Что же такое человек?

Во-первых, это одно из звеньев материи. Как и всякая иная форма материи, он обладает её всеобщими признаками и свойствами (объективность, движение, время, пространство, отражение и др.).

Во-вторых, он выступает не только высшей формой живого, но и высшей формой материального бытия вообще. И в той же степени, как каждый вышележащий уровень материи включает в себя признаки нижележащих уровней и одновременно обогащает их своими, так и «человеческая» материя выступает концентрированным выражением всех её дочеловеческих состояний. Из этого следует, что человек оказывается на вершине всей Вселенной (при условии, что разумно организованной жизни больше нет нигде). При таком допущении он действительно оказывается «микрокосмосом» в «Космосе», как определяли его место в мироздании античные мыслители Греции.

В-третьих, человеческий индивид является действительно особой формой материи, и эту «особость» не следует рассматривать как расхожее определение, философскую банальность. При поверхностном подходе и на кирпич можно смотреть как на «особую форму», поскольку он выступает как данное единичное. Но только человек во всем мире бытия выступает принципиально новой формой по отношению ко всем видам и уровням бытия. Эта новизна обеспечивается разумно-нравственными основами общежития, цементируемого совместной материально-производственной деятельностью. Биологическое в человеческом индивиде не исчезает: человеку присущи обмен веществ, размножение, приспособление, цельность, организованность и др., но все эти признаки социализированы, причем природное оказывается в подчинении у социального.

Обычно сущностными признаками человека принято называть сознание, разум, волю, внутренний моральный мир, ориентацию на духовные ценности. Все это, несомненно, присутствует в человеке, и оно составляет его важный компонент. Но кроется все это внутри индивида, составляет его личностное «Я».

Все вышеперечисленное становится социально значимым только при своем проявлении «во вне», в смысловой жизнедеятельности. К примеру, гоголевский Манилов или гончаровский Обломов были неплохими людьми, имели свое внутреннее «Я». Но во вне, в повседневной социальности бытия их «Я» ни в чем не проявлялось: они ели, пили, спали, мечтали, разговаривали – и всё. Они принадлежали к роду человеческому только по своим внешним признакам, в силу владения речью, мышлением; но по своей сути их можно отнести к цивилизованным млекопитающим, поскольку в них уснула жизнедеятельность как основной признак социальности. Социальность как категория философии включает в себя и разумно-нравственный мир, и прочие духовные компоненты, но основной составляющей социальности выступает деятельность, общественная мобильность, когда каждый индивид своим общественным поведением и общественной деятельностью (материально-производственной, духовной, политической, управленческой и др.) объективно способствует совершенствованию и развитию всего общества или, наоборот, расшатывает его, когда эта деятельность носит негативный характер (убежденный правонарушитель, носитель экстремистской идеологии и т.п.). От носителей негативного общество защищается морально-правовыми и силовыми барьерами, активных носителей позитивного начала поощряет, поддерживает их авторитет. Следовательно, социальность – это деятельное внешнее проявление и утверждение внутреннего «Я».

Социальность как сущностный признак человеческого индивида – явление историческое. Она зарождается вместе с формированием общества и постоянно развивается. В науке этот процесс называется «антропосоциогенез», и его не следует смешивать с понятием «антропогенез», которое несет биофизиологическое содержание, тогда как «антропосоциогенез» выступает социальной характеристикой человека и картиной того, как развивались черты социальности. Завершенной теории антропосоциогенеза, в силу специфики задачи, до сегодняшнего для не создано. Воссоздать картину того, как шло становление «человеческого» в человеке, крайне трудно, поскольку здесь историкам приходится вести речь о нюансах духовного плана, реставрировать картину развития межчеловеческих отношений, которые оставили по себе лишь косвенные «улики». Антропосоциологи по имеющимся материальным свидетельствам, остаткам письменности ближайших к нам эпох рисуют картину развивающегося человека лишь ближайших к нам эпох (5–10 тысячелетий), что выступает всего лишь мигом во всей миллионолетней истории человечества.

Но даже при наличии множества исторических «дыр» в нашей истории мы можем с полным основанием утверждать, что антропосоциогенез носит исторический характер, все свойственные человеку черты социальности следует видеть только в их истории. Всё, чем богат и славен современный человек (духовность, речь, коллективизм, сострадание, способность и готовность к труду, постоянное стремление к идеалу и многое другое), – всё знает свою историю. Развиваясь, человек словно выпрямлялся, становясь во весь рост перед всей Вселенной. Не случайно в ранней мифологии сквозит мысль о причастности человека к божественному.

Не до конца решен вопрос о биофизиологической и морфологической эволюции человека. Уже аксиоматическим стало положение о том, что такая эволюция была. Природа как бы «утрясала» первобытного человека, добиваясь гармонии его строения с «гармонией» нового, социального существования, но эту эволюцию следует рассматривать с общей эволюцией всей природно-климатической среды. Если бы земные условия оставались неизменными последние несколько миллионов лет, то никакого «происхождения» человека не получилось бы. К примеру, наличие угля, нефти и газа в пределах северных широт говорит о том, что когда-то здесь было буйство тропической растительности. В современной тундре ничего этого нет, и её мерзлота не может называться «вечной». Сегодня открыто более трех тысяч месторождений каменного угля на всех континентах земли, в том числе и в Антарктиде. Толщина угольных пластов порой достигает несколько сотен метров (Хет-Крик в Канаде – 450 метров, Латроб-Вели в Австралии – 330 метров, Экибастуз в России – 200 метров и др.). Китай по запасам каменного угля может быть назван «столицей мира». Северная оконечность Африки и часть регионов Ближнего Востока буквально «плавают» на нефтяной подушке; богат нефтью и российский Север. Выходит, что первобытные тропики буквально «бродили» по Земле. Окажись современный географ или ботаник в том ландшафте и климате, какими они были миллионы лет назад на Земле, они не узнали бы в той природе нашу, довольно скромную по природным буйствам, планету.

Ко времени появления первобытного человека на нашей планете уже не было того буйного круговорота бытия, какой существовал на Земле десятки и сотни миллионов лет назад. Земля как бы утихала, успокаивалась, была близкой к её современному состоянию. Природа словно шлифовала существующие формы жизни, уничтожая слабых и заставляя приспосабливаться более жизнестойких. В каждой форме живого, в том числе и в человеке, инстинкт самосохранения является самым сильным. Формой приспособления человека явилась развивающаяся жизнедеятельность, благодаря которой он начал создавать искусственную среду обитания через коллективную деятельность, приведшую к формированию общежития. В условиях общежития формируются осмысленная речь, новые правила поведения, деление поступков на добрые и злые, новая духовно-нравственная атмосфера вообще.

Окружающая среда словно предъявила первобытному человеку своеобразный «ультиматум»: будь социальным – или умри! И если в Библии написано: «…Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться… Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их…» (Матф. 6:25–26), то для первобытного человека подобный образ жизни был бы равносилен смерти. В силу своего отчуждения от природы ему с самого первого шага пришлось научиться и сеять, и жать, и собирать в житницы, научиться шить одежду и строить жилище, готовить перевариваемую желудком пищу и мн. другое. Это было практическим воплощением развивающейся способности к материально-практической деятельности, когда человек осознанно превращал природно-данное в человечески-необходимое.