шел на открытое место и посмотрел на нее при свете луны. Это был список валькирий, принимавших уча¬стие в дуэли.

1. Валькирия золотого копья Фулона

2. Валькирия серебряного копья Ильга

3. Валькирия медного копья Хола

4. Валькирия лунного копья Ламина

5. Валькирия воскрешающего копья Гелата

6. Валькирия сонного копья Бэтла

7. Валькирия ужасающего копья Радулга

8. Валькирия разящего копья Хаара

9 Валькирия-одиночка Даша

10. Валькирия ледяного копья Прасковья

11. Валькирия каменного копья Брунгильда

12. Валькирия бронзового копья Малара

— Смертнички! — пробормотал Шилов, большим пальцем недоверчиво трогая имя «Прасковья», как если бы подозревал, что на бумаге сто нет. По имя никуда не исчезло.

— А? Что ты сказал? — не расслышал оруженосец Ламины.

— Ничего, — сказал Виктор и отправился к костру греть руки.

Плохо и беспокойно спалось в ту ночь жителям ближайших к Большому Садовому пруду домов. Они часто просыпались, подходили к окнам, прижимались к ним лбами, по за окнами была лишь колючая ме¬тель. Сотни снежинок бились в стекла, точно летящие на свет мотыльки, и ничего, совсем ничего было не разглядеть. Люди снова ложились, ворочались и опять вставали и прижимались к стеклам. И опять за окнами была лишь метель.

Ближе к часу ночи к месту боя стали стягиваться гости из Тартара. Сперва это происходило торже¬ственно: столбы дыма, сухие удары молний, запах серы, а потом уже и совсем просто, по-деловому. Пер¬выми прибыли суетливые ближневосточные джинны. Прохаживались, ревниво поглядывали друг на друга. Кое-кто уже начинал принимать ставки, но особого

ажиотажа пока нс было. Он начнется позже, уже во время самой схватки.

За джиннами начали постепенно являться и бон¬зы мрака, каждый с большой свитой. У многих нако-пились друг к другу сложные и деликатные вопросы, которые им по разным причинам не хотелось обсуж-дать в Тартаре. Тут же можно было пересечься как бы случайно, вскользь шепнуть пару слов, кое о чем вти-хомолку договориться, перетереть и тихо-быстро все уладить в обход канцелярской паутины. Возможность ценная, которой никто не хотел пренебрегать.

Начальник русского отдела Пуфе лично встречал наиболее важных гостей. Кланялся, лебезил и так рас-плывался в улыбке, что потом долго не мог собрать лицо, отдельные мышцы которого все дергались и растягивались, продолжая улыбаться уже каждая сама по себе. Друтим же гостям, помельче, Пуфе едва кивал. Протягивал уже не руку, а пальчик, и улыбкой не удо-стаивал, а только дергал складками кожи на лбу.

— На трибуны! На трибуны! Занимайте места! — повторял он, обводя кругом рукой, и все гости видели пегие, с выцветшими пластиковыми креслами трибу¬ны одного небольшого подмосковного стадиончика, сгоревшего года два назад от молнии.

И тут же как по волшебству — хотя почему, соб-ственно, «как»? — в ружах у стражей возникали длин-ные, недавно отпечатанные билеты с номерами мест, а шустрые контролеры-суккубы, мило приседая, по-казывали пальчиками, где находится нужный сектор.

Была тут и Мамзелькина. В затрюханной курточке с капюшоном Аида Плаховна устроилась на одном из вип-кресел, изредка прихлебывая из фляжки, КОТОРУЮ

она, подражая лопухоидам, пыощим в общественном месге, упрятала в бумажный пакет. Рядом с ней, зани-мая еще одно место, стояла закутанная в брезент коса.

На валькирий Аидушка посматривала виновато и рассеянно подергивала плечиком. По всему было заметно, что она находится при исполнении и го-товится «чикать» тех из них, которым не повезет в бою. Пока же Плаховна вкушала заслуженный от¬дых. Вытягивала ножки, прихлебывала из фляжки, а потом, окончательно развеселившись, облачилась в белую фанатскую майку и принялась размахивать трещоткой.

Такие трещотки продавали, шныряя между рядами, шустрые комиссионеры и брали за них недорого: по гнилому эйдосу. Причем брали и совсем погасшие эйдосы, если усматривали наметанным глазом, что из них еще можно извлечь хотя бы капельку радости, хотя бы одно светлое воспоминание или мгновение бескорыстной юношеской любви.

