– Хорошо. Теперь ты рассказывай, Анна-Мария. Как она от тебя уехала?
– Самым простым образом. Два дня назад человек лет пятидесяти или, может быть, шестидесяти, с моноклем, немного похожий на прусского офицера в штатском, но с очень изысканными манерами, пришел повидать «мисс Кэмпбелл» и попросил передать ей записочку. Та сразу же прибежала, они упали в объятия друг другу, после чего она отправилась укладывать свои вещи, а он уплатил по счету и сказал, что скоро вернется за ней. Он и правда очень скоро вернулся, она тепло со мной распрощалась, поблагодарила за заботу, он поцеловал мне руку, и они отбыли на моторной лодке. Признаюсь, помня все, что ты мне рассказал, я была в некотором недоумении.
– О, все очень просто! Этот человек, называющий себя личным другом Муссолини и, похоже, распоряжающийся всеми фашистами Венеции, расположился в моем доме, велел чернорубашечникам арестовать Чечину и Заккарию и, как только я вернулся, заявил, что, если я хочу увидеть живыми моих добрых старых слуг, я должен через пять дней жениться на его дочери. Прибавлю, что этот Солманский – преступник, которого разыскивают австрийская полиция, а также, вполне вероятно, Скотленд-Ярд. На его совести, насколько мне известно, четверо убитых только за последнее время, не считая тех, что были раньше. Я предполагаю, что он замешан и в убийстве Эрика Фэррэлса...
– И он хочет, чтобы ты женился на его дочери? Но почему?
– Чтобы держать меня в руках. Волею случая мы оказались соперниками в одном очень серьезном деле, и он, вероятно, считает, что теперь получил надо мной преимущество.
– Если позволите, князь, – вмешался Анджело, – ваша коллекция старинных драгоценностей его тоже интересует. Энни... я хочу сказать, леди Фэррэлс, слишком часто меня о ней расспрашивала, и я не вижу другого объяснения.
– Ни на миг в этом не усомнюсь, друг мой. Этот человек любит камни не меньше, чем я, хотя и по-другому.
Синьора Моретти снова наполнила стаканы гостей и вернулась к делу:
– Но это ужасно! Ты же не можешь допустить, чтобы эти люди втерлись в одну из первых семей Венеции?
– Ты хочешь сказать, я не должен жениться? К несчастью, я не вижу другого способа спасти Чечину и Заккарию. Разве что ты сможешь мне помочь? Не говорила ли ты мне, что главарь местных фашистов ест у тебя из рук?
– Фабиани? Да, действительно, говорила, но сейчас это уже не так.
– Почему?
– Рук ему стало недостаточно...
– О, в таком случае забудь то, что я сейчас сказал. Прежде всего ты должна позаботиться о себе, и я постараюсь тебе помочь... Отвезти вас домой, Пизани?
– Нет, спасибо. Я лучше пройдусь. Небольшая прогулка по Венеции обычно приносит мне некоторое успокоение. Наш город так прекрасен!
– И так поэтичен! Во всяком случае, завтра с утра не опаздывайте на работу. Давно пора заняться делом!
Да, как раз, – подхватил Анджело, внезапно сделавшийся словоохотливым, – у нас завтра в десять часов будет важный клиент, князь Массимо. Сегодня вечером он должен приехать из Рима. Настоящая удача, что вы уже вернулись! Господин Бюто не слишком любит князя...
– Он никаких князей не любит! Единственный, которого он терпит, это я... и то только потому, что он меня воспитал!
– И еще сеньор Карабанчель, из Барселоны, он должен...
Радость, охватившая молодого человека от известия, что может вернуться к работе, которую уже считал потерянной для себя, была поистине трогательной. Но Морозини прервал его излияния, сказав, что незачем утомлять синьору Моретти их делами, после чего распрощался.
Пока Дзиан вез его домой, Альдо, воспользовавшись этой мирной минутой, мучительно размышлял, пытаясь найти выход из ловушки, расставленной для него Солманским и его дочерью. Как поверить, что Анелька скрывалась от своей семьи, если ее отец, едва прибыв в Венецию, отправился прямо к Анне-Марии? Они, разумеется, были в сговоре, и теперь у них все шло как по маслу: официальные учреждения связаны по рукам и по ногам властью, переставшей быть тайной, полиция не в силах защитить честных людей... Король? Но Виктор-Эммануил III не сделает ничего против друга грозного Муссолини. И тем более – королева Елена, даже если когда-то прекрасная черногорка поддерживала дружеские отношения с княгиней Изабеллой Морозини. И потом, королевская чета живет в Риме. Для Альдо, за которым, он был уверен, следили, это все равно что на краю света. Ведь он не сможет даже выехать из Венеции незамеченным. Итак, к кому еще можно обратиться? К богу?
