Следующая пациентка страдала от еще более распространенного типа мании преследования — она боялась быть изнасилованной негром, потому что у всех негров огромные члены. Во всяком случае, она так считала.

— Они у них такие большие, — пыталась сбивчиво объяснить она врачихе в ответ на вопрос, что ее беспокоит.

— Большие что? — переспросила доктор фон Блименстейн, хотя мгновенно распознала симптомы заболевания.

— Вы знаете что. Эти самые, — пробормотала женщина.

— Эти самые?

— Ну как они называются?

— Что как называется? — гнула свое врачиха, полагая, что лечение заключается отчасти и в том, чтобы заставить больного вразумительно и прямо сказать о мучающих его страхах. Сидевшая перед ней женщина сильно покраснела.

— Ну, то, что у них там болтается. Эти палки, — отчаянно пыталась объяснить женщина.

— Пожалуйста, выражайтесь точнее, — потребовала доктор фон Блименстейн. — Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите.

Женщина собрала все свое мужество.

— У них очень длинные шпаги, которыми закалывают свиней, — произнесла она наконец.

Доктор фон Блименстейн записала это на бумажку, медленно повторяя каждое слово: «У них… длинные… шпаги… для свиней». Она подняла голову от стола и оживленно спросила:

— А что такое шпаги, которыми закалывают свиней?

Пациентка смотрела на нее как на сумасшедшую.

— Вы что, не знаете? — спросила она.

Доктор фон Блименстейн отрицательно помотала головой.

— Понятия не имею, — солгала она.

— Вы не замужем? — спросила женщина. Докторша снова помотала головой. — Ну, тогда я вам не скажу. Узнаете в первую брачную ночь. — И она с упрямым выражением на лице смолкла.

— Давайте попробуем сначала, — предложила доктор фон Блименстейн. — Шпага для закалывания свиней — это то же самое, что болтающаяся палка, что как-оно-там-называется и что я-сама-знаю-что. Верно?

— О Господи, — не выдержала женщина. — Я говорю об их набалдашниках. Палка с набалдашником на конце, знаете?

— И то же самое, что набалдашник, — сказала докторша и записала и это слово тоже. Сидевшая перед нею женщина не находила себе места от смущения.

— Ну что мне, по буквам вам продиктовать? — воскликнула она.

— Сделайте одолжение, — ответила докторша, — должны же мы в этом наконец разобраться.

Пациентка передернула плечами.

— Че, эль, е, эн, — продиктовала она. — Читается «член». — Она была явно уверена, что это-то и есть настоящее, верное название.

— Так вы хотите сказать — пенис, милочка? — спросила доктор фон Блименстейн.

— Да! Да! — истерично закричала пациентка. — Пенис, член, палка, набалдашник… Какая разница, как его называть? Они у них огромные, понимаете?!

— У кого у них?

— У кафров. Они у них восемнадцать дюймов в длину, три дюйма толщиной, а впереди еще широкие, как зонтик, и они…

— Погодите минутку,[42] — сказала доктор фон Блименстейн, стараясь не дать женщине снова впасть в истерику. Однако после только что испытанного смущения пациентка поняла ее буквально.

— Подержать? — воскликнула она. — Подержать?! Да я смотреть на такую гадость не смогла бы, не то что подержать ее!

Доктор фон Блименстейн наклонилась над столом.

— Я не это имела в виду, — сказала она. — Вы слишком близко принимаете это к сердцу.[43]

Пациентка, однако, опять восприняла ее слова буквально.

— Глубоко?! — воскликнула женщина. — Еще бы не глубоко! Куда глубже, чем я могу выдержать! Он же мне просто матку проткнет. Он…

— Послушайте, надо же видеть…

— Не хочу я его видеть. В этом-то все и дело. Я на него даже взглянуть боюсь!

— …Видеть соразмерно! — властно прикрикнула докторша.

— Соразмерно чему? — закричала в ответ женщина. — Моей дырке? Так вот, он туда не влезет! Я его не смогу вместить!

— Никто вас и не просит, — сказала врачиха. — Во-первых…

— Во-первых? — пациентка вскочила на ноги. — Во-первых?! Вы что, хотите сказать, что мне это не один раз придется выдерживать?

