Под первым стихотворением, уже знакомом мне, было второе.

Как небо не может без луны,

Как океан немыслим без воды,

Как луч весенний без цветов,

Так я не могу жить без моей любимой.

Моя любовь всегда со мной,

Как роса на утренней траве,

Как вереск на холме…

Густыми штрихами были вычеркнуты две или три последние строчки, очевидно ему трудно было подыскать рифму. Меня как-то поразило, что он употребил слово «вереск»[1].

Это совпадение или он думал обо мне? Перечитывала стихотворение, и мне стало жаль Сноуда. Неужели бедняга влюбился в меня? Видимо, даже шпионы не были в полной безопасности от стрел Купидона. Даже французский шпион. Мое предубеждение несколько уменьшилось, но факт оставался фактом. Он враг.

Например, я не могла поручиться, что в данный момент он не держит совет со своими сообщниками где-нибудь в самом неприметном месте и не обсуждает план разгрома Англии. В первом стихотворении фигурировали серые глаза, тогда как мои были скорее зеленого цвета. Или он влюбляется и посвящает сонеты всем леди, которые попадаются на его пути? Я продолжила обыск, тщательно убирая все следы моего пребывания в комнате, и, ничего не найдя, вышла, заперев за собой дверь. Затем спустилась вниз и стала ждать Банни. Он не заставил себя долго ждать.

– Сообщил Депью. Предложил поехать с ним. Распорядился никуда не уезжать и искать шифр.

– Уверена, что книга у Сноуда, и он ее носит при себе. Я обыскала все на голубятне и в его комнатах.

– Думаю, Депью нужна будет помощь, если Сноуд встретится со своими людьми.

– Что он сказал?

– Сказал, что справится. Велел возвращаться в Грейсфилд.

– Жаль, что наш руководитель не слишком умен, Банни. Я совсем не уверена, что Депью хватит смекалки, чтобы поймать Сноуда.

– Но он отвечает за это. Возможно, он не так глуп, как кажется. Скажи, зачем Сноуд шарил внизу, если шифр у него? Мне кажется, что в этом деле новичок Фарфилд. Ужасно легкомысленный тип. Чем глубже его копаешь, тем мельче он кажется. Не мог простить вам испорченного сюртука, визжал, как резанный по этому поводу.

– Давайте еще поищем. Можно посмотреть в погребе. Папа очень следил за вином. Обычно спускался в погреб дважды в неделю.

Остаток дня мы провели в сыром холодном погребе. Тетушка потребовала, чтобы мы рассказали, что мы там делали. Банни объяснил, что смотрим, сколько осталось вина и не нужно ли заказать еще.

– Вы ведь знаете, тетя, что папа любил, чтобы в доме был хороший запас вина, и следил, чтобы его правильно хранили. Тетушка сочла это блажью, но оставила нас в покое. Разумеется, мы не обнаружили ничего, кроме паутины, грязи и черных земляных жуков. После этого занятия необходимо было принять ванну. Когда я сидела в ванне, вернулись Сноуд и Фарфилд. Я слышала их шаги внизу в холле и уловила фразу:

– Должно быть, это случайность, Кервуд.

– К черту случайности! За нами следили, – ответил Сноуд резко. – Помните, Хедер спрашивала, куда мы направляемся?

– Да? Разве она спрашивала? Я не слышал.

Значит, за моей спиной Сноуд называл меня Хедер. А Фарфилд был именно так глуп, как я предполагала. Он не запомнил моего вопроса, хотя должен был, как и Сноуд, обратить на него внимание. Мне захотелось скорее увидеть Депью и узнать, о какой «случайности» шла речь, что произошло по пути в Алтертон. Чтобы там ни было, оба предателя целы и невредимы, более того, теперь они знают точно, что находятся под наблюдением. Значит, усилят бдительность. Я поняла, что долго так продолжаться не может, наступает переломный момент в нашей «мирной» игре. Вспомнила также, что пистолет папа находится у Сноуда. Однако в данный момент мне предстояло появиться к обеду с милой улыбкой и оказывать Фарфилду самый любезный прием, как дорогому гостю.

