Невзлюбил царский советник Селиван Виана за что-то, невзлюбил. С самого его появления во дворце. Смотрел на парня косо и хоть в открытую и не цеплялся, а все равно противно. То зайдет на конюшню проверить, как там кони – почищены ли, накормлены ли, хотя это вовсе не его, Селивана, забота. То в личную Вианову каморку при конюшне сунуть нос норовит. То вдруг пристанет с какой пустяковой беседой, да по ходу дела поинтересуется, как Виан к чернокнижничеству относится. Проверяет, значит, на – парень даже слово умное выучил – благонадежность.

Если не считать этого, то к жизни при дворе Виан быстро притерпелся и притерся: в чужие дела не лез, своими занимался исправно. Место и впрямь оказалось непыльным и хлебным, даром что и те два кошеля с серебром еще не иссякли, хотя Виан прикупил себе и рубах новых, и портов, и кушаков, и пару кафтанов, и две пары сапог – на разные случаи жизни. Даже заказал себе у кузнеца кольчугу – мало ли чего еще случиться может! Да и в свободное время пригожей девке одной не поскупился на бусы и пряники. Так что и выглядел, и жил Виан теперь не бед нее всех прочих царских конюхов.

Разумеется, едва выдалась возможность, Виан принялся удовлетворять свое любопытство относительно столичной жизни и быта, начав – если не считать покупку обновок и сопутствующую прогулку по торговым рядам – с пряников и той самой ласковой и пригожей девки.

– Ты, Виан, дикарь, – сказал ему на это несколько позже конек. – Ты попал в какой ни есть но культурный центр – так припади к этому источнику культуры, попробуй поместить в свою голову хоть какие-нибудь знания о мироустройстве! Даром что грамоте обучен.

В тот вечер Виан, чистивший скребницей златогривых коней и размышлявший, что общение со столичными жителями, и в первую очередь – жительницами, уже принесло ему некоторые новые знания о мире, горбунка отмахнулся. Однако позже принял конькову критику к сведению и, заказав себе кольчугу, зашел примеченную крошечную лавку книготорговца.

В лавчонке размером всего четыре на три шага было пыльно, темно и тесно. Пока глаза Виана не привыкли к полутьме, он мог различить только старую потрескавшуюся конторку со стоящей на ней чернильницей и прилепившиеся к двум стенам массивные темные стеллажи. Затем послышался скрип половиц, в комнату вошел сгорбленный старик со свечой в руке.

– Здравствуйте, молодой человек, – обратился он к Виану; голос лавочника оказался похожим на скрип старого дерева. – Но вы совершенно зря сюда зашли.

Здесь вовсе нет ни любезных младым девам безделушек, ни шарлатанских приворотных снадобий, ни новомодных лубков сомнительного содержания.

– Э… – протянул Виан. – Но книги-то у вас есть? На двери было написано…

– Книги? – прищурился старик, поставив подсвечник на конторку. – Даже удивительно, что хоть кто-то в этом городе еще интересуется книгами. Книги надо уметь читать, без этого они годны только на то, чтоб собирать пыль или разжигать печь.

– Я грамоте с малолетства обучен! – обиделся Виан. – Матушка покойная меня сама обучала. Я даже по-бодански немного могу.

Старик пристально поглядел на парня.

– Книги у меня есть, как ни странно. Вот они, – он обвел рукой стеллажи, на которых, как теперь увидел Виан, действительно стояли и лежали самые разнообразные книги, от каких-то криво сшитых стопок пергаментов до огромных томов из настоящей бумаги, заключенных в тяжелые кожаные или деревянные переплеты. – У меня есть сочинения по охоте на зверя и птицу, труды по выращиванию и воспитанию коней, описания стран, земель и народов. Что вы хотели бы найти в книгах, молодой человек?

– Я бы… это, – Виан замялся, вспоминая слова конька, – хотел бы что-нибудь про мироустройство… Про страны и земли – тоже хорошо, – добавил он, подумав, что и про выращивание коней бы пригодилось, раз уж он теперь конюх. Наверное, раз кто-то про такое взялся писать, так излил на страницы мудрость от мудрости по данному предмету; прочитаешь такое – и из любого деревенского жеребенка боевого коня вырастишь!

