Никаких сомнений не оставалось: крылатые сборщицы на падевом пастбище следуют за пешими муравьями фуражирами подобно овцам за крупным скотом. Овцы под корень срезают траву, не доеденную коровами, пчелы подбирают все, что обронили или не успели взять муравьи.
И при всем этом, если лесники на ежегодном опыте убеждаются, что рядом с муравейниками деревья обычно гораздо гуще заселены тлями и дольше всего остаются здоровыми и зелёными, даже пусть все вокруг кишит вредителями, то пасечники, вывозящие пчел в лес, сплошь и рядом сталкиваются с тем, что невдалеке от участков, богатых муравейниками, взяток, пусть только погода благоприятствует размножению тлей, всегда выше, устойчивее и продолжительнее, чем в лесах, где муравьиных гнёзд нет.
Впрочем, мастера-пчеловоды знают, как опасно ставить ульи слишком близко к муравейникам. Существует какая-то невидимая, но вполне реальная граница, переступать которую рискованно, иначе целые отряды муравьёв направляются к ульям, цепями поднимаются по колышкам или подставкам, по прилетным доскам и скопом нападают на стоящую у летков стражу. Сняв посты караульных, они прокладывают дорогу в глубь гнезда. Теперь одни шайки атакуют матку, иногда даже убивают её, другие, пользуясь суматохой, растаскивают расплод, а главная масса набрасывается на медовые склады и волна за волной уносит запас корма, досуха опустошая ячеи.
Ничего этого не происходит, когда точки с ульями расположены достаточно далеко от муравьиных гнёзд или если приняты меры к охране ульев.
Вместе с тем опытные пчеловоды в совершенстве владеют приёмами, с помощью которых можно усиливать сбор пади пчелами. Достаточно ствол дерева, хотя бы просто кольцо у основания, смазать каким-нибудь отталкивающим муравьёв ароматическим веществом — гвоздичным маслом, например… Это ароматное кольцо перекрывает дорогу фуражирам, они перестают посещать дерево, и сладкие выделения тлей начинают вскоре моросить мелким дождём и все достаются пчелам, которые теперь спокойно выпивают эти капли и уносят падь в свои соты.
Практически, однако, нет нужды усиливать пчелиный лесной взяток за счет корма, отобранного у муравьёв. Приходится разве только помогать сборщицам находить падь. После опытов Франца Гельцля многие пасечники стали поторапливать пчел, наводить их на падевый взяток и изготовление лесного мёда.
Свежесрезанные ветки сосны или ели, обильно окропленные сахарным сиропом, сложены в плотно сколоченный дощатый ящик. Затем сюда же, на мокрые ветки, легонько сметают пчел или с доски перед летком, или со стенок улья; это все сборщицы, уже летающие в поисках корма. Как только в ящике соберется достаточно пчел, его наглухо закрывают, пристраивают на багажник велосипеда и увозят в лес метров за семьсот-восемьсот от пасеки. На это уходит всего несколько минут, так что, когда крышку снимают, пчелы в ящике по-прежнему копошатся среди хвои, набивая зобики сиропом. Потом они одна за другой выбираются из ящика, тяжело взлетают, тут же садятся на края, на ручку, с трудом делают круговые облеты, вновь садятся и опять поднимаются, а к тому времени в двухстах-трёхстах метрах вокруг ящика пчеловод уже густо обрызгал сиропом хвою нижних веток. Проделывается это самым нехитрым способом: банка с пробкой и пульверизатор с резиновой грушей — вот всё, что требуется.
Совершив несколько кругов над открытым ящиком, пчелы возвращаются в улей и своими бурными танцами — сигналами о богатом взятке, — взбудоражив всех годных в полёт, высылают на поиск корма новые воздушные эскадрильи. Сборщицы добираются и до ящика, но многие находят корм на ветвях, обрызганных сиропом. Вскоре хвоя в ящике досуха обсосана, да и окропленные сиропом ветки обобраны, а по всему лесу шныряет множество пчёл, проверяющих в поисках корма деревья с макушки до нижних ветвей.