Суккубы и комиссионеры уже были тут как аут. Все собрались, со всей Москвы. Да что там из Москвы — отовсюду! Это ж какое событие! Когда еще скромным служебным духам удастся побывать на таком бое! Суж- кубы прохаживались под ручку, скромно опуская глаз-ки и краснея при виде стражей мрака. Так как стражей мрака было много, то и краснеть суккубам приходи¬лось фактически в режиме уличного светофора. Ко-миссионеры, напротив, старались привлекать к себе как можно меньше внимания. Жались по уголкам, не забывая рыскать глазками. Сидит такая нюня в утолке, жмется, кажется тише воды и ниже травы, а на самом деле не 'только все заметит и на карандашик возьмет,

| а и под асфальтом все просветит, если обнаружит там что для себя полезное.

Как мошки роились суккубы и комиссионеры. С каждой минутой становилось их все больше, боль¬ше. Вскоре уже и яблоку негде было упасть. Когда они совсем уже стали путаться у стражей под ногами, ры-жебородый Барбаросса вышел из себя и длинным ме-чом буквально пропахал толпу суккубов и комиссио-неров. Полетели во все стороны надушенные тряпки. Покатились пластилиновые головы.

Но и тогда суккубы с комиссионерами не сгину¬ли, а лишь перестали наглеть и пересели на крыши ближайших домов. Облепили не только крыши, но и козырьки магазинов, провода, все облепили. Дома на Большой Академической пестрели теперь ярчайши¬ми нарядами. Служебные духи мрака сидели на подо-конниках, болтали ногами, а за их спинами к стеклам липли носы хозяев квартир. Тем все мерещилась не-скончаемая колючая метель.

Изредка кто-нибудь из комиссионеров сваливал¬ся вниз и, сопровождаемый ледяным блеском отко-ловшихся сосулек, расплющивался об асфальт, и это крайне веселило остальных.

Стражи света стали прибывать ближе к двум. Они держались обособленно и на трибунах сидели тоже отдельно, в своих секторах. Пуфе, опасавшийся, что битва валькирий и Черной Дюжины перерастет в об-щую битву света и мрака, придавал этому особое зна-чение.

Мефодий, Дафна и Варсус подошли пешком и остановились довольно далеко от трибун, у трамвай-ных путей. Где-то здесь, у трамвая, они договорились

встретиться с Иркой и Багровым, но не обговорили точно, на какой остановке. Чтобы не потерять Дафну в толпе, Мефодий придерживал ее за локоть. Варсус тоже придерживал ее за локоть, только с другой сто¬роны. Депресняк же, которого Дафна успела забрать у Эссиорха, сидел у нее на плече, вцепившись когтями в куртку.

Не найдя ни Ирки, ни Багрова, они ухитрились пробиться к ледяной крепости. Редкая цепочка зла-токрылых раздвинулась, пропуская их. Валькирии уже все были здесь. Сидели вокруг большого костра и грелись. Отрывавшиеся от костра алые искры устрем-лялись вертикально вверх, точно эйдосы, спешащие в Эдем.

С Мсфодием валькирии поздоровались приветли¬во, но все же от счастья, что он стал златокрылым, никто не умер. А Радулга — та даже и усмехнулась, увидев на его груди золотые крылья. Чтобы никого нс дразнить, Мефодий спрятал их под куртку, где они не бросались в глаза. Зато Варсусу валькирии были очень рады. Его сразу окружили. Шутки, смех. Буслаев и не подозревал, что они хорошо знакомы.

— Он меня когда-то тренировал! — сказала Фулона Дафне.

— О нет, это вы меня тренировали! Я получил не-оценимый опыт! — приложив руку к груди, поправил Варсус.

Вид у пастушка был такой скромный и одновре¬менно самодовольный, что Мсфодию захотелось на¬тянуть ему на глаза лыжную шапку.

Через минуту Варсус уже отхлебывал из пустой банки из-под сгущенки чай и пошучивал с валькири- | ими. У пастушка был исключительный дар общения с женщинами. Причем не только с красивыми, но даже и с самыми противными, вредными особами. Он не признавался в любви, не лебезил, но безошибочно на-ходил ключик к каждой. Мсфодию легко было пред-ставить, что, если к Варсусу прибежит женщина с то-пором, чтобы его убить, пастушок охнет и, прижимая ладони к груди, воскликнет: «Ах! Какой у вас лак для ноггей! А почему вы выбрали именно такой цвет?» И через минуту счастливая женщина, выронив топор, будет мирно готовить ему супчик или штопать носки.