Я пытался прикинуть, как далеко мы успеем уйти, прежде чем налетчики закончат четвертовать дом и поймут, что нам удалось ускользнуть.

Еще примерно двадцать минут ушло на то, чтобы продраться сквозь заросли крапивы, а затем через рощу сухого бука и тонкого финтля. Следующим препятствием оказалась ирригационная канава, доверху заполненная водой. С трудом перетащив через нее раненого Шастра, мы увидели, наконец, изгородь и дорогу за ней. Там, дальше начинались дикие нехоженые леса, какие до сих пор покрывают две трети поверхности Гудрун. Надежду освоить эти непроходимые заросли оставила еще первая партия колонистов.

— Мы почти на месте, — прошептал я. — Давайте же.

Испытываешь судьбу, как всегда, Эйзенхорн. Испытываешь судьбу.

Лазерные всполохи прорезали воздух прямо над нашими головами. Затем огонь стал кучнее. По нам стреляли по крайней мере из четырех стволов. Нападавшие пристрелялись, и теперь оранжевые импульсы кромсали крапиву за нашими спинами, раскидывая в стороны измочаленные листья. Следующим залпом рассекло стволы сразу двух молодых лиственниц, росших у изгороди. Сухой утёсник и финтль задрожали и окутались пламенем.

В небе взорвалась осветительная ракета. Пространство вспыхнуло резким безжалостным светом.

— К изгороди! Пошли! — прорычал я.

Обернувшись, я увидел, как темные фигуры продираются через крапиву и выходят из-за деревьев. Каждые несколько мгновений они останавливались, вскидывали оружие, и в нашу сторону летел очередной смертоносный импульс.

Мое внимание привлекли две белые светящиеся точки, отделившиеся от зарева над Спаэтон-хаусом. Преследователи подняли в воздух спидеры, которые теперь шарили своими прожекторами по кустарнику и лесу.

Направив свою ярость в Ожесточающую, я прорезал дыру в изгороди.

— Пролезайте! — завопил я.

Эмос полез первым. Шастр споткнулся и упал. Я протолкнул вперед Элину и вернулся за раненым.

Ксел сидел, прислонившись спиной к забору. Он поднял пистолет и выстрелил в темноту.

— Уходите, сэр! — сказал он, увидев меня. Насколько я мог разобрать, он успел застрелить двоих преследователей, выскочивших из зарослей кустарника. Остальные все еще скрывались в густом подлеске.

— Я тебя не брошу!

— Проклятие, убирайтесь! Вам не уйти далеко, если кто-нибудь их не задержит!

Шквал ответной лазерной стрельбы накрыл изгородь. В воздух полетели комья мокрой земли. Мне даже пришлось развернуться и подставить клинок Ожесточающей, чтобы отклонить часть выстрелов. Оружие загудело и задрожало в моей ладони, поглощая энергию.

— Уходите! — повторил Шастр.

Я понял, что его ранило еще раз, но он пытается скрыть это.

— Я не могу бросить тебя просто так…

— Конечно, нет! — прохрипел Ксел, откашливаясь кровью. — Дайте мне ваше чертово оружие! Эта проклятая лазерная батарея почти села.

Я протянул ему болтер и запасные обоймы.

— Император не забудет тебя, даже если я не выживу, — сказал я ему на прощание.

— Черт, уж лучше бы вам постараться выжить, сэр, иначе я потрачу свои силы впустую.

У меня не оставалось времени даже на то, чтобы пожать ему руку. Перебираясь через дыру в изгороди, я услышал рев первых болтерных выстрелов.

Элина и Эмос ждали меня на дальней стороне дороги, на самом краю леса. Я нагнал их, и мы побежали в темноту черной полуночи. Мы спотыкались о корни, карабкались по глинистым склонам.

Болтерная стрельба была слышна еще какое-то время. А затем затихла.

Да дарует Бог-Император мир и покой Кселу Шастру.

В течение часа, словно ослепшие, мы блуждали в абсолютной темноте. Совсем скоро плотные заросли заслонили единственный источник света — огонь пожара, охватившего поместье. Спаэтон-хаус остался далеко позади.

— Мы заблудились? — дрожащим голосом спросила Элина.

