! - Не говоря уже о "вещи в себе", ужасной непристойности метафизиков! Заблуждение о духе как причине смешать с реальностью! И сделать мерилом реальности! И назвать Богом! - "
Проповедовал Ницше довольно категорически и, чего греха таить, неистовствуя. Но, может быть, ему давало на это право его ночное зрение или та высота, на которой он находился, как давало право Назаретянину его зрение и геометрическое место выгонять из храма покупающих и продающих и обещать разрушение старой веры? Ницше назвал свое время сумерками идолов и объявил, что бог умер. Может быть, старый бог, бог корпускулярной ценростремительной геометрии не так уж умер и к нашему времени, но в открытиях Ницше было столько геометрической тенденции, что она оказалась во всяком случае не дешевле старомодной правды точно взвешенных фактов.
Скорее всего это естественно, но при этом все же и странно, что несмотря на не поддающееся никакому измерению число профессиональных комментаторов Ницше, похоже, даже и 20-го века не хватило, чтобы расслышать геометрическую суть всего, что успел сказать этот неистовый маргинал. Уж он-то сумел рассмотреть даже в свое, уже далекое от нас по своей вещевой и эстетической картине время, какой необъятный материк показался впереди, и как должна геометрически измениться наша жизнь в результате нашего неизбежного исхода на его территорию.
Эйнштейн, который внес несомненно больший, чем Ницше, дискурсивный вклад в технологию континуумального мышления, при этом все же так и не понял, что его ноги ступили на новый материк. Подобно Колумбу, считавшему, что он освоил неизвестную прибрежную зону Индии, то есть, евразийского материка, то есть, Старого Света, Эйнштейн своими программами геометрического децентризма (специальная и общая теории относительности) и пифагореизма (общая теория относительности) по сути дела обслуживал старый корпускулярный мир с его старой, неволновой логикой причинности.
Континуумальный мир, в полном соответствии со своей квантовой природой открывался и открывается нам порциями, предоставляя каждую порцию себя для освоения нескольким поколениям, начиная с фарадеевского. И лишь только Ницше, похоже, сумел сразу, интегрально рассмотреть весь путь нашего исхода, онтологическое содержание которого для него состояло в следующем.
Человек - это такое животное, которое отличается от животного вообще своими возможностями, расположенными в области его интеллекта. Человек, чтобы стать человеком больше, чем он есть (то есть, увеличить геометрический уровень своих возможностей), сначала должен заняться разрушением того человеческого, что есть у него на данный момент. Это значит, что для этого он должен сначала отступить назад и на время стать животным вообще, с тем разве что добавлением, что от старого состояния с ним должна остатся вполне отчетливая запись его геометрической цели.
Это и есть та геометрия квантового жизненного мира, которую угадала интуиция Ницше, которую рассмотрело его ночное зрение, увидев впереди никем вслед за ним так и не понятого сверхчеловека, существо геометрически совершенно безобидное, и даже привлекательное.
Ницше - маргинал и отшельник, и ему с его интеллектуальной высоты, похоже, не было дела до жертв и потрясений, которых может стоить исход. Да и понятно, он слишком высоко взобрался, чтобы видеть все подробности (или хотя бы обращать на них внимание). От этого, однако, геометрическое содержание перехода не меняется.
Все междуметрические переходы, в соответствии с геометрией континуумального мира, непременно должны сопровождаться потрясениями, и в соответствии с логикой этой геометрии можно предположить, что все значительные потрясения нашего мира, вроде Большого взрыва, были связаны с появлением новых слоев реальности, то есть, с образованием новых мировых метрических наслоений. С тех пор, как внешним слоем Космоса стало пространство рациональностей, такие потрясения начинаются как результат междуметрических переходов в жизненном мире и уже потому именно в нем должны иметь самые разрушительные последствия.
Трудно судить всего лишь на основании геометрии континуумального Универсума, в том числе и геометрии разогрева, о разрушительных эффектах, которые могут сопровождать метрический взрыв в пространстве жизненного мира, но это можно попытаться сделать с оценочной точностью на основании компаративного метода, диагностировав по характерным признакам какие-нибудь хорошо знакомые события как события взрыва и сравнивая доступные наблюдению интегральные показатели. Кроме того, предварительные оценки можно сделать, сравнивая начальную и конечную базы перехода как исторические объекты.
Последнее сделать, пожалуй, легче всего. Начальная и конечная базы перехода - это, соответственно, корпускулярный и континуумальный мир. Без малейшей опасности ошибиться можно утверждать, что с тех пор, как человек стал рационально оценивать мир, он нигде больше и не жил, как только в корпускулярном мире как в операционной системе, доступной его рациональным возможностям. Эта система, как это видно из исторического пути человека, заполненного историческими эпохами и субэпохами, неоднократно подвергалась поэтапной модернизации, и с этими процессами, несомненно, связаны блоки серьезных и менее серьезных потрясений, имевших место в мировой истории.
По тому, что эпоха корпускулярного мышления существует фактически с самого основания жизненного мира, можно сделать утверждение, которое может оказаться достаточным для довольно интересных выводов: метрический переход, в зоне которого мы находимся уже около полутора веков, - самый значительный за последние несколько тысяч лет, составившие историю современного жизненного мира.
Впрочем, и диагностировать какие-либо известные события как метрический взрыв не так уж трудно.
Разогрев и взрыв. Прецеденты
К началу 20-го века мир был хорошо разогрет как новой, неклассической эстетикой, так и свежевыпеченными уравнениями Максвелла, которые, прекрасно описывая новую электромагнитную реальность, между делом успели возбудить в физике глубокий кризис и даже при этом участвовать в его разрешении. Кроме того, сама электромагнитная реальность, уже успевшая заметно изменить мир своей довольно интенсивной экспансией, со своей стороны сделала все для метрического разогрева жизненного мира приблизительно двадцатилетней пограничной зоны между 19-м и 20-м веками.
