Сохранилась легенда, что как-то Святослав сказал Ольге: «Что же я за князь, если меня не признают и в простой посконной рубахе?» Наверное, так мог бы сказать и Иосиф Виссарионович Сталин. Лично как бы неприхотливый на публике, он ходил в как бы простой шинели, сапогах и полувоенном френче.
Не зря же при нем племенное слово «вождь» стало таким значимым. Именно вождем хотел он быть… и преуспел в этом желании. Имидж нарочитой простоты важен как раз для народного вождя…
Не могу тут не вспомнить одного из ближайших соратников-заместителей венесуэльского Президента Уго Чавеса. Даже на фоне своего предельно «доступного и народного» шефа он казался чем-то совершенно нереальным для современного политика: ездил по всем саммитам в Америке и Европе исключительно в одном и том же свитере, в нем и в самолете сидел, и с президентами встречался. А что? Народный любимец. Выдвиженец и соратник самого что ни на есть народного вождя венесуэльских трудящихся Уго[24].
Имидж Святослава с бритой головой, длинным чубом и длинными усами тоже пережил века, войдя в детские и в популярные книжки.
Святослав-геополитик
Святослав закончил завоевание древнерусских племен. «Примучил» даже вятичей, живших в глухих лесах. Хазарский каганат Святослав сокрушил так, что он никогда не возродился.
И это еще не все! Святослав пошел на юг и завоевал Болгарию буквально под носом у Византии. Византийцев он тоже бил не раз.
В лето 969 года сказал Святослав матери своей Ольге и боярам своим: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, дорогие ткани, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии – серебро и кони, из Руси же – меха и воск, мед и рабы».
Впервые в русской истории обозначен такой мощный пиаровский ход, как перенос столицы. Ведь там, где правитель, там и столица, не правда ли? Святослав осел в укрепленном городке в устье Дуная – так же, как много веков спустя Петр обосновался в устье Невы. И так же, как у Петра, это было мощное движение к Западу, однозначное намерение Руси-России доминировать в европейской политике. То есть на тот момент – мировой.
Правда, нашим треклятым другом Ричардом Пайпсом и в этом намерении Святослава было усмотрено лишь подтверждение своей норманнской теории. Мол, был Святослав норманном, по русски-то говорил с трудом, и на столицу Киев было ему плевать. Где заночевал, там и Родина. Где разбил военный стан, там ему и «дорогая моя столица». Ну никакого патриотизма у этих древних киевских князей. Продолжим сию извращенную логику: Петр Великий тогда душой был, ясное дело – финн. Ишь куда со своим Питербурхом полез – в болота-то… Ясное дело, чухонец!
«Там середина земли моей» – еще один слоган. На сей раз – для новой столицы. Значит, к западу от Дуная должно было лежать столько же русской земли, как и к востоку. Это претензия на совершенно другие границы государства, совершенно иную его форму… Точно так же, как у Петра, который вовсе не собирался останавливаться на выходе к морю, а постепенно прибирал к рукам Польшу и восток тогдашней Германии.
Любопытна легенда о признании Святослава императором Византии.
«Они виделись на берегу Дуная, – пишет об этом Карамзин. – Император, окруженный златоносными всадниками, в блестящих латах, приехал на коне; Святослав – в ладии, в простой белой одежде и сам, гребя веслом. Греки смотрели на него с удивлением. По их сказанию, он был среднего роста и довольно строен, но мрачен и дик видом; имел грудь широкую, шею толстую, голубые глаза, брови густые, нос плоский, длинные усы, бороду редкую и на голове один клок волос, в знак его благородства; в ухе висела золотая серьга, украшенная двумя жемчужинами и рубином. Император сошел с коня; Святослав сидел на скамье в ладии. Они говорили – и расстались друзьями»[25].
Да-да… И Петр Великий был лично прост, неприхотлив. Его ассамблеи больше походили на пирушки ремесленников, чем на торжественные царские обеды. Его дом в Петербурге кажется домом частного лица в сравнении с Зимним дворцом, с дворцами его сподвижников. А с владыками Европы Петр тем не менее общался на равных и расставался «друзьями». Видимо, чувствовалось в нем НЕЧТО…
А вот легенда совсем других времен… Рассказывают, что на Тегеранской конференции Уинстон Черчилль пытался остаться сидеть, когда в комнату вошел Иосиф Сталин. Сталин был в простом белом френче, без наград и выглядел подчеркнуто просто. Но встретившись с его желтыми рысьими глазами, Черчилль встал. Скорее всего, это только легенда… Но какая!
И вообще имидж Иосифа Виссарионовича очень напоминает имидж Святослава. Самая простая одежда (в которой всякий должен увидеть в нем вождя)… Личная неприхотливость, простота быта… Грандиозные геополитические планы…
Сталин любил Петра и считал его своим предшественником не случайно. Но странно, что не Святослава O. Может – рискнем сказать такое о Вожде Народов! – базового образования не хватало? В таком случае вы, дорогой читатель, уже более информированный человек, чем Иосиф Виссарионович Сталин, правивший половиной мира.
В конце концов, Святослав потерял свое войско. Он вынужден был покинуть Дунай, а на пути в Киев его убили печенеги. Из его черепа печенежский князь велел сделать чашу – и из нее пил вино. Такой вот у героя получился посмертный PR.
Впрочем, как зло шутят сами пиарщики, отрицательного паблисити не бывает. Отрицательный паблисити в PR – это только некролог. И Вещий Олег с его змеюкой, и воитель Святослав с чашей-черепом умудрились заработать положительные PR-баллы в глазах потомков даже на своей смерти.
Креатив Святослава
По самым минимальным подсчетам, Святослав прошел походами за несколько лет 8000–8500 километров. Но без славословий жизнь воина пустовата – орденов в те времена еще не придумали, и для великого князя знаки отличия заменяли сложенные о его подвигах устные панегирики. Череда блестящих побед порождала целый пласт дружинной поэзии – прославляющих Святослава песен и сказаний.
Креатив со слоганами был создан неведомыми нам поэтами-воинами, на протяжении лет отточен исполнением на привалах и пирах, а затем перекочевал в письменные источники – летописи. Эти песни тогда еще хорошо помнились – иначе невозможно объяснить то, что летописцами приведены целые речи Святослава.
В лето 971, – сообщает летопись, – выставили греки против Святослава сто тысяч, и не дали дани. И пошел Святослав на греков, и вышли те против русских. Когда же русские увидели их – сильно испугались такого великого множества воинов, но сказал Святослав: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим – должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвым не ведом позор. Если же побежим – позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь». И ответили воины: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим».
Не знал летописец, что сочиняет текст для школьных хрестоматий! Все это дало право академику Рыбакову заявить: «В самых восторженных тонах придворного панегирика описано русским летописцем короткое княжение Святослава Игоревича. Страницы, посвященные этому князю, являются не столько хроникой событий, сколько воспеванием доблести, рыцарства и мудрости молодого князя, "славой", "хвалой" ему, где восхищение преобладает над добросовестным описанием».
…И образ великого воина Святослава, доблестного и неприхотливого, живет через 1000 лет!
Слоганы, пережившие века
Но главная веха Святослава в области русского пиара – Святослав был первым на Руси, кто придумал слоганы.
