— Послушайте хотя бы заголовки: «США испытывают бактериологическое оружие на африканцах!», «Забастовка парализовала Гвианию: работает только международный аэропорт!», «Предсмертное письмо американского бактериолога!» И еще — «Провал операции „Хамелеон“», «Русский оправдан», «Полковник Роджерс сходит со сцены», «Мисс Карлисл разоблачает».

…Да, Элинор сделала все, что смогла. Сделала ради доктора Смита, ради Роберта, ради него, Петра. Но найдет ли она наконец самое себя? Будет ли счастлива настоящим, невыдуманным счастьем? И с кем? С Робертом?

Самолет подрулил к аэровокзалу.

И Петр с жадностью прильнул к иллюминатору — как совсем еще недавно он смотрел в иллюминатор самолета, подруливающего к зданию аэровокзала Луиса.

Тогда он прилетел в страну, которая была для него лишь чисто географическим понятием, ареной хоть и бурных, но давних исторических событий. И разве мог он тогда даже предположить, что внезапно окажется в самом центре событий сегодняшних, политических, событий, подобные которым происходят сегодня на всем Черном континенте?

Спокойный, уверенный в себе Стив, импульсивный, мечущийся Роберт Рекорд… Или Элинор Карлисл — мстящая за свою погубленную любовь, за изломанную душу Роберта и за ужасный, но логически обоснованный конец доктора Смита… Петр вдруг понял, что ему жаль расставаться с этими людьми, так быстро вошедшими в его жизнь, с людьми, с которыми он пережил и столько радости и столько…

Он попытался подобрать слово.

«Неприятности» — это было неверно, «горе» — слишком сильно.

…Пограничники у трапа проверили его документы, и, пока молоденький, подтянутый лейтенант вчитывался в строки, выведенные черной тушью, Петр вдруг увидел на высокой бетонной галерее, опоясывающей здание аэровокзала, группу людей, весело машущих ему руками. Он различил мать — она держала платок у глаз, отца — рослого, неуклюжего, в модном, непривычном после кожаной шоферской куртки пальто, что-то весело кричащих сестер.

Лейтенант поднес руку к козырьку и дружелюбно улыбнулся:

— Так это вы, значит, Петр Николаев? А мы тут из-за вас уже переживали! Шутка ли — пропал человек в Африке! И добро бы хоть крокодилы съели, а то на тебе — за решетку!

Петр лишь улыбнулся в ответ. За спиной отца он вдруг разглядел профессора Иванникова. И еще ребят из Института истории.

Теплая волна поднялась у него в груди, глаза защипало.

— Ну так как? — продолжал лейтенант весело. — Поедете еще раз в эту… как ее… Гвианию?

— Обязательно! — твердо сказал Петр и ринулся вниз по трапу.