– Не лучше ли вам было остаться рядом с моей внучкой? Может быть, ей все еще угрожает опасность?

– Сейчас она в таком месте, где ей ничто не угрожает – чтобы добраться до нее, придется перебить всю деревню. Это она настояла, чтобы мы отправились к вам. Видите ли, она опасается, что похитители, обнаружив, что заложница ничего не знает, возьмутся за вас. И она попросила нас...

– И, чтобы скорее добраться, мы проделали всю дорогу пешком, – прибавил Адальбер, весьма недовольный приемом и мечтавший хотя бы сесть. – Моя машина оставалась в гостинице, а до Гальштата мы добирались сначала поездом, потом катером, как все.

На поблекших губах старой графини на мгновение показалась тень улыбки.

– Прошу меня извинить. Должно быть, вы очень устали. Садитесь, пожалуйста! – пригласила она, устраиваясь в своем шезлонге. – Не хотите ли кофе?

– Нет, благодарю вас, графиня. Достаточно и стула, тем более что мы не хотели бы докучать вам...

– Вы мне нисколько не докучаете. К тому же, по-моему, нам следует поговорить более серьезно, чем в прошлый раз.

– Но мне показалось, что вы и тогда были вполне серьезны...

– Разумеется; и по-моему, дала вам понять, что некоторые темы затрагивать не следует? И даже, помнится, я посоветовала вам здесь не задерживаться. Каким же образом вы сегодня ночью оказались в Гальштате?

– Мы там провели несколько дней, – объяснил Видаль-Пеликорн. – Я давно хотел увидеть остатки этой очень древней цивилизации. Во время нашего небольшого путешествия я повстречался со своим выдающимся собратом, профессором Шлюмпфом, мы вели с ним волнующие беседы... Мой друг Морозини пожелал меня сопровождать...

– В самом деле? Я очень удивлена, князь, что ваши дела – мне известно, насколько они важны, – до сих пор не призвали вас в Венецию.

– Здесь я как раз и занимаюсь делами, сударыня, и вам это прекрасно известно. Точно так же, как вам известно и то, что мадемуазель Кледерман под именем Мины ван Зельден соблаговолила в течение Двух лет проработать у меня секретаршей.

– Она сама вам сказала, что мне все известно?

– А кто же еще мог это сделать?

– Не сказала ли она вам заодно и того, что я терпеть вас не могу? – с внезапной откровенностью поинтересовалась графиня.

– Поверьте, я очень сожалею об этом. Не потому ли, что я не подпал под чары «Мины»? Видели бы вы ее! Родной отец, когда встретил ее в Лондоне, покатился со смеху.

– Это, должно быть, было незабываемое зрелище! Мой зять – воплощенная серьезность, и ради того, чтобы посмотреть, как он предается веселью, стоило бы совершить путешествие; но оставим пока в стороне наши чувства. Будем играть в открытую! Вы не расстались с надеждой завладеть орлом с опалом, не так ли?

– Орел меня не интересует, равно как и его продажная ценность, хотя я готов по-царски за него заплатить. Мне нужен опал, потому что он слишком много значит для слишком многих людей. Прибавлю, что я никогда не отступаюсь, если считаю, что прав...

Наступила пауза, во время которой графиня с почти неприличной пристальностью рассматривала сидевшего напротив нее мужчину. Морозини, несомненно, был бы сильно удивлен, если бы мог прочесть ее мысли. Она находила привлекательным это лицо, которому дерзкий профиль, беспечно насмешливый рот и сверкающий взор, где голубой отблеск стали порой смягчался или волнующе окрашивался зеленым, мешали сделаться пресно-правильным. Она думала, что, будь она помоложе, непременно полюбила бы его, и удивилась, что Лиза осталась совершенно равнодушной к его обаянию и на долгих два года отказалась от собственного женского очарования. Внучка изучала его, словно энтомолог, желающий без помех наблюдать за редким насекомым. До чего странное поведение!

– Оставим это! – вздохнула наконец графиня. – Расскажите теперь, каким образом вы снова встретились с моей внучкой. Может быть, совершенно случайно? Внезапная археологическая находка?.. Не слишком ли все просто?

Морозини переглянулся с Видаль-Пеликорном. Решающий момент настал.