Доктор фон Блименстейн вышла из-за стола и силой усадила пациентку назад в кресло.

— Нельзя позволять своему воображению так командовать собой, — примирительным тоном сказала она. — Вам здесь ничего не грозит. Ну так вот, — продолжила она, когда женщина немного успокоилась, — если мы хотим добиться результата, то надо понимать, что пенисы — всего лишь симптомы. Важно видеть то, что за ними.

Пациентка в ужасе оглядела комнату.

— Ну, это видеть нетрудно, — проговорила она. — Их повсюду полным-полно.

Доктор фон Блименстейн поспешила объяснить смысл только что сказанных ею слов.

— Во всех нас сидит глубоко… Ну а теперь в чем дело? — воскликнула она, видя, что женщина без чувств сползает на пол. Когда пациентка пришла в себя, врачиха решила использовать другой подход.

— Больше я ничего говорить не буду, — предложила она. — Давайте вы мне сами расскажете, о чем вы думаете.

Женщина успокоилась и призадумалась.

— Они подвешивают к ним что-нибудь тяжелое, чтобы сделать их подлиннее, — проговорила она, помолчав какое-то время.

— Правда? — удивилась докторша. — Как интересно!

— Ничего интересного. Это отвратительно.

Доктор фон Блименстейн согласилась, что действительно в этом есть и что-то отвратительное.

— Они подвешивают к ним на веревочке по полкирпича, на самый кончик, и так и ходят, — продолжала женщина. — Конечно, это все у них в штанах.

— Я думаю, — ответила доктор фон Блименстейн.

— И еще они смазывают их маслом. Они считают, что от масла он лучше растет.

— Но тогда как же там держится кирпич? — практично возразила доктор фон Блименстейн. — Ведь веревка должна по маслу соскальзывать, верно?

Пациентка задумалась.

— Они вначале привязывают веревку, а потом уже смазывают, — наконец пояснила она.

— Логично, — согласилась психиатриня. — А что еще вас тревожит? Вы замужем? Отношения с мужем нормальные?

— Как вам сказать, — задумчиво проговорила женщина, — могли бы быть и хуже. Вы меня понимаете? — Доктор фон Блименстейн сочувственно закивала головой.

— Думаю, мы вас вылечим, — сказала она, что-то записывая. — Лечение, которое я вам прописываю, на первый взгляд немного необычное, но вы к нему скоро привыкнете, и оно вам понравится. Прежде всего мы сделаем вот что. Постараемся сделать так, чтобы вы привыкли держать в руках небольшой пенис — очень маленький, беленький, а потом…

— Вы хотите, чтобы я привыкла к чему?! — изу мленно переспросила женщина. Взгляд ее ясно показывал, что она считает ненормальной саму врачиху.

— Держать в руке маленькие беленькие пенисы.

— Да вы с ума сошли! — закричала женщина. — И думать об этом не хочу! Я — уважаемая замужняя женщина, и если вы думаете, что я буду… — она истерически зарыдала.

Доктор фон Блименстейн склонилась над ней, стараясь успокоить.

— Ну хорошо, — проговорила она, — пенисами мы заниматься не будем.[44]

Но пациентка опять поняла ее слишком буквально.

— О Боже, — закричала она, — а я-то считала, что лечить надо меня!

Доктор фон Блименстейн успокоила ее.

— Я имела в виду, что пенисы мы трогать не будем, — сказать она. — Начнем с карандашей. Если вам предложат подержать карандаш, у вас не будет возражений?

— Конечно, нет, — ответила женщина. — С чего бы я должна была возражать?

— А шариковую ручку? — Доктор фон Блименстейн внимательно наблюдала за выражением лица пациентки: не появится ли на нем хотя бы секундное колебание.

— Ничего не имею против шариковых ручек, — ответила пациентка. — И авторучек тоже.

— А если банан?

— Подержать его или съесть? — уточнила пациентка.

— Только подержать.

— Нет проблем.

— А банан и две сливы?

Женщина с сомнением посмотрела на врачиху.