– Ты начинаешь говорить как Лавиния… как Лавиния… как Лавиния. – Отголоски этих жестоких слов звучали, словно погребальная молитва. Глори закрыла глаза и попыталась стереть из памяти злой голос Блэкуэлла.

Наконец, звук отпираемого замка заставил ее резко сесть в постели.

Дверь громко ударилась о комод. Сквозь узкую щель послышался тихий издевательский смех капитана. Сначала девушка никак не могла понять, что означает мягкое глухое постукивание, но когда комод закачался и сдвинулся с места, до нее дошло, что Блэкуэлл раз за разом нажимает на деревянную дверь сильным мускулистым плечом.

Вскочив с постели, Глори бросилась к двери.

– Уходи! Оставь меня в покое!

– Отойди от двери, – угрожающе произнес мужчина. – Так или иначе я войду сюда. Если понадобится, приведу сюда всю команду.

Плечи Глори поникли. Николас еще раз с силой надавил на дверь и протиснулся в образевавшийся зазор. Стараясь сдержать слезы, она смело взглянула в глаза своему мучителю.

– Я всего лишь женщина и не могу остановить тебя. Если ты собираешься овладеть мною против воли, делай это.

Капитан пристально смотрел на молодую женщину.

– Ты говоришь, против воли, моя дорогая? Что-то мне с трудом верится.

Он подошел ближе, коснувшись ладонями лица девушки, и, медленно наклонив голову, поцеловал. Она пыталась сопротивляться, но жар его губ растопил лед отчуждения.

Глори снова вернулась на необитаемый остров, и мужчиной, который целовал ее, был Николас. Тот Николас, которого она любила. Прикасавшиеся к ней руки были теми нежными руками, которые ласкали ее, защищали и спасали ей жизнь.

Девушка поняла, что плачет, только тогда, когда Николас приподнял ее голову и заставил взглянуть на себя. На какой-то миг бедняжке показалось, что перед ней вовсе не любимый, таким суровым было выражение его лица. Потом он смахнул с лица Глори слезы и взял на руки.

– Ты так прекрасна! Смогу ли я когда-нибудь забыть тебя?

Слова эти были точным отражением мыслей самой Глори, и она тихо прошептала его имя. Мысленно девушка повторяла, как сильно его любит.

Хотя они отдавались друг другу с безумной страстью, словно это была последняя ночь, Николас был так же нежен с девушкой, как и на острове. Она чувствовала мягкость прикосновений его губ, его ласку, его страсть и не хотела думать о том, что будет завтра утром или сегодня ночью. Пускай всего на несколько часов, но ее Николас вернулся. Руки мужчины ласкали тело Глори, заставляя сгорать в пламени страсти. Разве сможет она жить без Николаса! Не хотелось даже пытаться.

Глори мучалась от незнания того, что думает о ней любимый. Будет ли он так же сильно скучать по ней? Зачем так безжалостно мучает?

Когда страсть понемногу утихла, Николас не отпускал ее ни на миг, крепко прижимая к себе, как раньше. Он не разомкнул объятий и тогда, когда девушка притворилась спящей. Капитан продолжал тихонько касаться губами ее светлых волос и нежно гладить лицо. Несмотря на усталость, Глори боролась со сном, хотя в объятиях друга было так спокойно и уютно! Не хотелось тратить понапрасну эти несколько часов, которые, возможно, никогда не повторятся.

Когда молодой женщине показалось, что мужчина задремал, она открыла глаза и встретилась с его взглядом, в котором застыла боль.

Словно читая мысли Глори, Николас коснулся губами ее щеки и прошептал имя любимой. Потом он поцеловал девушку, вложив в поцелуй страсть, о которой она не подозревала. Ответив на поцелуй, Глори обвила руками его шею, страстно мечтая об одном: чтобы солнце никогда больше не всходило и не разлучало их. Она молила Бога послать на судно такую огромную волну, которая поглотила бы его, положа конец страданиям.

Он не появлялся в каюте две последующих ночи, и Глори увидела его только тогда, когда корабль вошел в Нью-Йоркскую гавань. Стоя на палубе под затянутым тучами свинцовым небом, девушка с трудом удерживала на плечах накидку, которую то и дело пытался сорвать ветер. Она стояла у штурвала, с грустью прощаясь со своими друзьями.

