Энтомологи Тамбовского педагогического института сообщали, что в молодых сосновых лесопосадках не встречаются главные вредители соснового молодняка — личинки майских жуков. Муравьи не дают жукам отложить яйца. Специалисты жаловались, что опыты по переносу, расселению муравьёв из одних мест в другие удаются не всегда, и ставили вопрос о необходимости специально изучить причины, вызывающие неудачи.

Работники Лазаревского (Краснодарский край) инсектария делились важной новостью: большие черные муравьи Кампонотуса (это уже не рыжие лесные!) на участке Лазаревского инсектария ведут себя как весьма эффективные хищники вредоносного в этих местах мучнистого виноградного червеца.

Специалисты-энтомологи Академии наук Казахской ССР рассказали о том, как была выявлена одна из причин, вызывающих неудачи в опытах переселения муравьёв. Оказалось, различные виды муравьёв, подчас незримо населяющие лес, встречают муравьёв переселенцев враждебно, нападают на них и разоряют гнездо до тла. Муравьями-разорителями бывают и черные Лазиусы, и лесные Мирмики, и кровавый «рабовледелец» — Формика сангвинеа. По словам специалистов, лес всюду имел своих муравьёв-хозяев и, словно поделенный ими, не принимал переселенцев. Однако новые опыты подтвердили, что в ряде мест переселенцы отлично уживались, достаточно им было оказать небольшую помощь. А кроваво-красного хищника удалось перехитрить. Перед тем, как поселять куда-нибудь рыжего лесного муравья, здесь подселяли лесного бурого. Кроваво-красный муравей нападал на него, разорял гнезда, уносил куколок и на этом успокаивался. После этого он долго не трогал рыжего лесного. Зато, когда переселенцы укоренялись на новом месте, им уже не страшны становились налеты грабителей…

Активисты волгоградского отделения Всероссийского общества охраны природы рапортовали: удалось в лабораторных условиях воспитать молодых крылатых муравьёв — самцов и самок поликтена.

Журнал «Наука и жизнь» в дальнейшем не раз возвращался к теме защиты леса с помощью муравьёв, печатая статьи и письма под рубрикой «Народное ополчение науки».

О муравьях, как о защитниках леса, заговорили и газетные статьи и заметки, радиопередачи, кинохроника, телепрограммы.

В феврале 1963 года состоялся первый Всесоюзный симпозиум по вопросам использования муравьёв для борьбы с вредителями лесного и сельского хозяйства. В феврале 1965 года собрался второй симпозиум, а ещё два года спустя — третий. Симпозиумы проходили в Москве, а в Ленинграде были опубликованы первые 299 экземпляров составленного М. С. Малышевой, Б. А. Смирновым и Г. М. Длусским «Руководства по расселению и использованию муравьёв для защиты леса от вредных насекомых». Оценивая состояние и перспективы работы, профессор А. И. Воронцов говорил в своем выступлении на третьем симпозиуме, что организация работ по изучению муравьёв является примером лучшей координации научных исследований. Успех достигнут деловым контактом, единством плана и дружной работой сравнительно небольшого коллектива энтузиастов. Все работы проведены к тому же при минимальной, буквально ничтожной, затрате средств.

Весной 1967 года увидела свет первая в нашей стране монография «Муравьи рода Формика». Бессменный научный руководитель всех исследований муравьёв, проводимых в СССР, профессор К. В. Арнольди, отзываясь об этом труде, говорил, что особая ценность книги Г. М. Длусского в том, что он изучил муравьёв рода Формика, как ведущий специалист-систематик, внеся много нового в познание муравьёв этого рода.

Тем временем А. А. Захаров — научный сотрудник лаборатории почвенной зоологии Института эволюционной морфологии и экологии животных им. А. Н. Северцова подготовил для публикации монографию «Внутривидовые отношения у муравьёв». Выход этой работы стал заметным событием в советской мирмекологической науке. Осветив многие важные стороны жизни муравьёв, книга А. А. Захарова оказалась в высшей степени полезной и для практиков по защите леса, поэтому о ней следует здесь сказать несколько подробнее.