Мне, конечно, не терпелось узнать, что за неприятность произошла со Сноудом и Фарфилдом по пути в Алтертон. Сначала подумалось, что Депью намеренно устроил им аварию в пути, но потом я поняла несуразность такого шага. Ведь Депью хотел проследить, куда они поедут и с кем будут встречаться. Кроме того, он не мог знать, что они поедут в экипаже Фарфилда. Я пришла к выводу, что, если что-то произошло, это была действительно чистая случайность, а нечистая совесть Сноуда дала ему довод считать это заговором. Когда человек сам занимается предосудительным делом, он склонен подозревать все человечество.

Так как Фарфилд все же и в действительности был недостаточно умен, я надеялась выпытать у него в тот же вечер, что это был за инцидент. Но случая не представилось. После обеда под предлогом сильной головной боли он остался в своей комнате. Когда тетя Ловат предложила сыграть в пикет, я сослалась на необходимость написать несколько писем и предоставила ей Банни в качестве партнера. Когда мы раскладывали карточный стол, я шепнула Банни, что поднимусь на голубятню и чтобы он пришел туда, если через полчаса я не спущусь.

Надо было выполнить распоряжение Депью. Я хотела попытаться выудить у Сноуда, что же все-таки произошло. Так что я оставила тетушку и Банни сразиться в пикет и отправилась на галерею. Там было тихо и спокойно. Тишину нарушало лишь мирное воркование голубей. В дальнем конце около дерева можно было различить очертания человеческой фигуры, мне показалось что-то зловещее в ней, притаившейся в полной темноте. Но вот она отошла в сторону, в свете луны я узнала Сноуда.

Он заметил меня и направился в мою сторону. На нем был черный вязанный жакет, хорошо защищавший от ветра.

– Добрый вечер, мисс Хьюм, – произнес он с поклоном.

– Сегодня опять нужны мои услуги за карточным столом?

Его глубокий грудной голос звенел саркастическими нотками. Чтобы избежать перепалки, я решила успокоить его.

– Сегодня нет, Сноуд, но должна сказать, что тетя Ловат все еще находится под впечатлением вашего таланта.

Она прониклась к вам глубочайшим расположением.

– Мне, конечно, очень небезразлично мнение вашей тетушки, – ответил Сноуд с ударением на последнем слове, видимо, намереваясь пофлиртовать. Однако я пришла с другой целью.

– Лорд Фарфилд неважно себя чувствует и не выходит из комнаты. Сегодняшняя поездка совсем выбила его из колеи, – начала я.

– Очень сожалею.

Этот человек был скользким, как угорь и еще более скрытным. Я не могла прямо задать интересующий меня вопрос – он бы сразу понял, что их подслушали.

– Мистер Смайт называет его коринфийцем. Вот уже не думала, что атлет может выйти из строя из-за поездки в Алтертон, – продолжала я.

– Не думаю, что виновата поездка. Он любезно разрешил мне править, так что для него путешествие не было утомительным.

– Как великодушно с его стороны доверить вам столь ценных лошадей.

Сноуд не ответил. Скрестив на груди руки, он пристально смотрел на меня. – Мисс Хьюм, вы ведь пришли сюда не для того, чтобы обсуждать головную боль лорда Фарфилда, – съязвил он.

– Конечно, нет.

– Тогда зачем же?

Я не сдержалась.

– Если не ошибаюсь, меня некто убедительно просил приходить чаще и оставаться дольше. Так, кажется вы выразились в тот вечер?

Это прозвучало, как приглашение воспользоваться поводом. Недоверчивая улыбка осветила лицо.

– Так это визит вежливости! – воскликнул он. – Отлично. Я как раз размышлял, удобно ли предложить вам отличного вина из запасов вашего батюшки. Так как это светский визит, я думаю, бокал шерри вполне уместен.

Я с облегчением вздохнула, хорошо, что он не предложил бренди. Но он и не вспоминал о прошлом вечере. Пока он занимался вином, я спросила:

– Как справляется Кассиди?

Нужно было перевести разговор в более безопасное русло.

– У него задатки настоящего голубятника. Мягкие руки, искренняя любовь к птицам. Ваш выбор оказался удачным. Салют.