Когда он повернулся, показывая Траубриджу свой высокомерный профиль, этот джентльмен сказал еще с большим восхищением, чем раньше:

– Да, черт возьми! Замечательно красивый мальчик. Жаль, что ростом не вышел.

Лакей увидал милорда в глубине комнаты у окна и указал его Робину. Робин прошел между столами и остановился рядом с отцом.

– Сэр...

Милорд играл в пикет с лордом Марчем. Он оглянулся и воскликнул:

– Робин! – Бросив карты на стол, он вскочил. – Сын мой!

Робин стоял, низко склонившись в поклоне перед отцом.

– Я прибыл сию минуту, сэр! – Его губы коснулись руки отца. – Не обнаружив вас дома, решился искать вас. Вы позволите?

Милорд обнял его за плечи.

– Робин приезжает, а меня нет дома! Милорд Марч, разрешите представить вам моего сына.

– Так вот он каков, ваш сын, Бэрхем? – Милорд дружелюбно кивнул сдержанному молодому джентльмену, тот учтиво поклонился в ответ. Его светлость, в сущности, был не многим старше Робина, однако он давно уже усвоил манеры сорокалетнего джентльмена. – Весьма милый юноша, Бэрхем. Вы, значит, только что из Франции, Тримейн?

– Да, сэр.

– Ставлю об заклад, вы знаете все о последней моде. Правда ли, что в Париже начинают носить серьги?

– Я иногда видел это, сэр. На балах в некоторых кругах одна серьга считается даже de rigueur, обязательной.

К этому времени почти все в карточной комнате догадались, что сей модный незнакомец – никто иной, как долгожданный сын милорда. Сэр Раймонд Ортон сказал, что этим объясняется, почему его лицо показалось всем таким знакомым, и подошел к нему.

Милорд представил своего сына с вполне понятной гордостью и имел удовольствие видеть, как его увели играть в кости к столу Ортона. Мистер Белфорт и мистер Деверю приняли его ласково и гостеприимно. Он запротестовал, говоря, что не имеет права вообще быть в клубе, но ему сказали, что это ерунда. Через день-два, без сомнения, его примут в члены. Все убедились, что он знает обычаи света и может быть занятным собеседником. Мистер Белфорт немедленно зачислил его в бесконечные ряды своих закадычнейших друзей.

Выходя из комнаты, мистер Траубридж остановился, положив руку на плечо Робина.

– Сын Бэрхема? – спросил он. – Что ж, мы уже давно хотим увидеть Робина Тримейна.

Робин немедленно встал, положив руку на спинку кресла.

– Вы очень добры, сэр.

– Вы приехали вместе с сестрой? – улыбнулся мистер Траубридж.

Робин поднял брови.

– Моя сестра приехала немного раньше, сэр. Она гостит у леди Эндерби в Дартри.

Услышавший это мистер Молиньюкс беззвучно свистнул. Вот, значит, что это за очаровательная девушка, о которой писал Фэншо. Черт, везет же этому Тони.

Вскоре Робин вместе с отцом покинул клуб. Милорд представил его всем; некоторые говорили, что его лицо им сразу показалось знакомым – вот что значит фамильное сходство. Робин кланялся, подавляя усмешку.

Покинув клуб, милорд стал еще экспансивнее.

– Робин, ты просто совершенство! Совершенство! Ни у кого не закралось и тени сомнения. Ты не волновался?

– Нет, сэр. А вы?

– Я-то нет. Нечего и спрашивать.

– Конечно. Должен ли я, сэр, считать, что вы в самом деле Тримейн-оф-Бэрхем?

Милорд улыбнулся.

– Милый Робин, признайся, у тебя были сомнения?

– Да, сэр. И я не думаю, что меня следует за это бранить.

– Конечно, следует. Именно тебя, который знает меня еще с младенческих лет.

– Поэтому-то я и сомневался.

– Ах, но ты должен был мне верить, Робин!

– Я верил, сэр, – в вашу изобретательность.

Милорд погрозил ему пальцем.

– Я с самого начала видел, что ты сомневаешься. Я мог бы убедить тебя. Но я предпочел поставить тебя в тупик, как делаю сейчас.

Робин заморгал.

– Ответьте мне напрямую, сэр. Это все какая-то хитрость или вы в самом деле Тримейн?

– Конечно, я Тримейн, – сказал его светлость со спокойствием, гораздо более убеждающим, чем вся его обычная высокопарность.

Робин повернулся к нему, не спуская с него внимательных глаз. Он глубоко вздохнул.

– Дайте мне время опомниться, сэр. Признаюсь, я думаю, что это ваш очередной трюк.

Милорд засмеялся, тихонько торжествуя.

– Я всегда был загадочен, Робин. Вот о чем ты должен был подумать. Но даже если бы на самом деле я и не был бы Тримейном-оф-Бэрхем – а это так и есть, – то я все равно был бы в том, в котором нахожусь сейчас. В этом и заключается мое величие. Верь мне!

– О, это я и делаю, сэр! Я считаю, что вы могли бы стать королем Англии, если бы только пожелали.

Милорд задумался.

– Это вполне возможно, сын мой, – серьезно проговорил он. – Я не сказал бы, что это полностью за пределами моих сил. Но здесь возникли бы трудности – большие трудности.

– Господи Боже, будем довольны тем, что есть! – вскричал, встревожившись, Робин. – Я вполне удовлетворен, сэр.

– Я говорил вам, что мы подошли к концу наших странствий, а вы тогда не поверили.

– Я боюсь, вдруг я проснусь и... – сказал Робин.

Он присутствовал на обеде, который его отец давал в этот вечер, и гости милорда решили, что он прекрасно воспитанный молодой человек.

– Ты будешь иметь почти такой же огромный успех, как и твой отец, Робин, – заметил вечером милорд.

– Это невозможно, сэр, – ответил Робин, размешивая остатки пунша в большой серебряной чаше.

– Не отрицаю, – сказал милорд, с любовью глядя в красивое лицо сына. – Завтра, Робин, ты поедешь в Дартри и отвезешь Прюденс в Бэрхем.

Робин слегка нахмурился.

– В другой день, сэр, с вашего позволения. Завтра я занят собственными делами.

На следующий день эти дела повлекли его в дом сэра Хамфри Грейсона. Сэр Хамфри принял его в своей библиотеке, выказав некоторое замешательство.

– Мистер Тримейн? – спросил он. Робин поклонился. – Должен ли я предположить: сын лорда Бэрхема? – Робин снова поклонился.

– Э-э-э... у вас какое дело ко мне? – Сэр Хамфри был в недоумении.

Робин смотрел ему прямо в лицо.

– Сэр Хамфри, могу ли я задать вам вопрос, который может показаться вам бесцеремонным? Совершенно ли откровенна с вами ваша дочь?

– Да, сэр. – Сэр Хамфри был несколько холоден.

– Может быть, она рассказала вам о человеке, назвавшем себя l’Inconnu?

Сэр Хамфри вздрогнул.

– Сэр? – переспросил он.

– Это я, – спокойно сказал Робин.

На мгновение сэр Хамфри лишился дара речи. Этот стройный юноша – волшебный воитель, лишивший Летти покоя! Не ночной грабитель, не отщепенец, как он опасался, но сын и наследник виконта!

– Вы? – произнес он. – Вы тот человек, который спас мою дочь? Сын Бэрхема! Вы извините меня, сэр; я поражен. Так вы в самом деле таинственный спаситель моей дочери?

– Я бы не осмелился так пышно называться, сэр, но я действительно тот Неизвестный, который убил Грегори Мэркхема. Но прошу вас не упоминать об этом, сэр.

– Так вы – это он?! Сэр, позвольте вашу руку! Я у вас в неоплатном долгу. Право, я даже не знаю, как мне вас благодарить, у меня нет слов!

Робин перебил его, покраснев:

– Сэр Хамфри, вы согласитесь, что всякие разговоры о благодарности неуместны, когда я говорю о том, что люблю вашу дочь. Я пришел к вам просить позволения сделать ей официальное предложение.

Сэр Хамфри сжал его руку. Он был жертвой обуревающих его чувств. В первый момент он испытал мрачное убеждение, что последний ужасный скандал навсегда загубил Летицию; в следующий момент ему был предложен блестящий брак. Его положение в свете будет таким, о каком он не мог бы и мечтать, и никто не осмелится злословить на счет будущей виконтессы Бэрхем. Он дал понять Робину, что за отеческим благословением дело не станет, и предложил немедленно послать за дочерью.

Робин со счастливой улыбкой умолял его не терять времени, и сэр Хамфри отправился за Летти весьма молодецким шагом.

Через несколько мгновений отворилась дверь и вошла Летиция. Она была в платье из бледно-желтой тафты с такой же лентой в волосах. Отец не сказал ей, кто дожидается ее; в карих глазах ее было удивление, и она недоверчиво взглянула на Робина.