– Отвези меня в «Ла Салуте», – внезапно распорядился Морозный. – Мне надо помолиться!
– Есть церкви и поближе, час-то ведь поздний!
– Я хочу именно в эту. В моем доме чума, Дзиан, а «Ла Салуте» была построена в благодарность Мадонне за избавление Венеции от чумы. Может быть, Мадонна и для меня что-нибудь сделает!
Недолгое пребывание в Санта Мария делла Салуте, у подножия великолепного тициановского «Снятия с креста», немного успокоило нервы Альдо. Уже стемнело, наступил час последних вечерних молитв, и большая круглая церковь, едва освещенная несколькими свечками и лампой на клиросе, казалась оплотом мира и надежды...
До сих пор не слишком набожный, князь Морозини вдруг подумал, что, наверное, напрасно пренебрегал простейшими обязанностями христианина. Молитва никогда вреда не принесет, а случается даже, что она бывает услышана! Вот в таком, уже гораздо более ясном, расположении духа он вернулся в свой дворец, решив еще поторговаться с захватчиком. Может быть, ему и придется жениться на Анельке, но он ни за что не позволит Солманскому жить в его доме.
На лестнице князь снова столкнулся с Ливией – на этот раз девушка спускалась вниз со стопкой отглаженных салфеток, предназначавшихся для магазина.
– Только что пришла донна Адриана, – сообщила она хозяину. – Она в библиотеке с графом... как его там. Никак не могу запомнить его фамилию.
– Неважно! Чем они там занимаются?
– Не знаю, но когда она пришла сюда, то спросила именно его...
Ну, это уж слишком! Какого черта! Откуда Адриана может знать этого старого сводника!.. Но подслушать их разговор будет куда полезнее, чем задавать самому себе бесплодные вопросы. Альдо взбежал по лестнице, потом бесшумно, словно кошка, прокрался по коридору, тщательно подавляя клокотавшую в груди ярость от мысли, что враг посмел устроиться в библиотеке, в святая святых его дома.
Добравшись до библиотеки, он прижался щекой к двери, зная, что сможет без малейшего скрипа ее приоткрыть. Тотчас до него донесся голос кузины. Нервный, умоляющий, он произносил более чем странные слова:
– Как ты не понимаешь, что для меня твое присутствие здесь – просто дар небес? Я разорена, Роман, совершенно разорена... дотла! У меня остался только дом и та малость, которую из него еще не вынесли! Так что позавчера, когда я пришла сюда и увидела тебя с твоей дочерью, я не осмелилась поверить собственным глазам. Я поняла, что теперь для меня все изменится...
– Не вижу причин для этого! А твой приход сюда – чистое безумие.
– Альдо здесь нет. Ничего страшного!
– Это ты так считаешь! Он только что вернулся, и ты могла наткнуться на него.
Не понимаю, что в этом плохого? Он – мой кузен, я почти что вырастила его, и он меня очень любит. Ничего не может быть более естественного, чем мой приход сюда.
– Он куда-то ушел, куда, не знаю, но может вернуться с минуты на минуту.
– Ну и что такого! Ты живешь у него, я пришла сюда, мы встретились и поболтали: все совершенно естественно!.. Роман, прошу тебя, ты должен что-нибудь для меня сделать. Вспомни! Ты когда-то меня любил! Разве ты забыл Локарно?
– Это ты забыла! Когда я прислал тебе в помощь Спиридиона, я ни на минуту не предполагал, что ты сделаешь его своим любовником.
– Да, знаю, я тогда потеряла рассудок... но я так за это наказана! Ты должен меня понять! У него чудесный голос, и я была уверена, что смогу сделать из него величайшего певца мира. Если бы только он согласился вести себя разумно... работать, но он не способен подчиниться какой бы то ни было дисциплине, малейшему принуждению! Пить... только пить и бегать за девчонками, а главное – ничего не делать! Вот какая жизнь ему нравится. Он просто чудовище!
