Насчет «золота» я, конечно, приврал: волосы у меня обычные, рыжеватые, не темные и не светлые, но благодаря помощи Литы удалось превратить их в довольно жесткие, почти прямые и угольно-черные. Как оказалось, простая перемена цвета способна изменить человека почти до неузнаваемости. То есть хорошие знакомые смогут вас опознать, если вы им это позволите, те же, кто видел мельком, скорее всего даже не подумают, что вы – это вы. А учитывая, что серебряный зверек снабдил меня еще и тоненькой пленкой, сделавшей глаза темно-бурыми, преображение произошло просто чудесное.
Я мог бы оставить все, как есть, и даже в этом случае не вызывал бы подозрений у некроманта, но посещать окрестности Мирака в своем прежнем виде посчитал более рискованным, чем приемлемо для успешного решения поставленной задачи. Которую, собственно, уже более чем наполовину решил.
С принцем все хорошо. И останется хорошо, если приложу еще немножко усилий. Не сегодня-завтра злодей-труповод раскроет мне большую часть тайн, потребных для участия в завоевании мира, и нужно будет лишь терпеливо, шаг за шагом, вычистить змеиное логово. Ну что, жизнь удалась? Вполне!
– А вы волшебник, – заметил некромант, намазывая толстым слоем масла хлебную лепешку.
– В чем же состоит мое волшебство?
– Или просто умеете обращаться с детьми, неважно. Но вам удалось уговорить мальчика прекратить голодание, и, признаться, я очень этим доволен.
– Сверх жалованья пару монет не накинете? За усердие?
Он расхохотался и погрозил мне вилкой:
– А вам палец в рот не клади… Будут, будут монеты. Уверяю – ничьих услуг не забуду.
Марек, сидящий за столом напротив меня, покачал головой, сомневаясь в доброй памяти хозяина.
– И неверующих тоже вспомню, когда придет время!
Русоволосый криво улыбнулся, отправляя в рот очередную порцию жаркого. пока я разговаривал с принцем, в самом деле прошло довольно много времени, и завтрак было решено перенести на обед, а высвободившееся время истратилось на приведение в сносный вид еще одной комнаты пусть без мебели, но с местом для спанья.
– Раз уж вы заговорили о мальчике… Так ли необходимо держать его в подвале? Холод и темнота не пойдут на пользу здоровью.
Некромант отхлебнул эля и признал:
– Вынужденная мера. Сами видели, в доме слишком мало пригодных для жилья помещений. К тому же я не хочу, чтобы с мальчишкой что-то случилось.
– Разве он может выйти отсюда? Вы ведь не подарили ему браслет?
– Выйти не сможет, но если будет свободно шататься по дому, еще покалечится, а то и вовсе убьется… Нет, пусть пока посидит внизу.
– Ну хотя бы выводите его гулять, я видел на втором этаже небольшой балкон, там можно подышать воздухом.
– Сами займетесь мальчиком, если желаете. Только смотрите, отвечаете за его голову своей!
Я заинтересованно уточнил:
– Он настолько ценен?
Некромант прожевал кусок лепешки, проглотил и, помолчав, признался:
– Для меня он дороже всех сокровищ мира.
– Неужели? А с виду…
– Внутри мальчика вся сила моей будущей армии. Он – Мост. Знаете, что сие означает?
Я наморщил лоб, Марек навострил уши.
– Кажется, мне где-то попадалось это название.
– Мосты черпают напрямую из Источников. Как только мальчик будет инициирован, я получу огромное, неиссякаемое количество Силы!
– Вспомнил!
На меня с недоумением воззрились две пары глаз.
– Вспомнил! Когда я занимался переписыванием черновиков в королевской библиотеке, мне попадалась небольшая книжка как раз с описанием инициации этих самых Мостов!
Нижняя губа некроманта жадно опустилась вниз:
– Что это была за книжка?
– Кажется, дневник какого-то мага… По имени Лара.
Струйка слюны каплей упала на стол:
– Самого Лара? Не может быть… Вы знаете, как подобраться к этим записям?
– Зачем?
– Но Мост же нужно инициировать, ведь иначе я не смогу получить источник Силы!
– Я понимаю. Только зачем вам сама книжка?
– Ну как это зачем?!
