К тюрьмам и ко всем учреждениям исполнения наказаний должно быть привлечено внимание всей общественности, в том числе и религиозных деятелей. Выдающийся иерарх прошлого века свт. Филарет Московский был активным членом Общества попечительства о тюрьмах.

Страшный и ответственный момент из жизни арестанта — это выход на волю. Пьянящая радость свободы, но кругом все чужое. Жизнь за годы, проведенные в заключении, изменилась, да и сам ты за годы пребывания за решеткой и проволокой стал другим; у долго сидящих глубоко меняется психология. Там за тебя думали, — хорошо или плохо, но думали; был ненавистный тебе режим, но он был. А здесь теперь ты должен решать все сам.

Но если ты вышел из темницы верующим христианином, то по-старому ты жить не хочешь, а по-другому просто не умеешь.

…Да, своровать я могу, напиться могу, но работать за гроши…

Я уже прошел все это…

…Мне надо есть, а на работу меня не берут…

…Я хочу жить честно, но денег у меня нет…

…А старые дружки приходят и зовут обмыть выход на волю…

Советская система более 70 лет создавала условия, исключающие духовное воздействие на уголовников (избивали даже за крестик, обнаруженный на груди), но благоприятные для хозяйничанья в колониях «воров в законе», для обучения случайно попавшей молодежи премудростям уголовной науки. Остались люди, работавшие в системе, которые очень по-разному воспринимают новые веяния. Отсюда и очень разная обстановка в разных тюрьмах и разных колониях.

Для вышедшего из заключения сразу встает несколько трудных проблем, как объективных, так и субъективных; и общество должно помочь ему решить их, если оно не хочет плодить рецидивистов.

1. Первая проблема — это прописка: пробывший по суду в заключении более года лишается прописки. Если он жил один, его площадь будет передана другому; если в одной квартире и комнате с матерью или женой, то они должны добиться прописки. В противном случае он становится бомжем, то есть человеком без определенного места жительства.

2. Вторая проблема — это устройство на работу.

а) Еще недавно бывший заключенный оказывался в замкнутом круге: на работу не берут потому, что нет прописки, — не прописывают потому, что нет справки о работе.

б) На работу его даже с пропиской не берут, ибо он потенциально является социально опасной или социально подозрительной личностью. Раньше через органы МВД вышедший из заключения мог как-то быть устроен, а теперь органы государственной власти для директоров частных предприятий и председателей кооперативов не указ.

в) Сейчас появились новые опасные искушения — устроиться в кооператив или частное предприятие, созданное бывшими уголовниками, которое в том или ином объеме занимается тем или иным видом законопреступной деятельности. Они под флагом зарегистрированной государством фирмы занимаются «отмывкой» денег, полученных ценою крови, грабежа и фальсификаций. Таким образом, многие подобные фирмы оказываются легализованным путем возврата в уголовный мир, где мелкой сошке уготована роль непосредственного исполнителя грязных дел или подставного лица для суда.

3. Третья проблема — это старые друзья по уголовному миру. Это цепкие группы, которые стараются не выпускать из своих сетей некогда попавшего к ним. Один, крестившийся в тюрьме и в который раз выпущенный на свободу, боялся выходить из дома своей матери. А потом встретил старого дружка, и тот предложил отметить сначала по маленькой, а потом по крупненькой… Безвольный, он уже был в руках «вора в законе». Он не хочет жить по-старому, но его хватают цепкие руки преступного мира. «…Не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» (Рим. 7:15).

Для пришедших в заключении к Богу нужна новая среда, новый быт, нужно духовное руководство. Как-то с одним, трижды судимым, мы в трапезной приходского храма долго обсуждали, куда ему поехать, чтобы не было старых друзей и старой славы.

4. Четвертая проблема — противоречия в собственном внутреннем мире: новые верования, приобретенные в тюрьме или колонии, — и старые дохристианские привычки, старые рефлексы на возникающие в миру и быту ситуации. В заключении был сделан выбор между Добром и Злом; выйдя на волю, этот выбор надо повторить и закрепить. Закрепить прежде всего смирением, ибо многие либо теоретически, либо в минуты отчаяния поверхностью сердца своего поверив в Господа, начинают искушаться своей собственной верой, начинают надеяться на свои собственные силы, а не на милость и помощь Божию. Гордость — это тот подводный камень, о который, по словам преп. Ефрема Сирина, разбились многие великие корабли.

Справедливо слово апостола Павла:

«…ты держишься верою: не гордись, но бойся» (Рим. 11:20), «…кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1 Кор. 10:12).

Старые привычки — это широкая жизнь, материальное довольство, ресторан, женщины, — все, что так соблазнительно показывают в кино. Это романтика разбоя, увлекательные и рискованные происшествия и преступления, которые воспеваются в зарубежных и отечественных фильмах, особенно в «видиках». В риске есть пленительный азарт. «Я стал опытнее и так по-глупому, как прежде, в тюрьму уже не попаду».

«Конечно, Православие — это сладость молитвы; я ее познал в камере или бараке. Но она мне уже надоела, да и что мне было там делать, а здесь столько всякого живого и интересного. Конечно, Православие — это жизнь с Богом. Я ее как-то там постиг в тюрьме. Но там были мои сокамерники, той же православной веры, как и я, пришедшие к Богу под арестом, там приходил священник, катехизаторы. Но здесь-то я один, здесь меня чураются и на работе, и в церкви». Конечно, «человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих» (Иак. 1:8). Но такие есть, и о них надо помнить. «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6:2). Особенно трудно с алкоголиками. Когда предлагается хроническому алкоголику сходить к врачу, он отвечает: «Я теперь верующий, я помолюсь как следует мученику Вонифатию, и все пройдет. Врачи мне теперь не нужны». Это гордость новоначального в вере. Это прелесть! Ответ на нее: «Твори молитву и иди ко врачу!» и «Не искушай Господа Бога твоего» (Мф. 4:7; Лк. 4:12).

После выхода на свободу человеку особенно нужна христианская помощь во всем многообразии ее форм, как блудному сыну (Лк. 15:11–32), как пропавшей овечке (Мф. 18:11–14; Лк. 15:3–7).

Возникает необходимость Братства или Союза православных христиан, бывших в заключении. Это, конечно, трудная работа. Во Франции есть общество бывших алкоголиков, которое весьма успешно борется с алкоголизмом. Люди для Православного тюремного братства есть. Для организации его нужны духовное окормление со стороны Церкви и поддержка Органов внутренних дел.

Многие заключенные — талантливые, деятельные люди, которые просто не знали, куда применить свою энергию. Сколько среди них творцов, художников, изобретателей, организаторов! Дайте законный и полезный выход их талантам. Дайте им молитвенное общение с себе подобными. По возможности нужно вернуть им духовничество, которое было в заточении и исчезло на воле, где преобладающей формой исповеди, особенно в провинции, является общая, против чего постоянно выступает Святейший Патриарх.

Желательно, но не всегда, конечно, возможно, чтобы по выходе из заточения бывших зэков опекали их бывшие тюремные священники и катехизаторы. Это еще один довод, чтобы к тюрьмам и колониям прикреплялись бы приходы, а не один священник, связанный только с храмом конкретной тюрьмы или колонии.

Необходимо создавать центры православной реабилитации бывших заключенных. Основную роль в них могли бы играть сами бывшие арестанты, но, чтобы такие центры могли возникнуть, необходимы как церковное окормление, так и понимание и поддержка со стороны государственной и местной администрации.