— Предположим, что по той или иной причине Тома имел какое-то отношение к этим часам. Тогда можно было бы сказать, что они остановились в момент его смерти, так? Во всяком случае, стоит проверить час смерти, зарегистрированный в полицейском протоколе.

— Посмотри, — предложил Мишель, — он на заднем сиденье.

Мюрьель открыла папку.

— Есть! Тело было обнаружено туристами в полдень, а медицинский эксперт утверждал, что смерть наступила двумя часами раньше… Все сходится, верно?

— Действительно, но я не вижу, в чем важность этой детали.

— Просто мы установили дополнительные связи между всеми действующими лицами.

Они снова помолчали, потом Мюрьель сказала:

— Кстати, неплохо у тебя получилось с фотографиями! Как тебе это удалось?

— Я просмотрел газеты прошлых лет. В местных изданиях, в провинции, заметки, например о похоронах, нередко сопровождаются фотографиями. Так было с Бертраном и с Натали. Внимательно изучив их, я удивился: каждый раз Элен сопровождал один и тот же тип.

— Ты думаешь, она его действительно знает?

— Да.

— И чего ты от него хочешь?

— Дополнительных разъяснений…

Когда они приехали в Лазаль, Жером уже вернулся. Склонившись перед дверью, он пытался стереть следы краски скипидаром.

— Ты уже здесь? — удивилась Мюрьель.

— Мне нужно немного отдохнуть.

Понимая, что друг не расположен говорить, она поднялась в комнату, чтобы принять душ и переодеться.

Это было одним из ее любимейших занятий, особенно когда стояла страшная жара, как сегодня. Мюрьель долго выбирала и в конце концов остановилась на черном платье, достаточно коротком и довольно облегающем. В последний раз проверив, как выглядит, она взъерошила волосы, что, по ее мнению, придавало ей более юный вид, и надушилась туалетной водой «О'соваж», запах которой казался ей нежным и скромным.

Прежде чем спуститься, Мюрьель хотела позвонить Эндрю, но было еще рано: в этот час он находился в школе. Ей очень не хватало сына, и она надеялась, что расследование скоро закончится и она уедет к мальчику в Тулузу. Мюрьель подталкивала к отъезду и ссора с Жеромом. Вероятно, она приехала сюда не только для изучения паранормальных явлений. Быть может, она бессознательно хотела поставить точку в истории их отношений с Жеромом. Истории, которая, в сущности, так и не закончилась.

После расставания они не прекращали переписываться, перезваниваться, а после смерти Натали — даже встречаться. Она так и не смогла забыть Жерома, хоть и не понимала почему. Но разве это важно?

Проблема состояла в том, и теперь Мюрьель это понимала, что она гонялась за призраком. Хотя Жером по-прежнему был привлекательным мужчиной и великолепно выглядел, он утратил оптимизм и способность радоваться жизни — качества, которые так привлекли ее в момент их знакомства. Теперь придется забыть его, как и многих других.

Оправляя платье перед зеркалом в ванной комнате, она убеждала себя, что это решение правильное. Когда она вычеркнет из своих мыслей Жерома, ее сердце станет свободным для другой любви…

Мюрьель вспомнила, что забыла солнечные очки в машине, и отправилась за ними. У дома она столкнулась с Жеромом, который просто стоял и смотрел куда-то вдаль, на холмы. Благодаря легкому ветерку, приносившему запах глициний, жара казалась не такой изнуряющей.

— Ты закончил с дверью? — спросила Мюрьель.

— Нет.

— Куда ты смотришь?

— На горизонт, — ответил он с вымученной улыбкой. Она подошла к Жерому и нежно взяла его за руку.

— Что происходит?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Ты сам все понимаешь. Вот уже несколько дней ты сам не свой, и меня это беспокоит.

Он высвободил руку.

— Не беспокойся обо мне. Ничего страшного. Такова жизнь…

— Я тебя больше не узнаю, Жером. Такова жизнь? Эти слова ничего не значат! Такие клишированные фразы говорят для того, чтобы от кого-то отмахнуться.

