— Поосторожнее! — злобно скрипнул зубами Тони «Опасность». — Руки прочь, а то я мигом до тебя доберусь!

Болан подмигнул полицейским и повел своего пленника к двери в конце коридора. Там он подписал еще одну расписку, а потом вытолкал мафиози за дверь.

— Что это значит? — подозрительно спросил Тони.

Его внезапно охватило беспокойство, когда он заметил, что процедура освобождения несколько отличалась от обычной, но Болан к тому времени уже подвел его к машине и открыл дверцу.

Обернувшись к Тони, он впервые заговорил с ним с тех пор, как вывел из камеры.

— Заткнитесь, мистер «Опасность». И соблаговолите сесть в эту чертову машину. Прошу вас, сэр.

— Что? Да вы с ума сошли! — закричал мафиози. — Это похищение! Нет, подумать только, мои адвокаты...

— Вызовом в суд вы Болана не напугаете, мистер «Опасность».

Высокий полицейский втолкнул остолбеневшего капореджиме в машину, хлопнул дверцей и, обойдя вокруг «феррари», сел за руль.

— Что вы такое несете? — спросил Тони, дрожа от бешенства. Он никак не мог понять, что все-таки происходит. — Болан на такое никогда не решится, у него кишка тонка!

Мак тронулся с места... И чуть было не столкнулся с другой машиной, которая, отчаянно сигналя, вихрем ворвалась на стоянку. Мак вовремя свернул, чтобы избежать столкновения. Он мельком успел заметить испуганное лицо полицейского, сидящего за рулем, а рядом с ним улыбающегося Карла Лайонса.

Болан выехал на улицу и прибавил газу. Убедившись, что за ним нет погони, Мак сбросил скорость и искоса взглянул на своего пленника.

— Ну так о чем ты говорил, Тони? — ледяным голосом спросил он.

— Я говорил, что никогда этот тип не решится...

Он запнулся и с отвисшей челюстью замер, глядя на жесткое лицо атлета, сидящего за рулем. Тони «Опасность» наконец-то осознал весь ужас своего положения.

— Тони, только не говори, что у тебя ларингит, — посоветовал Болан насмерть перепуганному мафиози. — Твой единственный шанс сохранить жизнь заключается в правдивом и полном ответе на все мои вопросы.

Дело обернулось куда проще, чем ожидал Болан. Конечно, ситуация выглядела бы совсем иначе, если бы его узнали в стенах управления полиции Сан-Диего.

Чего-чего, а хладнокровия Болану было не занимать.

Здание очистили от посторонних, и теперь под сводами оперативного зала раздавались лишь яростные крики капитана Татума.

Опершись о стол дежурного и нависнув над ним, как дамоклов меч, Татум орал в лицо несчастному, обрушивая на него весь свой капитанский гнев.

— Да, я сказал «похищен»! Вы позволили Маку Болану войти и похитить одного из ваших заключенных!

Дежурный тщетно подсовывал разъяренному капитану две расписки, которые держал в дрожащих руках.

— Н-но, к-капитан, — бормотал полицейский, — ведь он расписался...

Татум выпрямился и вздохнул — он был сражен наповал. Капитан понял, что ничего не добьется, если будет и дальше приставать к одуревшему полицейскому. Административная косность одержала верх. Немного успокоившись, он не без горечи в голосе сказал дежурному:

— Ладно, Том. Можешь доложить начальнику КПЗ, что для беспокойства нет причин и что у тебя есть расписки на отсутствующего заключенного. А когда того привезут в морг, ты наклеишь их ему на лоб!

— Но я же не нарушил процедуру, — пробубнил дежурный. — Откуда мне знать, кто пришел за заключенным? Я же не могу знать всех полицейских Сан-Диего в лицо. Есть...

— Зато я знаю, сколько человек у нас служит, — усмехнулся Татум. — Слушай меня внимательно. Ты останешься на службе, пока сам шеф не прикажет тебе выметаться отсюда. Понятно? Ты не пойдешь домой и даже в сортир не отлучишься. Будешь видеться и разговаривать только с теми, у кого на рубашке висит полицейская бляха. И советую тебе знать в лицо и по имени всех тех, с кем ты захочешь поздороваться. Ты хорошо меня понял?

Униженный полицейский молча кивнул.