Лет пятнадцать назад одновременно Яниной Добжанськой в Польше и Дитером Отто в ГДР, проводившими свои исследования параллельно и независимо друг от друга, были опубликованы отчеты о многолетних наблюдениях над мечеными муравьями на тропах, ведущих от гнёзд Формика руфа, пратензис, трункорум. Исследователи сообщали, что тропы используются постоянно одними и теми же группами муравьёв. Я. Добжанська пришла даже к выводу, что каждый небольшой участок территориии, контролируемой гнездом, посещается в течение довольно долгого времени определенной группой особей.

Изучение этих групп, исследование степени их обособленности, во-первых, и форм связей со всей семьей, во-вторых, и сделал А. А. Захаров предметом особого своего внимания. О возникновении дорог вокруг разрастающегося муравейника, о систематическом поддерживании муравьями на этих дорогах строгого порядка, о «вымащивании», устройстве ежегодно ремонтируемых насыпей в одних случаях и подземных тоннелей в других, о том, что дороги к деревьям, на которых обитают тли, дороги к участкам, где произрастают однолетние растения, на которых массами кормятся тли и т. п., могут почти неизменными оставаться годами — 5—10 и более лет, исследователи Формика и других родов знали давно. А. А. Захаров же доказал, что существование таких постоянных дорог связано с существованием внутригнездовых подразделений, условно названных «колоннами». Однако доказать это было непросто.

Исследование началось с хорошо продуманных опытов в горизонтальных гипсовых садках — каждый из четырех соединенных между собой камер с общей между ними ареной. На арене муравьи получали корм. В три камеры садка Захаров помещал по одной меченой самке Формика, четвертая камера оставлялась незаселенной. Кроме самок, в каждую камеру впускалось по нескольку десятков рабочих муравьёв. Ничто не мешало им передвигаться по всему садку, заходить в любую камеру, на арену. Регулярные осмотры, проводившиеся в течение трех недель, позволили убедиться в том, что одни рабочие неотлучно находятся при своей самке (они неизменно обнаруживались в одной и той же камере), другие делят свою привязанность между двумя самками (этих рабочих заставали во время осмотров то в одной, то в другой камере, но никогда — в третьей); остальные рабочие никакого предпочтения ни одной из самок не оказывали. Различные в разных опытах численные соотношения рабочих этих групп были выверены с применением вариационной статистики. А построенные затем на основаниии этих данных простая таблица и кривые показали: каждой самке присуща определенная степень притягательной силы.

Ещё один такой же опыт продолжался в течение десяти недель. В садок были помещены самки оплодотворенные и не успевшие ещё облететься (у последних крылья были аккуратно отрезаны), а с ними рабочие муравьи. Вскоре стало ясно, что в присутствии оплодотворённых самок неоплодотворенные имеют для рабочих вдвое меньшую притягательную силу.

Тогда последовал заключительный опыт с десятью мечеными оплодотворенными самками, взятыми из одного гнезда, и сотней меченых рабочих того же вида, взятых из другого гнезда Формика. Самок выпускали на этот раз на арену попарно, рабочие же были помещены в пустую камеру, откуда могли свободно уйти.

Как только первые две самки (из числа десяти) покинули своих сестер и уединились каждая в отдельной камере, к ним сразу присоединилось несколько рабочих муравьёв из числа тех, что были в общей камере. Затем ещё одна самка перешла в третью камеру, а четвертая присоединилась к одной из двух первых (теперь в одной камере оказалось две самки и ещё в двух по одной). В камеру с рабочими муравьями были подсажены в виде подкрепления ещё четыре самки и не менее семидесяти рабочих муравьёв. В результате спустя какое-то время после разных перемещений внутри садка получилось, что в первой камере осели пять самок и с ними около полусотни рабочих, во второй — три самки и свыше двух десятков рабочих, а в третьей — одна самка и с десяток рабочих. Часть муравьёв и самок погибла. Вскоре стало ясно, что численность населения первой камеры уже достаточна для обособления её от других групп: здесь чурались чужаков и заметно ограничили проникновение новых особей, отмежевались пространственно.