— Ты права. Но иногда нужно принять все как есть и не пытаться повлиять на события. В этом случае пусть все идет своим чередом, а мы будем надеяться, что это не принесет большого вреда…

— Не люблю, когда ты говоришь намеками, — бросила Мюрьель, внезапно разозлившись, — и не хочу ломать голову над тем, что ты хочешь сказать…

Она пошла к машине за очками, а на обратном пути опять остановилась рядом с Жеромом, который вернулся к работе. Они обменялись взглядами.

Раздраженная упорным молчанием Жерома, Мюрьель присоединилась к Мишелю, сидящему у бассейна.

Инспектор, расположившийся в шезлонге под зонтиком, внимательно посмотрел на нее:

— Мне не нравится, когда ты надеваешь темные очки, я не вижу твоих глаз.

Она улыбнулась:

— Это так важно? — Поскольку он не ответил, Мюрьель сменила тему: — Как, ты думаешь, нам следует вести себя с Жеромом?

— Что ты имеешь в виду?

— Не принимай меня за дурочку. Тебе придется рано или поздно задать ему какие-то вопросы.

— Зачем торопиться? Ответы придут сами собой.

Мюрьель не стала продолжать разговор и углубилась в чтение газеты. От нечего делать Мишель взял у нее страницу с кроссвордами и стал их разгадывать. Иногда мимо проходил Жером, бросал им несколько фраз и вновь исчезал в доме. И хотя в его словах не чувствовалось прежней теплоты, он все-таки казался менее напряженным, чем в последние дни. Скорее можно было бы сказать, что в мыслях он где-то далеко, а все, происходящее здесь, его не затрагивает.

Так прошла вторая половина дня, и они, естественно, приступили к обсуждению меню ужина. Им показалось странным, что Жером настаивал на исключительно изысканном меню, предлагая даже открыть экзотические консервы, которые трепетно хранил в погребе.

— Как вы смотрите на то, чтобы начать с гусиной печенки под соусом из белого вина и закончить утиными бедрышками и филе из птицы с бокалом бордо?

Конечно же, Мишель и Мюрьель согласились, но при этом оба испытывали чувство неловкости. Энтузиазм их друга был показным, и за его наигранным радушием что-то скрывалось.

— У меня к тебе единственная просьба, — продолжал Жером, обращаясь к Мишелю, — было бы хорошо, если бы ты приготовил картофель по-сарладезски10…

— Никаких проблем, при условии, что ты дашь мне гусиного или утиного жира.

Жером рассмеялся:

— Если ты таким образом надеялся выкрутиться, то тебе не удалось. У меня есть в погребе жир. Даже несколько банок.

Мишель еще долго сидел на солнце у бассейна, прежде чем закрыться на кухне, предупредив, чтобы его не отвлекали. К удивлению друзей, он заявил, что приготовление пищи является сокровенным актом, при котором необходимо полное уединение. На самом деле ему просто хотелось побыть одному. Такое часто случалось с ним во время расследования, когда он чувствовал необходимость отделить главное от второстепенного.

Когда Мишель принес сковороду, друзья встретили его радостными возгласами. Они уже уловили аппетитные запахи, доносившиеся из кухни.

— Если тебя уволят из полиции, ты, без сомнения, не останешься без работы! — воскликнула Мюрьель.

В отличие от предыдущих дней сегодня Жером был словоохотлив и остроумен в течение всего ужина. Он много говорил, рассказывал забавные истории из жизни клиники. Когда перешли к кофе, он первым коснулся темы расследования:

— Ну как, детективы, что вам удалось обнаружить на сегодняшний день?

Обескураженный поведением друга, Мишель на мгновение заколебался, но все же показал ему фотографии, сделанные на похоронах. Жером внимательно изучил снимки, особенно те, что касались Натали.

— И что?

Мишель указал ему на незнакомца, который находился рядом с Элен.

— Ты знаешь этого человека?

— Нет. Действительно нет…

— Ты уверен?

— Абсолютно. Но Элен должна знать, не так ли?

— Мы ее об этом спрашивали, — сказала Мюрьель, — но она тоже утверждает, что он ей незнаком.