– Не,– мотнула головой Центральная,– никак нельзя. Эти дурачки сейчас в таком состоянии, что по дороге шеи пооткусают, а то и крылья перегрызут. Шмякнемся, и хана.

– Ну ладно,– вздохнул Кощей.– Давай наводи здесь порядок, но чтоб к вечеру был готов к вылету на боевое задание.

– Как же… полетит он вверх тормашками,– посулили снизу. Голова Центральной вновь дернулась, зубы клацнули о подоконник, и оконный проем опустел. Кощей не стал ждать, чем кончится сопение и пыхтение во дворе. Тяжело вздохнув, он проскрипел заклинание переноса и оказался на краю суверенного болота. Кощей не любил пользоваться этим заклинанием. Оно отнимало много энергии, и от него потом, как с похмелья, болела голова. А главное – чуть-чуть напутаешь с координатами и запросто можешь вляпаться в какую-нибудь неприятность. Вот и сейчас, вместо того чтобы прочно стоять на берегу на своих двоих, Кощей извивался как червяк в тщетной попытке дотянуться до соседней ветки огромного дуба. Крепкий сук, на котором он висел, нырнул под фалды его парадного фрака и вынырнул над загривком худосочной шеи владыки этих земель. Скоро Кощей понял, что так просто освободиться не удастся и придется колдовать повторно. Чертыхаясь про себя, Кощей собрался было произнести заклинание, как вдруг странные звуки снизу остановили его. Завывания неслись со стороны тропинки, ведущей к болоту. Кошачье трио старательно выводило:

Затрещали кусты, и в поле зрения Кощея появились три качающиеся фигуры, цепляющиеся друг за друга.

– Папа – наш человек! – торжественно провозгласил толстый черт со странным светящимся украшением на рогах. Остальные дружно закивали.

– А мы, козлы, его обидеть хотели,– всхлипнул щуплый черт с испуганным выражением лица.

– Эх, братаны, щас бы пахана поймать, по черепушке ему настучать.– Черт с отвисшей губой стукнул себя кулаком в грудь.– Мне ж перед папой стыдно! Должок за нами!

– Ниче, братва! Он еще на нас нарвется!

Бывалый попытался что-то изобразить пальцами, связка, держащая троицу, распалась, и черные фигуры оказались в партере.

Кощей потряс головой. Говорят вроде по-русски, а понять невозможно. Тем временем черти умудрились скучковаться и с натугой приняли вертикальное положение.

– А мы ему, братва, стрелку забьем,– проблеял Трус.

– Умница! – заорал Бывалый.

– А че это? – спросил Балбес.

– Ну… – неопределенно промычал Бывалый,– это стрела такая…

– Для Черепа нужна стрела о-го-го… – почесал затылок Балбес.– Эта подойдет? – И он постучал рогами по дубу, на котором висел Кощей.

– Вполне,– безапелляционно заявил Бывалый.– Навались, мужики!

Черти уперлись рогами в ствол и дружно заработали копытами. Дуб затрясся, но устоял.

– Не, братаны, все по уму надо, как папа учил.– Бывалый схватился за нашлепку на рогах.– Блин! Прилипла. Братаны, выручай!

Трус и Балбес уперлись рогами в бригадира и дружно рванули. Пластиковая бомба с чмоканьем отпустила рога.

– Лепи!

Бомбу шмякнули о шершавую кору у основания дуба, и вся честная компания села рядком в ожидании «стрелки». Кощей тоже ждал, сгорая от любопытства. О заклинании переноса он и думать забыл. Ждать пришлось недолго – на таймере оставалось всего десять секунд. Взрывная волна приподняла дуб метров на тридцать над землей, а Труса, Балбеса и Бывалого благополучно швырнула в родное болото. Благополучно, если не считать потери набедренной повязки Бывалого. Во время полета она зацепилась за корягу и осталась на берегу.

– Карты! – отчаянно заорал Бывалый.

– Где? – заволновались Трус и Балбес.

Бывалый, не тратя времени на объяснения, рванул обратно к берегу. Трус и Балбес ринулись вслед. Им повезло. На то место, откуда они сделали спринтерский рывок, с громким чавканьем вляпался дуб. Кощею повезло не меньше. Хотя тело его плавало в болотной жиже, голова торчала снаружи.

– Вот они, родимые,– донеслись до него умильные голоса чертей. Кощею это надоело.

– Эй, вы! – напустив на себя грозный вид, заорал Его Бессмертие.– Быстро ко мне!

– Череп! – радостно заорал Бывалый.

– Пахан! – возликовал Балбес.

– Бей его! – заверещал Трус, храбро ныряя в кусты.

– Ай да папа! Стрелка-то сработала! – восторженно вопил Бывалый.

При виде несущихся на него галопом чертей Кощей попытался произнести заклинание, одновременно втянув голову в плечи, хлебнул болотной жижи, закашлялся, но все же довел дело до конца и вместе с дубом рухнул посреди тронного зала, отчаянно чихая, кашляя и костеря недобросовестных наемников на чем свет стоит.

– Горыныч!

– Здеся мы,– послышались голоса из правого и левого окна. Кощей вытянул шею. Две головы с симметрично расположенными фингалами радостно смотрели на хозяина. Среднее окно было пусто.

– Помоги освободиться.

– Запросто, хозяин! – гаркнули головы и дружно ринулись вперед. Под мощными челюстями хрястнули толстые дубовые ветки, и Кощей с облегчением сорвал с себя ненавистный фрак.

– Где Центральная?

– Мы Центральные.– Головы переглянулись.– Ах да! – Они дружно вынырнули из своих окон и с трудом втиснулись в среднее.

– Мы Центральные,– пропыхтели они.

– Ну… а… эта-то… которая раньше… – ошарашенно спросил Кощей, пытаясь протиснуться сквозь них и выглянуть вниз.

– Смещена влево,– категорически заявила голова с фингалом под левым глазом.

– В пользу демократических сил с правым уклоном,– подтвердила голова с фингалом под правым глазом.

Кощей наконец умудрился протиснуться к подоконнику. Центральная действительно была смещена. Ее шея, сделав петлю под левой ногой, надежно удерживалась правой. Выпученные глаза с характерными кровоподтеками с двух сторон мрачно смотрели на Кощея снизу вверх.

– Ладно,– махнул рукой Кощей.– Отдыхайте до вечера.– А потом в бой! На Ивана!

Кощей уже понял, что миссия чертей в посаде Василисы окончилась полным крахом.

Пробуждение было тяжким. Сквозь плотный ватный туман пьяного угара до Ильи доносились чьи-то голоса. «Надо же так нажраться. Ну и погудели мы вчера… А с кем это я, собственно? – В голове капитана завертелись смутные воспоминания.– Банда Бекаса… заимка… братание с Иваном… потом вроде меня тепленького куда-то занесло. Два мужика каких-то… дорога… потом стол… опять с кем-то выпивали… Куда ты катишься, капитан? – Илья тяжко вздохнул и попытался перевернуться на правый бок. Стало еще неудобнее. Что-то жесткое вмялось в ребра. Илья недовольно зарычал и отбросил это что-то в сторону, не видя, как чья-то серая лапа остановила движение автомата.– С кем же я все-таки пил? Не могу вспомнить, черт!»

И тут перед мысленным взором капитана появились забавные рожицы Труса, Балбеса и Бывалого, умильно косящиеся на кувшин с медовухой. Илья как ошпаренный подскочил и привалился спиной к стене. Он вспомнил все… вплоть до белочек и Чебурашки. «Допился… Горячий-горячий… белый-белый… Отдельный номер в веселенькой палатке мне обеспечен».– И тут же самокритично поправился.– Насчет отдельной я, пожалуй, погорячился. Скорее всего, буду делить ее с Наполеоном и прокурором. Интересно, где я, на заимке или уже там… в палате? – Открывать глаза было страшно. Илья осторожно пощупал рукой стенку.– Бревно. Заимка,– облегченно вздохнул Илья,– живем. Пока мы не в палате, шансы еще есть».

– Старшой! Как там вертушка, еще не прибыла?– гаркнул капитан, не открывая глаз, во всю силу легких и тут же пожалел об этом. Что-то всполошенно заметалось по «заимке». Кудахтанье, гомон, чириканье, настороженное рычание. Все это перекрыл чей-то сердитый голос с характерным подквохтыванием.