– Я помню текст почти дословно, потому что делал с него то ли три, то ли четыре списка.
Некромант, невольно приподнявшийся над скамьей, снова рухнул на нее, ошалело бегая по мне взглядом.
– Помните… все?
– Ну да. Если желаете…
– Обязательно! А вы уверены, что ничего из текста не забыли?
– Уверен. Его было не так уж много.
Будущего завоевателя мира можно было в эти минуты показывать за деньги тем, кто никогда не видел истинно счастливого человека. Думаю, таким способом можно было бы обогатиться проще и быстрее, нежели мастерить войско из мертвецов, но легких путей никто и никогда не искал. Причем некоторые личности нарочно избирают пути не только трудные, но и опасные для жизни…
Запястье сдавило браслетом чуть ли не до хруста костей. Я удивленно приоткрыл рот, собираясь спросить, в чем причина неожиданно зверского поведения прежде вполне миролюбивой вещицы, но некромант, опережая вопросы, объяснил:
– Кто-то вошел.
– Вы же говорили, это невозможно?
– Возможно войти. Но не всем, не всюду и не всегда.
Тут я, пожалуй, впервые за все время увидел настоящее лицо своего нанимателя: в каждой черточке появилось предвкушение удовольствия, мигом прогнавшее прочь всю миловидность и оставившее только глубокую ненависть ко всему живому. Прежнего любезного и увлеченного своим делом мастера для меня больше не существовало. Как перестали существовать сочувствие и жалость. Грустно? Немного. Но куда полезнее, нежели испытывать человеческие чувства к безжалостному убийце.
Короткий, по-настоящему повелительный кивок, и Марек, не попытавшись огрызнуться или съязвить в своей привычной манере, покорно и бессловесно отправился на выход, чтобы пару минут спустя вернуться, волоча за собой, как куль с мукой, судорожно вздрагивающее тело.
Некромант неторопливо поднялся, запахнул полы мантии и подошел к пришельцу, неистово царапающему ногтями пол, только бы хоть немного отвлечься от терзающей плоть боли и услышать, о чем говорят вокруг.
– Ты вторгся в пределы чужих владений. Без приглашения или дозволения. За подобный проступок смерть – самое легкое из наказаний. Но я буду милосерден. Если честно ответишь, зачем пришел, умрешь без мучений. Солжешь… боль станет вдвое или втрое сильнее. Выбирай!
Мог несчастный ответить или нет, неизвестно, но поднять голову и посмотреть на врага он все же попытался. Правда, сил хватило на полвдоха, не более, но я успел вспомнить и беззвучно пробормотать большинство известных мне ругательств, потому что… Эти лиловые глаза, почти переполненные болью, и варварски выстриженные над длинными ушами волосы, мокрые от пота, но по-прежнему отливающие серебром, могли принадлежать только одному созданию на свете.
Хиэмайэ, собственной персоной, фрэлл его подери!
Бывают моменты, когда невозможно рассуждать трезво, холодно, беспристрастно, тщательно рассматривая все плюсы и минусы, вот сейчас я и попал в такую ловушку: промедлю – обреку Мэя на мучительную смерть, потороплюсь – загублю все, чего едва-едва добился. Но думать некогда, да и… А о чем тут думать?
Встаю из-за стола, подхожу к месту возможной будущей расправы, склоняюсь над корчащимся эльфом, внимательно всматриваюсь и, выдержав паузу, немного растерянно, немного устало, вроде бы не обращаясь ни к кому конкретно, размышляю:
– Судачат о листоухих, что народ лесной, а потому дурной, но не настолько же? Я ведь ясно говорил – не ходи за мной, а что вижу? И не знаешь, то ли пожалеть, то ли выдрать хворостиной с ног до головы, чтобы неделю ни сидеть, ни лежать не мог.
Некроманту понадобилось не меньше трех вдохов на осознание наличия некой связи между мной и попытавшимся проникнуть в дом пришельцем:
– Вам известен этот… эльф?
Выпрямляюсь, вздыхая:
– Наверное, я в чем-то согрешил перед богами, раз они послали мне такое наказание.
– Наказание?
Так, интерес пойман, теперь можно чуточку расслабиться, опасная развязка оттянута, а то и вовсе исчезла без следа.