До сих пор Карл Лайонс держался в стороне, и гром и молнии, которые метал Татум, пока пролетали мимо него. Но неожиданно капитан вспомнил про своего советника.

— Не вы ли мне говорили, что Болан никогда не идет на безрассудный риск? — набросился он на Карла. — Если это так, то как тогда назвать его выходку? Это самая смелая и дерзкая операция, какую я когда-либо видел!

Лайонс пожал плечами и опустил глаза: ему были понятны чувства, обуревавшие капитана. И он знал также, что часто под дубленой шкурой старых полицейских прячется чистая нежная душа.

— Я забыл вам сказать, — признался он, — что иногда Болан изобретает такие тактические ходы, которые не укладываются в общепринятую схему. Не знаю, что вам ответить, Джон. Просто не знаю.

— Ну что ж, значит, мне не остается ничего другого, как полностью брать дело в свои руки. Может быть, случится нечто такое, что... Какой кошмар! До сих пор не могу поверить. Как им объяснить... Адвокатам, окружному прокурору, судьям, что человек, взятый под стражу ради «общественного блага», был средь бела дня похищен убийцей...

— Мне кажется, — спокойно ответил Лайонс, — вы делаете как раз то, что нужно. Постарайтесь убедить их набраться терпения. Может быть...

— Что может быть? — спросил капитан, цепляясь за малейшую надежду.

— Не знаю. Возможно, произойдет что-нибудь важное.

— Если Тони «Опасность» найдут мертвым... Единственная молитва, которую я знаю, Лайонс, — это «Отче наш». Но мне кажется, что в данной ситуации она неуместна.

Бедный капитан принимал случившееся чересчур близко к сердцу.

Карл Лайонс прекрасно понимал его. Можно всю жизнь заниматься своим делом, трудиться до седьмого пота, всецело отдаваясь работе, но на вас обратят внимание только тогда, когда вы допустите оплошность. Да, он хорошо понимал капитана.

Примчался заместитель начальника полиции, а вскоре прибыл и сам шеф.

В управление полиции попытался проникнуть репортер из «Сан-Диего Юнион», который, должно быть, пронюхал о важных событиях. Он оказался чересчур назойливым, и его пришлось без особых церемоний выставить за дверь, наградив напоследок крепким пинком под зад.

За закрытыми дверями толпились адвокаты Люкази и во всю глотку орали, требуя немедленных объяснений.

Через двадцать минут после похищения у дежурного зазвонил телефон. Полицейский снял трубку, а потом спросил, обращаясь к присутствующим в оперативном зале:

— Есть здесь сержант Лайонс?

Странно. Кто мог знать о его пребывании в Сан-Диего? Кто мог звонить ему сюда, если не... Черт возьми!

— Теперь молитесь, — бросил он Татуму и протянул руку к трубке.

Звонил, конечно же, Болан. В его голосе звучало напряжение.

— Лайонс, Тони «Опасность» у меня, — без всяких преамбул сказал он.

Лайонс бросил взгляд на Татума и ответил:

— Вы знаете, как взяться за дело, не так ли? Полагаю, вы будете действовать решительно.

— Скажите своим приятелям, чтобы они не беспокоились. Я позабочусь об их заключенном. Я просто одолжил его, вот и все.

— Скажите им об этом сами. Они...

— Нет, подождите, Лайонс. Я вот-вот уеду отсюда, но, прежде всего, я должен кое-что сделать. Поскольку вы здесь...

Карл Лайонс засмеялся.

— Но вы же знаете, что я не могу.

— На этот раз сможете. Выслушайте меня, по крайней мере.

— Я хочу, Мак, чтобы в нашем разговоре принял участие еще один человек — капитан Татум, начальник отдела по борьбе с особо опасными преступлениями. Это славный человек, я за него ручаюсь.

Татум уже ждал около второго аппарата и, поймав взгляд Лайонса, снял трубку.

— Говорит капитан Татум, отдел по борьбе с особо опасными преступлениями, — представился он. — Мак Болан, это вы?

Услышав в трубке ровный стальной голос, капитан поднял глаза на Лайонса. Странное выражение появилось на лице Татума — смесь искреннего почтения и восхищения. Татум уважал сильных людей, независимо от того, по какую сторону закона они находились.