— Нет, — уверил ее я.

Вместе с Киршером и Медеей мы не раз охотились в окрестных лесах, и я знал эти места достаточно хорошо. Вот только темнота немного мешала сориентироваться. Знакомая местность приобретала некую загадочность, временами казалась почти чужой.

Требовалось несколько минут на то, чтобы отыскать знакомые приметы — большой камень или старое дерево — и продолжить путь в нужном направлении. В кромешной тьме я находил эти ориентиры не сразу, подчас приходилось шарить перед собой руками, а иногда я просто спотыкался о них.

Дважды над лесом проносились спидеры, освещавшие плотную листву над нашими головами. Если бы в их распоряжении имелись температурные сенсоры, мы были бы уже мертвы. Но у них были только прожекторы. «Наконец, — порадовался я про себя, — враг допустил ошибку».

Мы добрались до дуба.

Медея называла его Громовым Дубом. Наверное, ему уже исполнилось несколько сотен лет, когда молния убила его. Теперь это был лишенный листвы гигант с расколотым стволом, напоминающим разрушенную башню древнего замка. Кора отслаивалась от его мертвой древесины, и вокруг копошились личинки и жуки-короеды. Дуб рос в овраге и от широко раскинувшихся корней до разрушенной кроны имел около пятидесяти метров в высоту. Обхват же его мощного ствола составлял не меньше пятнадцати метров.

Я спустился в овраг. Давным-давно, когда молния расколола ствол лесного гиганта, у его основания образовалась обширная пещера — настоящая природная часовня со сводом из переплетенных могучих корней.

Мне рассказывали, что предыдущие владельцы Спаэтон-хауса как раз и использовали это место в качестве святилища для проведения своих церемоний.

Мы с Медеей обустроили в нем ангар.

Никто, кроме нас с Бетанкор и Киршера, не знал об этом. Мы сошлись во мнении, что в этом потайном месте неплохо спрятать легкое воздушное судно. Устроить запасное логово. Вряд ли мы на самом деле когда-либо предполагали, что на Спаэтон-хаус может обрушиться такая беда, как этой ночью, но посчитали нелишним припрятать один из кораблей от посторонних глаз.

Это судно представляло собой турбовентиляторный монокок, вручную собранный на Урдеше. Легкий, быстрый, сверхманевренный. Медея приобрела его из прихоти десятью годами раньше и держала в главном ангаре Спаэтон-хауса до одной памятной ночи. Нас тогда не было в поместье, а несколько младших членов моей команды решили на нем покататься — ведь он был куда быстрее, чем домашние шаттлы и громоздкие спидеры.

К тому времени, как мы вернулись домой, неполадки и внешние повреждения уже были устранены, но Медею не проведешь. Она заметила, что с машиной не все в порядке. Последовали выговоры.

Несколько недель спустя во время охоты мы нашли Громовой Дуб и решили, что нам нужен запасной корабль на крайний случай. Медея перевела судно сюда. Мы и не думали, что нам придется использовать его для собственного спасения. Тогда это было лишь поводом спрятать катер подальше от завидущих глаз молодняка.

Я стащил с корабля брезент и открыл люк. В кабине пахло кожей и немного лесной сыростью.

Шестиметровый корпус корабля был выкрашен в синевато-серый цвет. Сужаясь, клиновидной формы кабина переходила в короткий V-образный хвост. Судно было оборудовано тремя турбовентиляторными модулями, один из которых крепился позади пассажирского отсека под хвостом и служил основным двигателем, а два других, подвижных, были установлены на коротких крыльях, выступавших из крыши кабины. Эти двигатели предназначались для управления взлетом-посадкой и для контроля высоты. В кабине располагались удобные сиденья: в носу судна — кресло пилота, позади него два пассажирских кресла с высокими спинками и более функциональный многоместный диван у задней переборки.

Я занял место пилота, пристегнулся и приступил к предполетной подготовке. Элина и Эмос устраивались в креслах за моей спиной. Первым делом предстояло прогреть двигатели. Приборная панель засветилась зеленым. С тихим гулом начали вращаться турбины. Из-под посадочных опор взметнулся вихрь опавших листьев. Элина закрыла люк.