— Входите, пожалуйста, — сказал коммандант, в очередной раз демонстрируя ту вульгарность, которая так привлекала в нем миссис Хиткоут-Килкуун. Она вошла и подозрительно огляделась по сторонам.
— Я бы не хотела вам мешать, — сказала она, вы разительно посмотрев на краны и трубы.
— О, вы мне нисколько не мешаете. Я как раз собирался…
— Ну, неважно, — поспешила перебить его миссис Хиткоут-Килкуун. — Незачем вдаваться в подробности. У каждого из нас есть какие-то болячки.
— Болячки? — удивился коммандант.
Миссис Хиткоут-Килкуун сморщила нос и открыла дверь.
— Хотя, если судить по запаху, у вас они гораздо серьезнее, чем у большинства других. — Она вышла в коридор, коммандант последовал за ней.
— Это сера, — объяснил он.
— Чепуха, — ответила миссис Хиткоут-Килкуун, — это недостаток движений. Ну ничего, скоро мы все исправим. Что вам нужно, так это хорошая прогулка верхом перед завтраком. Сидеть можете?
Коммандант Ван Хеерден заметно смутился, но поспешил заверить, что тут у него все в порядке.
— Ну что ж, это уже хорошо, — заметила миссис Хиткоут-Килкуун.
Они вышли через вертящиеся двери наружу и теперь стояли на террасе, где воздух был заметно свежее. Некоторая резкость в манерах миссис Хиткоут-Килкуун здесь исчезла.
— Мне очень жаль, что вы сюда угодили, — сказала она. — Это наша вина. Мы искали вас в гостинице в городе. Я даже не подозревала о существовании этого места.
Она картинно облокотилась на перила и окинула критическим взглядом здание гостиницы с его выцветшей вывеской и обшарпанной террасой со следами от присосок вьющихся растений. Коммандант объяснил, что он пытался позвонить, но не мог найти номера телефона.
— Конечно, не могли, дорогуша, — сказала миссис Хиткоут-Килкуун, беря его под руку и спускаясь вниз по ступенькам в сад. — У нас нет телефона. Генри, знаете ли, такой скрытный. Он играет на бирже, и ему становится просто не по себе от одной мысли, что кто-нибудь может подслушать его распоряжения брокеру и сорвать на этом большой куш.
— Ну что ж, это можно понять, — ответил коммандант, абсолютно не представлявший себе, о чем именно идет речь.
Они прошлись по дорожке, ведущей к реке. Миссис Хиткоут-Килкуун все время оживленно болтала о жизни в Кении и о том, как она тоскует по прекрасным временам, которые у них были в Томсон-Фоллс.
— У нас был там прекрасный дом, он назывался Литтлвудс-лодж, в честь… ну, неважно. Скажем, в честь первого большого coup[48] Генри, и там было море азалий, просто целые акры азалий. Мне кажется, Генри поэтому и выбрал Кению. Он просто помешан на цветах, а в южной части Лондона азалии растут так плохо.
Коммандант заметил, что надо действительно очень сильно любить цветы, чтобы ради этого переехать жить в Африку.
— А кроме того, была еще и проблема налогов, — продолжала миссис Хиткоут-Килкуун. — Я хочу сказать, что когда Генри выиграл… ну, словом, когда у него появились деньги, он просто не мог жить больше в Англии, при этом ужасном лейбористском правительстве, которое налогами отбирает все до последнего пенни.
Какое-то время они еще погуляли вдоль реки, а потом миссис Хиткоут-Килкуун сказала, что ей пора возвращаться.
— Не забудьте про сегодняшний вечер, — напомнила она, усаживаясь в машину. — Торжественный обед в восемь часов, коктейли — с семи. Буду вас ждать. Au'voir,[49] — и, помахав на прощание затянутой в перчатку рукой, она уехала.
— Что ты сделала?! — Узнав, что его жена пригласила на ужин комманданта, полковник Хиткоут-Килкуун от бешенства не находил слов. — Неужели ты не понимаешь, что это вечер, специально посвященный Берри?! А у нас на торжественном обеде в клубе будет сидеть неизвестно кто!
— Я его пригласила, и он придет, — стояла на своем миссис Хиткоут-Килкуун. — Он просидел целую неделю в этом противном санатории. Там такая тоска, что он от нечего делать стал даже ставить себе клизмы. И все это только потому, что Малыш — такой идиот, который вечно попадает не туда. Ему лишь бы был бар.
— Ну, это уже нечестно, — запротестовал майор Блоксхэм.
— Да, это нечестно, — согласилась миссис Хиткоут-Килкуун, — совершенно нечестно. Вот именно поэтому он и придет сегодня на ужин, и мне безразлично, торжественный это обед клуба или нет. Надеюсь, вы оба будете вести себя с ним как следует.
Она поднялась к себе в комнату и провела там всю вторую половину дня, предаваясь мечтам о сильных молчаливых мужчинах и о комманданте, от которого так пахло мускусом. Из сада до нее доносилось громкое щелканье ножниц: полковник подстригал декоративные кустарники, давая этим занятием выход своему недовольству. Когда миссис Хиткоут-Килкуун спустилась к чаю, куст, который раньше напоминал петушка, приобрел новые очертания и стал казаться похожим на попугая. Полковник — тоже.
— Да, дорогая, нет, дорогая, — отвечал полковник на все аргументы миссис Хиткоут-Килкуун, что коммандант будет смотреться вполне уместно среди других членов клуба.
— В конце концов, он же не какой-то неграмотный мужик, — сказала она. — Он читал книги о Берри и он сам говорил мне, что он — поклонник Мастера.
Сказав это, она оставила мужчин в комнате одних и пошла на кухню проверить повара-зулуса, который отчаянно пытался сообразить, как приготовить filet de boeuf en chemise strasbourgeoise.[50]
Оставшись одни, мужчины переглянулись многозначительно и заулыбались.
— Шут на торжественном обеде — это бесподобно, проговорил полковник. — Думаю, мы получим массу удовольствия.
— Придворный клоун, — согласился майор. — Упоим его в стельку и славно посмеемся. Можно будет даже заставить этого типа снять штаны.
— Это идея, — поддержал полковник. — Поучим скота хорошим манерам, а?
Тем временем в санатории, у себя в комнате, коммандант Ван Хеерден штудировал «Этикет для всех», стараясь запомнить, какой вилкой следует есть рыбу. В шесть часов он помылся — с теми же вынужденными сложностями и ухищрениями, что и в прошлый раз, — а потом обильно полил себя дезодорантом, чтобы отшибить запах серы. После чего облачился в твидовый костюм от Харриса, который ему сшили в Пьембурге настоящие английские портные и который тщательно проутюжила его служанка, и ровно в семь вечера подъехал к особняку «Белые леди». Посыпанная гравием площадка перед домом была запружена машинами. Коммандант припарковал свою и поднялся по ступенькам парадного входа. Зулус-дворецкий открыл дверь, навстречу комманданту через холл поспешила миссис Хиткоут-Килкуун.
— О Боже, — выпалила она вместо приветствия, с ужасом глядя на костюм комманданта: все гости по случаю торжественного обеда пришли в вечерних костюмах. Однако она тут же спохватилась, решив продемонстрировать savoir-faire,[51] и со словами «Ну, да ладно. Теперь уже ничего не поделаешь», — проводила комманданта в комнату, наполненную табачным дымом, шумом разговора и народом.
— Я что-то нигде не вижу Генри, — рассудительно проговорила она, подводя комманданта к столу, за которым майор Блоксхэм разливал напитки. — Но Малыш сделает вам коктейль.
— Чем привыкли травиться, старина? — спросил майор.
Коммандант ответил, что с удовольствием выпил бы пива.
Взгляд майора выразил неодобрение.
— Ну уж нет, уважаемый, — сказал он. — Сегодня только коктейли. Вспоминаем славные двадцатые и все такое. Я вам сделаю «особый». — Не успел коммандант поинтересоваться, что туда входит, как майор уже энергично затряс шейкером.
— Очень вкусно, — сказал коммандант, потягивая из стакана напиток, состоявший из яблочного бренди и «Дюбонне» с добавлением хорошей порции водки, которая и придавала этому коктейлю «особость».
— Рад, что вам понравилось, — ответил майор. — Доканчивайте его, и я вам сделаю другой — «кувалду».