На следующий день операция повторяется с пчёлами других ульев, в полет уходят новые партии разведчиц, слизывающих капли отсыревшей за ночь старой пади и падь свежую. Привесы контрольного улья на пасеке быстро растут. Они продолжают расти и завтра, и послезавтра, но только на пасеке, откуда пчелы были специально направлены в лес. Сборщицы с других пасек — они могут быть расположены совсем рядом — обнаружат корм в лесу только на четвертый, пятый день.
Состоялось уже несколько международных совещаний, участники которых обсуждали разные вопросы, связанные с происхождением пади, с её использованием пчёлами и другими насекомыми, особенно муравьями, наконец, с особенностями пади как продукта питания. Уже написаны обстоятельные монографии о тлях, производящих падь, и растениях, на которых она бывает обильной, о качестве так называемого «лесного мёда» и о его влиянии на пчёл. Стало известно, что действительная причина многих заболеваний пчёл, питающихся падевым мёдом, до сих пор не установлена, что падевый мёд обладает ценными диетическими свойствами и для людей он более питателен, чем нектарный. Стало известно, что если отобрать осенью из улья рамки с падевым мёдом и поставить на их место пустую сушь, а одновременно скормить пчёлам необходимое количество сахарного сиропа, то пчёлы перезимуют благополучно…
Так постепенно начали рассеиваться многие ошибочные представления о падевом мёде и постепенно, вопреки широко распространенному мнению, начал утверждаться новый взгляд: далеко не всякий падевый мёд плох и отнюдь не везде он нежелателен. Например, удельный вес лесного (падевого) мёда в Австрии составляет в разные годы треть, половину, даже две трети общего сбора мёда.
Там, где вся земля распахана для сельскохозяйственного использования, пчеловодство стало нерентабельным, если пчел не вывозить в лес для сбора падевого мёда, — признают руководители некоторых пчеловодных организаций Западной Европы. Директор пчеловодной опытной станции в Австрии доктор Ф. Руттнер в одной из своих статей отметил, что сорок лет назад покупатели в Австрии так же мало ценили темный лесной мёд, как мало его пока ценят в ряде стран и сейчас. Слишком много скептических разговоров вызывал «солодовый сиропный привкус» этого мёда, кое-кто даже высказывал сомнения, можно ли вообще его считать настоящим мёдом… Сейчас лесной — падевый — мёд как продукт питания полностью реабилитирован в Австрии не только в отношении вкусовых, но и в отношении целебных и диетических достоинств. Это теперь один из популярнейших там сортов мёда.
Падевый мёд исключительно популярен и в других странах Западной Европы: Германии, Швейцарии, Франции, Италии, Югославии.
Лесной мёд из пади, собираемой пчелами, в первую очередь с сосны и ели, все большее признание получает также в ГДР, Польше, Чехословакии.
На состоявшейся в Москве в сентябре 1962 года международной конференции пчеловодов социалистических стран делегат из Чехословакии доктор Олдржих Гараксим в своем докладе отметил, что преобладающая часть чехословацкого мёда состоит из тёмного лесного мёда — падевого или смешанного. По данным докладчика, в Чехословакии от 50 до 80% общего медосбора получается от пади.
Доктор Ярослав Свобода, изучив множество образцов мёда из сосновой пади, нашёл, что он примерно на две трети состоит из инвертированных Сахаров — глюкозы и фруктозы (30 и 38%), сахарозы (7%), декстрина (3%), воды (18%).
«Кровь растений», пройдя через организм тлей и пчел, не претерпевает, судя по данным анализа, никаких вредных изменений.
Таковы выводы чешских учёных…
Не пора ли и у нас покончить с дискриминацией падевого мёда, который наши пчелы способны собирать не менее усердно, чем пчелы стран Запада. Само собой, здесь потребуется цепь глубоко продуманных, хорошо спланированных исследований. Будет над чем поработать пчеловодам, энтомологам, медикам, биохимикам, инженерам пищевой промышленности. Но разве дело того не стоит? Тысячи тонн без особых, по правде говоря, затрат полученного мёда — это и тысячи гектаров сбереженного от сажистых грибков леса, и миллионы рублей сверхплановой прибыли в колхозах и совхозах, и, наконец, дополнительные десятки миллионов банок и четырёхвершинных пакетиков-тетрапаков с мёдом на полках и прилавках продовольственных магазинов.
