Работа в Службе виделась им сплошной каруселью дипломатических раутов, где, походя, рассеянно – за рюмкой коньяка – проводятся вербовки послов, министров, военных атташе. В перерывах между приемами и коктейлями совершаются лихие похищения офицеров генеральных штабов иностранных держав. А после удачно проведенной акции можно оттянуться в обществе юных длинноногих блондинок где-нибудь на Канарах или в Рио-де-Жанейро. И всюду, конечно, хруст новеньких банкнот, аромат французских духов и дорогих сигар, хлопанье открываемых бутылок шампанского, подобострастие прислуги.

«Сынкам» и невдомек было, что все оперативные находки зиждятся, как на постаменте, на терпеливых задницах подчиненных генерала Карпова, а в полученные ими ордена вплавлены их собственные кровь, пот, нервы. Да разве объяснишь, да разве поймут…

Выслушав доводы Казаченко в пользу привлечения капитана милиции Ганнибала Аношина к разработке «ПРОРОКА», Карпов надолго задумался.

– Что-то не так, товарищ генерал?

Рискнул прервать затянувшиеся начальственные размышления Олег.

– Нет-нет, – мгновенно отреагировал шеф, – просто хочу прояснить кое-что. Сдается мне, что, привлекая «АРАПА» к сотрудничеству, мы находимся в положении, которому дали определение итальянцы: «за неимением лучшего приходится спать со своей женой». Выбора действительно нет. Как, впрочем, и времени для выбора. У нас в обойме всего один патрон – «АРАП». А если этот патрон окажется холостым? Уж больно наш кандидат понятен и чист, как образцовая анкета, как месткомовская характеристика… Справится ли он с заданием? Всякий оперативник – режиссер, ясно представляющий, к а к надо сыграть роль. Но не всякий режиссер сам с этой же ролью может справиться… Обладает ли Аношин достаточной фантазией для принятия авантюрных решений? Ситуация может сложиться далеко не христоматийная… Ты оставь-ка мне все документы, а завтра я тебя вызову… Начальство мне уже в затылок дышит с этим «ПАКЕТОМ», будто он только-только появился на натовских судах! Чудны дела твои, Господи… Ладно, ступай!

ЕГО ночные вылазки к окнам женского общежития продолжались уже несколько месяцев. Как правило, они приходились на ночи полнолуния или им предшествующие. Иногда на ночи, следовавшие за полнолунием. В другие же дни и вечера ОН с абсолютным спокойствием, даже безразличием, проходил мимо открытых окон. Свет их приобретал роковую притягательность лишь в означенный период.

Самое замечательное заключалось в том, что ОН, вопреки заведенному правилу, ставшему со временем его «alter ego», даже не пытался подвергнуть анализу своё поведение и то, что с ним происходило. Не то, чтобы не пытался. Ему такая мысль даже в голову не приходила. Не испытывал ОН и угрызений совести. Ни перед собой, ни перед женой. Как если бы это происходило не с ним, а со знакомым ему человеком. При всём том ОН всё помнил. Хотя эти воспоминания были лишены всяких красок и эмоционального фона. Лишь статистические зарисовки, не более. Однако по мере приближения полнолуния подсмотренные им картины извращенной любви приобретали цвет, звук. Они будто бы просыпались, оживали. Но теперь они жили не сами по себе, а в его воображении и сознании. Не отдельно от него, но вместе с ним. Ожившие, они как омут, манили, затягивали. И не было никаких человеческих сил им противиться…

Теперь на лесбийский спектакль ОН выдвигался под предлогом выгула Султана. Удобно. И жена спокойна, и кобелю дополнительная прогулка. С другой стороны, при таком матером охраннике следить за развитием сексуального шоу было просто безопаснее. И вот почему. Однажды ночью он выяснил, что из порочного родника черпает не ОН один. Оказалось, что у него есть подельники, или скорее конкуренты.

В очередной раз после затянувшейся за полночь Коллегии он возвращался на служебной машине домой. Расставшись с водителем, как обычно в начале Гоголевского бульвара, ОН, теперь уже торопливо, двинулся по проторенному маршруту.

Ознакомившись на месте с обстановкой и удостоверившись, что вокруг всё спокойно, а секс-труппа на месте, ОН нырнул за угол, чтобы принести ящики.