– Мироустро-ойство, – протянул старик, – это широко. У всех разные взгляды на устройство мира, и не всегда одним нравится то, что думают другие. Под подкладку же мироздания никто еще своими глазами не заглядывал и, как там что с чем сшито-сострочено, не видел. Да и в мастерской создателя никому бывать не приходилось… Ну что ж. Походите, юноша, поглядите, ежели не боитесь пыли. Может, – добавил он с сомнением, – и присмотрите чего.

В своей прежней жизни Виану довелось прочесть всего две книги, бывшие у его матери. Одна называлась «Чуда Мира» и содержала грубые и аляповатые, но яркие картинки, снабженные не слишком пространными подписями. По ней Виан учился читать и по малолетству полагал едва ли не венцом совершенства и кладезю мудрости, но, выросши, справедливо усомнился и в том, и в другом. Вторая книжица, совсем небольшая, представляла собой собрание стихов, красивых, но не всегда понятных и написанных причудливым, трудным для прочтения шрифтом.

В этой пыльной лавке на потрескавшихся полках стояло больше книг, чем Виан видел за свою жизнь, и, честно говоря, больше, чем он готов был увидеть. Парень брал тома один за другим, с трудом сдерживая желание чихнуть, раскрывал, пытаясь вчитаться в первые строки текста и понять, о чем же собирался поведать миру очередной незнакомый автор. В одних книгах были картинки – старательно вырисованные тушью или любовно раскрашенные изображения людей, зверей и птиц. В других рисунков вовсе не попадалось, не считая фигурных букв в начале каждой страницы, а текст был мелким и состоял почти сплошь из незнакомых слов. В конце концов Виану попалась не слишком большая и, судя по виду, довольно новая книга «Страны, Соленое море окружающие, с описанием населяющих их народов и с приложением земных чертежей». Открыв наугад, парень обнаружил несколько схематическое изображение знакомого пейзажа и на его фоне – мужика, чем-то похожего на Драпа, с кружкой в руке. Подпись гласила: «Нижнеугорийский селянин на отдыхе», что, по мнению Виана, явно соответствовало истине.

Книготорговец удивленно изогнул бровь – видимо, и впрямь ожидал, что молодой посетитель, не обнаружив лубков с непристойными картинками, уйдет восвояси, – и запросил за «Страны» пять с половиной клинков. Деньги были немалые, но недавно и нежданно разбогатевший Виан выложил их без спора. А затем, ощутив себя настоящим ценителем литературы, взял себе еще и «Занимательные и познавательные истории о персонах, науки постигающих» некоего Бабена. Старик чуть поморщился и взял за этот том всего один клинок. Виан добавил еще пару медных монеток за кусок холстины, в который хозяин лавки заботливо завернул обе покупки.

Вечером, управившись с работой, парень зажег свечу и развернул свое приобретение.

– Дельно, – одобрил конек «Страны». – Не зря деньги потратил. Не все описания земель здесь заслуживают полного доверия, но в целом труд добротный.

– Ты-то откуда знаешь! – фыркнул Виан, листая тонкие страницы и разглядывая затейливые виньетки и выполненные тонким пером иллюстрации.

– Я много чего знаю, – проворчал конек, укладываясь на соломенную подстилку. – Мог бы уже понять…

Какие уж там были в тексте изъяны и неточности, Виан не знал. Сам факт, что кто-то вздумал описать в книге быт простых, ничем не примечательных селян, поразил его до глубины души, заставив преклониться перед добросовестностью автора. Однако, долистав до упомянутых в заглавии земных чертежей, парень обнаружил вложенную меж листов небольшую книжечку. Виан с удивлением взял ее в руки и повертел, рассматривая со всех сторон. Книжечка была написана удивительно ровными и четкими буквами на очень тонкой чуть желтоватой бумаге и заключена в мягкую пергаментную обложку. Название на обложке сообщало, что это «Основы материализации, а также распространенные транспортные и бытовые заклинания». Ничего из названия не поняв, парень открыл книжечку где-то посередине и прочитал, начав с начала страницы: