Она вышла, дрожа и прижимая к груди сумочку, как сердце, которое никак не может успокоиться. Я поддерживал ее под локоть. У выхода из больницы она вырвалась от меня и сама пошла к машине. Ослепленная слишком ярким светом, она спотыкалась на своих высоких каблуках.

Когда я сел за руль, она посмотрела на меня с таким ужасом, как будто у меня было обожженное лицо, и отодвинулась подальше. Глаза ее были похожи на большие шарики из черного стекла.

Я достал из кармана желтый конверт. На нем стояло: «Мистеру Джулиану Десмонду, отель „Великий Запад“, Белла-сити, Калифорния». Пока Хэйс был жив, вскрыть конверт было преступлением. Теперь же, после его смерти, подобные действия считались законными поисками улик.

В конверте лежало письмо-телеграмма, посланная из Детройта неким «Беном».

«Только что получено сообщение о Дюрано. В 1925 году, в возрасте двадцати лет, Лео был арестован по обвинению в изнасиловании. Просидел шесть месяцев. В 1927 году арестован по делу о похищении, не осужден, видимо выгорожен членами „Пурпурной банды“. В 1930 арестован по подозрению в убийстве, но у обвинения не было свидетелей. В 1932 году подозревался в убийстве, представил полное алиби. Банда распадается, Лео организует в Чикаго группу головорезов. Руководит ею три-четыре года, потом руководит синдикатом, связанным с легальной концессией. Арестован по обвинению в хищении имущества шахт, направлен в начале 1942 года в больницу штата. Диагноз неизвестен. Освобожден в октябре 1942 года под опеку сестры Уны, стенографистки и бухгалтера. В 1943 году многочисленные попытки сколотить банду, стычки с полицейскими. В 1944 году Лео и Уна организуют в Детройте банду, находящуюся под надежным покровительством, и еженедельно получают доход в две-три тысячи. В Мичигане не появлялся с января. Дом в Ипсиланте закрыт, финансами заведует Уильям Гарибальди, он же Гарбольд, бывший питомец „Пурпурной банды“. О Элизабет Беннинг сведений нет. Лео жил с Бесс Виановской до отъезда в Мичиган. Нужно ли копать дальше?»

– Мне бы хотелось поехать куда-нибудь и лечь, – тихо сказала Флори. Вы не сказали мне, что он умер. Такая неожиданность может просто убить.

Я убрал телеграмму.

– Мне очень жаль, но я не знал, кто это, пока вы не опознали его. Почему вы так уверены?

– Одно время я работала у дантиста. Я обращаю внимание на зубы. Я сразу узнала его по пломбам.

Она закрыла руками свои блестящие глаза.

– Не отвезете ли вы меня туда, где я смогу лечь?

– Сначала в полицию.

Брейк сидел за свои столом с куском сандвича в руке. Откушенная часть его была у него за щекой и ритмически перекатывалась при жевании. Он проговорил с полным ртом:

– Жена не знала, что пикник отменяется, и наготовила столько сандвичей, что ими можно накормить целую армию. Я велел ей принести часть сюда, чтобы сэкономить деньги на ленч. Расходы на ленч все возрастают.

– Даже при сверхурочной работе?

– Эти деньги я откладываю на яхту.

Мне было известно, что ни одному фараону не платят сверхурочных, и Брейк знал об этом.

– Мисс Гутиерец только что опознала вашу сгоревшую жертву.

Я обернулся к ней.

– Это лейтенант Брейк.

Флори, все еще стоявшая в дверях, сделала робкий шаг вперед.

– Рада с вами познакомиться. Мистер Арчер убедил меня выполнить свой долг. – Очень мило с его стороны.

Брейк отправил в рот остатки своего сэндвича. Что бы ни произошло, он все равно покончил бы с ним.

– Она знала Синглентона?

– Нет, это не Синглентон.

– Черта с два. Номер мотора и номер лицензии совпали.

Брейк постучал желтым пальцем по папке «входящие».

– Машина принадлежала Синглентону, но тело – нет. Это тело Максфилда Хэйса. Он был лос-анжелесским детективом. Флори знала его хорошо.

– Вовсе не так уж хорошо. Он ко мне приставал, пытался выудить сведения о моих хозяевах.

– Входите, мисс Гутиерец, и закройте за собой дверь. А теперь расскажите мне, кто ваши хозяева.

– Доктор и миссис Беннинг, – сказал я.

– Пусть она сама расскажет. Что он пытался о них узнать, мисс Гутиерец?

– Когда миссис Беннинг вернулась к нему, покрасила ли она волосы и тому подобное.

– Что-нибудь об убийстве?

– Нет, сэр. Джулиан ничего не говорил об убийстве.

– Кто такой Джулиан?

– Хэйс пользовался этим псевдонимом, – пояснил я. – Нам следует заняться Беннингами.

– Вы можете принести присягу в опознании, мисс Гутиерец?

– Думаю, смогу, если вы настаиваете.

– Почему вы сказали «думаю»?

– Я никогда не любила эти присяги, они не для леди.

Брейк фыркнул, встал и вышел, оставив меня наедине с Флори. Он вернулся с женщиной-полисменом в форме, блондинкой с глазами как гранит. – Миссис Симпсон побудет здесь с вами, миссис Гутиерец, до моего возвращения. Не думайте, что вы под стражей.

Мы с Брейком отправились к стоянке.

– Сядем в мою машину. Я вам дам кое-что прочитать.

Я вручил ему ночное сообщение из Детройта.

– Надеюсь, в нем больше смысла, чем в этой дамочке. Она просто слабоумная.

– Она умеет видеть и запоминать.

Усмехаясь, Брейк сел в машину.

– И что же она видела? – спросил он.

– Кровь. Засохшую кровь на полу в кабинете для осмотра у Беннинга. Она там убиралась.

– Когда? Вчера?

– Две недели назад. В понедельник после уикэнда, когда был застрелен Синглентон.

– Вы твердо уверены в том, что его застрелили?

– Прочтите телеграмму. Посмотрим, что она скажет вам.

Я включил мотор и поехал к дому Беннингов. Брейк поднял глаза от желтой бумаги.

– Она немного мне сказала. В основном это сообщение о банде, о которой я никогда не слышал. Кто этот Дюрано?

– Мичиганский рэкетир. Сейчас он в Калифорнии. И именно его сестра Уна наняла меня сначала.

– Для чего?

– Думаю, что Синглентона застрелил ее брат. Люси была свидетельницей, а Уна Дюрано хотела найти ее и заставить молчать.

– Где он сейчас?

– Не знаю.

Но богохульствующий человек с игрушечным пистолетом неотрывно стоял у меня перед глазами.

– Любопытно, что вы не сообщили мне этого раньше.

Немного неискренне я ответил:

– Не мог же я вам рассказать того, что сам не знал. Я только что раздобыл эту телеграмму в отеле, где останавливался Хэйс.

– Из такой маленькой телеграммы вы раздули целую историю. И улик никаких нет, если вы не доберетесь до парня, который ее послал. Кто это Бэн.

– Похоже, что он какой-то информатор из детройтского агентства.

– Работа агентства стоит кучу денег. Этот Хэйс был крупной птицей?

– Вряд ли, но он надеялся ею стать. Он уже думал, что у него в кармане большие деньги – вознаграждение за Синглентона.

– Что он делал в машине Синглентона?

– Флори он сказал, что нашел ее. Это была улика. Она должна была помочь ему получить премию. А раньше он пытался выставить Люси своей свидетельницей. Но премия за Синглентона была для него только началом. У него на уме была более крупная сумма.

– Шантаж Дюрано?

– Возможно.

– Так вы думаете, что его поджарил этот бандит?

– Это тоже возможно.

Мы подъехали к кварталу, где стоял дом Беннингов. Я остановил машину возле парикмахерской за его домом. Брейк не выказывал намерения выйти из машины.

– Значит, вы считаете возможным то, о чем говорили? – спросил он.

– Я ничего не знаю наверняка. В этом деле много странностей. У нас чертовски мало конкретных улик и чертовски мало честных свидетелей. Нет ни одной достаточно прочной детали, на которую можно было бы уверенно опереться. Но я уже представляю себе контуры всей картины.

– Что?

– Назовем это предвидением того, как она строится. В ней участвует много людей, так что это непросто. Даже когда всего два человека, и то все не так просто.

– Бросьте философствовать, ближе к делу. Если убийство совершила банда, то что нам здесь делать? Миссис Беннинг никак не может быть причастна к этому.