«Партер, первый ряд, третий звонок, занимайте ваши места, господа… Тореадор, смелее в бой, торе-а-а-доррр», – мурлыкал он себе под нос, устанавливая свой помост. Ведь, если разобраться, то составной частью рампы можно считать не только мраморный банный столик, где выступали трое, а иногда – четверо жриц однополой любви, но и его самого, балансирующего на импровизированных подмостках.

Окна душевой располагались высоко от пола, почти под потолком, поэтому всё, что происходило внизу, – было обозримо, как на ладони. А риск для наблюдателя быть разоблаченным сводился к нулю, так как окна находились над головами девиц, а им, занятым похотливым промыслом, было недосуг поднимать головы к небу.

В этот раз что-то не заладилось с самого начала. Разгадка наступила скоро.

«Зинка! – заорала старшая из девиц. Сколько раз тебе говорить, чтобы ты мохнатку подстригла!? Я тебе ковырять не буду. У тебя волосы клочьями лезут. Прошлый раз у меня полный рот был твоих волос, я чуть не блеванула»…

«Кончай привередничать, лимита! Давай за работу, зрители на месте… У них уже яйца от напряжения звенят», – в азарте прошептал ОН.

Наконец, лесбиянки начали боевое построение: разобрали подходящие места, приняли удобные для себя и партнерш позы (на этот раз выступал «квартет»), по команде старшей принялись ритмично двигаться, распаляя друг друга истошными воплями и стонами.

«Квартет» только начал входить в экстаз, когда вдруг ОН почувствовал, что кто-то дергает его за полу пиджака. Увлеченный до самозабвения зрелищем. ОН резко обернулся, едва не потеряв равновесие, ибо напрочь забыл, что стоит не на тротуаре, а, как кур на жердочке, находится между небом и землей.

«Старик, ты всё не съешь, давай, слазь! Пора местами поменяться».

У основания пьедестала стояли два дюжих «бычка». Глянув на их безусые лица, ОН привычное обращение «старик» воспринял на свой счет слишком буквально, обиделся, но покорно освободил подмостки. Не ушел. Остался стоять. Может, рассчитывал получить контрамарку на второй сеанс? Увы! Окна через минуту погасли. Незнакомцы спрыгнули вниз.

«Ну что, сладкоежка, накушался? – обратился к НЕМУ один из пришельцев. – Пойдем, сдрочим втроем»…

«Да, нет, ребята… я по другой части, – промямлил ОН, – я не дрочу…»

«Да, ладно, гимназист… в натуре… Один раз – еще не пидорас… Пошли!.. – и “бычок” попытался взять ЕГО под руку. – Вона, рядом во дворе»…

Вечер явно не удался. Мало того, что сеанс не имел «мокрого конца», а тут еще эти… Дрочильники! ОН резко отпрыгнул на проезжую часть переулка.

«В общем так, – сказал ОН, вытаскивая из нагрудного кармана пиджака нереализованный червонец на обед, – вот вам на бутылку, а я пошел»…

«Да ты чо, дядя, в натуре?..»

ОН бросил деньги себе под ноги и, что было духу, пустился наутек. Сзади раздались гогот и улюлюкание…

На следующий вечер, взяв Султана на поводок, ОН попытался найти запасную «посадочную площадку». Однако, к его искреннему разочарованию, в округе больше не было общежитий.

«Что ж… Телефонистки и почтальонши, я возвращаюсь к вам, но не один, а с другом… Да, Султанчик? Трепещите, лимита!»

ОН потрепал пса за холку и решительно зашагал к общежитию Министерства связи.

Закончилось посещение спектаклей также неожиданно, как и началось.

Однажды ночью ОН усадил Султана под окнами, а сам направился к пивной за ящиками. Не успел ОН сделать и двух шагов, как за спиной раздалось приглушеное повизгивание, и пес, радостно помахивая хвостом, сорвался с места и растворился в темноте переулка.

«Султан, ко мне!»

Не раз и не два выкрикивал ОН команду. Пес исчез. А в переулке призывно светились вожделенные окна, из которых стали раздаваться хлопки открываемых бутылок с шампанским, задорные возгласы и девичий смех. Карнавал похоти начинался…