– Прощай, Джаго.

– Вы хорошая девушка, мисс Глори. Я горжусь, что познакомился с вами.

– Спасибо за все, что вы для меня сделали, Джаго.

– Если вам когда-нибудь потребуется моя помощь, – сказал Джош Пинтассл, – дайте знать.

– Спасибо, Джошуа. – Глори поцеловала его в щеку. – Никогда вас не забуду.

Ей показалось, что Джошуа собирается сказать что-то еще, но он повернулся и ушел. Девушка провожала взглядом его удаляющуюся фигуру, пока не заметила капитана, стоящего у леера. Отдав суровым тоном несколько приказов, он повернулся в ее сторону, и сердце Глори сжалось. Николас заметил любимую несколько позже. Он, не отрываясь, смотрел на девушку, словно желал запомнить каждую черту ее лица.

Глори почувствовала, как больно заныло сердце. Боль эта была настолько сильной, что она едва удержалась на ногах, вцепившись в гладкое дерево леера, чтобы не упасть. Над головой с криками проносились чайки, жизнь в доках Сауз Стрит била ключом. Глаза девушки застилали слезы, все окружающее виделось словно сквозь пелену. Не желая, чтобы кто-нибудь увидел ее слезы, девушка изо всех сил старалась взять себя в руки.

К Глори подошел Николас, но она не решалась посмотреть ему в глаза, боясь того выражения, которое могла увидеть. Будет ли он смотреть на нее с насмешкой или с той же любовью, что промелькнула в его глазах в последнюю ночь, проведенную вместе? Хотя любимый стоял рядом, Глори уже скучала по нему, будто оставила на том необитаемом острове.

– Я приказал… выпустить Натана. – В суровом голосе капитана слышались печальные нотки. – Вы можете уйти хоть сейчас. Мак проводит вас.

– У меня здесь тетя, – произнесла Глори, стараясь не выдать охватившего ее волнения. – Ее зовут Флоренс Саммерфилд Стэйси. Это сестра отца. Она живет недалеко отсюда. – Девушка, не отрываясь, глядела на шумную пристань. На острове они так сблизились, и все равно практически не знали друг друга.

Николас ответил не сразу, словно пытаясь подобрать нужные слова.

– Мы пополним запасы продовольствия и уйдем в Барбадос.

– В Барбадос? – Глори зажмурила глаза от нахлынувшей боли. Она молила Бога, чтобы Николас не услышал, как дрожит ее голос. Стоило неимоверного труда повернуться и взглянуть на него, но девушка понимала, что не может уйти, не посмотрев ему в глаза.

– Да, – ответил капитан, глядя прямо перед собой. – Я пробуду какое-то время в Карибском море. Погода стоит просто замечательная. – Глаза Николаса были лишены всякого выражения, губы – сурово сжаты. Во всем его облике сквозила такая грусть, какой Глори не замечала раньше.

– Я прослежу, чтобы платья вернули, – сказала девушка тихо.

– Можешь считать это подарком.

– Прощайте, капитан, – прошептала Глори. Перед ней стоял уже не ее Николас. Быстро, словно боясь, что не решится на это, она поднялась на мысочки, прикоснулась губами к его щеке и, резко повернувшись, подошла к Маку. По трапу вместе с Пинтасслом поднимался Натан, щурясь от яркого солнца. Девушка бросилась к брату.

– Глори. – Темнокожий юноша обнял сестру.

– С тобой все в порядке? – неуверенно спросила она.

– Просто замечательно. – Натан взглянул на капитана и снова перевел взгляд на Глори. – А вот ты плохо выглядишь. Случайно, не заболела?

– Нет. Просто немного устала.

– А то, что произошло на острове? Капитан сделал тебе предложение?

Девушка вспомнила, что за Николасом Блэкуэллом прочно закрепилась репутация человека, мастерски владеющего пистолетом и абордажной саблей. Представив нежного, юного Натана, сражающегося за честь сестры, она солгала.

– Да, – ответила Глори. – Но я ему отказала.

– Отказала? Да ты понимаешь, что ты сделала? Будет скандал!

– Ну и пусть.

–Отец заставил бы тебя выйти замуж за этого человека.

–Я не хочу выходить за него, Натан. Вот и все.

– Для меня главное, чтобы ты была счастлива.