– Отчасти – да, – совершенно спокойно ответил он. – И все же случай нам помог. В гостинице мы познакомились с господином фон Апфельгрюне, который пришел в восторг от профессии моего друга и настоял на том, чтобы отвезти его на денек в Гальштат. Он – и не без оснований! – нахваливал этот удивительный уголок, прибавив, что это – колыбель рода Адлерштейнов... Я же тем временем бродил по парку императорской виллы в поисках призраков.

– Так что, – подхватил Адальбер, – я не слишком удивился, увидев там вашего дворецкого. От этого до мысли о том, что дама, которой вы дарите свою дружбу и покровительство, находится где-то поблизости, всего один шаг – и мы его сделали.

– Фридрих всегда был слишком болтлив! – немного смягчившись, произнесла старая графиня. – И все же...

Фраза осталась незаконченной. Дверь открылась, пропуская гостя в охотничьем костюме, вошедшего с непринужденностью своего человека в доме.

– Говорят, вы уже встали, дорогая Валерия. Так что я решил зайти поцеловать вас, прежде чем погнаться за дичью... Но, может быть, я некстати? – прибавил граф Голоцени, с любопытством поглядывая на посетителей.

– Ни в коем случае, дорогой Александр. Я как раз собиралась послать за вами. С Эльзой случилась беда: в доме двое убитых, не говоря уж о том, что ранена моя внучка Лиза, а наша подруга похищена. Но прежде всего я должна представить вам этих господ, которые и принесли мне ужасную новость.

Голоцени жестом остановил ее, с явным недоверием устремив на обоих светлые глаза.

– Минуточку! Как получилось, что эти господа оказались на месте событий? Значит, им известна тайна, в которую вы так и не пожелали меня посвятить?

По его лицу ясно было видно, что новость для него оскорбительна, но графиню это не слишком заботило:

– Не говорите глупостей! Они оказались там по чистой случайности. Господин Видаль-Пеликорн – археолог, страстно увлеченный нашей гальштатскои культурой. Он ездил на раскопки вместе со своим другом, присутствующим здесь князем Морозини. Прибавлю, что оба они – друзья Лизы и что несколько дней тому назад моя внучка приехала к Эльзе, которую очень любит и... которая нуждалась в помощи.

– Значит, она живет в Гальштате?

– Поговорим об этом позже, если позволите! Господа, разрешите представить вам моего кузена, графа Голоцени, он служит в управлении иностранных дел.

Мужчины обменялись рукопожатиями, что, впрочем, отнюдь не способствовало росту взаимной симпатии: рука кузена была вялой, что ненавидели оба – и Альдо, и Адальбер. Они по очереди сжали безвольные пальцы. Зато взгляд дипломата был холодным и острым, как никогда: появление возле его кузины двух полных сил и довольно привлекательных иностранцев никакого удовольствия ему не доставило. Альдо, которому граф понравился не в большей степени, чем он тому, поспешил откланяться.

– Власти не замедлят сюда явиться, – заметил он, обращаясь к хозяйке дома. – Думаю, вам лучше принять их без посторонних. Если мы вам понадобимся – мы будем в гостинице «Елизавета».

– Надеюсь, не я вас спугнул? – почти елейным тоном осведомился граф.

– Никоим образом, – солгал Морозини. – У нас много дел, и к тому же мы хотели бы немного отдохнуть, тем более благодаря вашему присутствию, граф, мы можем надеяться, что госпожа фон Адлерштейн не подвергается более ни малейшей опасности. Чего нельзя было сказать до сих пор. Хорошенько ее охраняйте!

– Положитесь на меня! Я о ней позабочусь.

Предельно торжественный тон, каким были произнесены эти слова, как нельзя лучше соответствовал совету, данному Альдо – хотя, впрочем, это было скорее предупреждение, чтобы не сказать – угроза.

– Пожалуйста, приходите вечером, – попросила старая графиня, охваченная внезапным порывом, вызванным, должно быть, тревогой за внучку. – К тому времени будут новости, и вы поужинаете вместе с нами.

Оба друга, с охотой приняв приглашение, откланялись, вышли и молча сели в машину. Только когда они отъехали подальше, Адальбер выплеснул свои впечатления: