– Все понял, сэр, – хладнокровно ответил молодой лейтенант.

– Держись, Фратчи! – азартно воскликнула Карей. – Кавалерия спешит на помощь!

Лорен усмехнулся, посмотрел на сканер дальнего обзора и увидел грозную линию роботов. Он покачал головой: противник вдвое превосходил его отряд, и, несмотря на хорошую позицию, шансов избежать потерь не было никаких. Лорен внимательно разглядывал приближающуюся армаду.

– Фратчи, – произнес Лорен, внезапно почувствовав, что битвы не будет. – Попробуй-ка быстренько идентифицировать цели. Мне кажется, мы напрасно готовимся к атаке.

Ожидая ответа, Лорен посмотрел в иллюминатор. Совсем рядом прошла «Гильотина» Карей. Капитан направляла свой робот под защиту могучих деревьев. Стоявший по колено в воде «Ястреб» Фаллера тоже был на виду. Лорен бросил взгляд на сканер, роботы приближались, все плотнее стягивая полукольцо вокруг Лорена и его воинов.

– Сэр! – раздался голос Фратчи. – Я проверил, это Горцы!

– Эй, зелень! – насмешливо произнес Фаллер. – Ты не ошибся?

Лорен знал, что Фратчи не ошибается, и молча ждал сигнала. Вскоре на канале внешней связи послышалось легкое шипение, и кабину заполнил зычный голос Маклеода:

– Приветствую вас, майор Жаффрей.

Лорен откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. Как бы ни был он уверен в том, что приближаются силы Маклеода, червячок сомнения все-таки оставался.

– Эй, ребята! – весело крикнул полковник. – Вы еще не забыли мой голос? Это Маклеод, не вздумайте стрелять. – Звенящую тишину прорезал громкий смех полковника.

Лорен почувствовал, как с него спадает напряжение. Он не ожидал, что полк будет двигаться так быстро и придет в назначенное место на несколько дней раньше оговоренного срока. «Поразительно, как быстро он разделался с крепостью», – подумал Лорен, в очередной раз восхищаясь полковником. Но на сердце Лорена лежал камень. Теперь ему придется отчитываться за своеволие, ведь он послал Планкета к Малвани, не посоветовавшись с командиром. «Такое решение он вполне может посчитать безответственным. Нет, он должен понять, что это был жест отчаяния».