Обвив рукой талию, Анджело притянул ее к себе.

— Я тоже, но мне было некуда вернуться.

— Ты тоже был в интернате?

— После смерти моей матери ее великодушный работодатель оплатил мое образование в одной из эксклюзивных школ. Я был там чужаком, так как плохо говорил по-английски, хорошо учился и был коротышкой.

Гвенна изумленно посмотрела на него.

— Коротышкой? — недоверчиво переспросила она.

Анджело кивнул.

— Я вытянулся только к окончанию школы.

— Тебя тоже обижали?

— Конечно, нет.

Поняв по интонации, что он солгал, Гвенна вздохнула.

— Обижали. Я же вижу.

— Как? У тебя есть хрустальный шар, bella mia? — отшутился он, но Гвенна продолжила настаивать на своем.

— Я хочу знать… Я правда хочу знать, что стало причиной твоих кошмаров.

Анджело напрягся и побледнел.

— Меня били и прижигали сигаретами.

— О боже… — От жалости и ужаса на ее глаза навернулись слезы. — Анджело… Это же ужасно. Ты до сих пор видишь это во сне?

Анджело восхищенно наблюдал за ее реакцией.

Гвенна попыталась сдержать слезы сочувствия, но ей это не удалось. Тяжело сглотнув, она обвила его руками и крепко прижала к себе. Она думала о смышленом маленьком мальчике, который внезапно лишился любимой матери и был вынужден в одиночку противостоять враждебному миру.

— Это меня закалило. Я был слишком изнеженным, дорогая. Мне это пошло на пользу.

— Не говори чушь! — раздраженно воскликнула Гвенна. — Меня просто дразнили, а с тобой жестоко обращались.

— По-твоему, я все же заслуживаю сочувствия? — мягко произнес Анджело.

Гвенна неуверенно посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.

— Иногда ты бываешь несносным. На его скулах заиграл румянец.

— Иногда я бываю самодовольным ублюдком, — поправил он, ожидая услышать в ответ возражение.

Но Гвенна не стала опровергать то, с чем была полностью согласна.

— Может, обсудим это позже?

— Позже я буду в Нью-Йорке, сага mia, — разочарованно протянул Анджело.

Посмотрев на часы, висящие над кроватью, Гвенна вздохнула.

— Мне пора.

— Но ведь сейчас всего половина седьмого, — мягко сказал Анджело.

— Через час в гостинице для животных настанет время кормления, и я не хочу опоздать, — ответила она размыкая объятия и поднимаясь с постели. — Администратор гостиницы не возражает, чтобы я сама кормила Пиглета, потому что иначе он отказывается есть. Но я должна соблюдать их распорядок. К тому же с восьми до, девяти они не принимают посетителей.

Не веря своим ушам, Анджело поднялся.

— Погоди-ка, не хочешь ли ты сказать, что ездишь туда каждое утро кормить собаку?

— Вечером тоже. У Пиглета очень маленький желудок, — сказала Гвенна. — Видел бы ты его в клетке. Он так скучает, что у меня разрывается сердце. Он даже не может поиграть в мяч.

С этими словами она поспешно вышла из комнаты. Приняв душ, Анджело включил компьютер и, зайдя на сайт гостиницы для животных, увидел через веб-камеру малыша Пиглета, лежащего на своей кроватке, опустив голову на лапы. Его круглые глаза были печальными, смешные уши уныло повисли. Не нужно быть кинологом, чтобы понять, что собака страдала.

Гвенна была очень привязана к своему питомцу, подумал Анджело. А почему нет? Как много любви и внимания она получала от своего вероломного отца и матери, которая, наверное, думала лишь о том, как разрушить брак своего любовника?

Анджело снял трубку. Пришла пора освободить несчастное животное из неволи.

Анджело с едва скрываемым недовольством оглядел переполненное помещение. Его безумно раздражали назойливые женщины, следующие за ним по пятам, словно тень.

В отличие от них за месяц, что они провели вместе, Гвенна ни разу не попыталась завладеть его вниманием на глазах у других. Иногда ему даже хотелось приковать ее к себе наручниками или прикрепить к ней специальный датчик, чтобы в любой момент можно было определить ее местонахождение. Разговаривая с его гостями, она забывала о времени. Ему частенько приходилось спасать ее от садоводов-любителей, которые наперебой задавали ей вопросы и даже просили о личном визите.

Анджело отметил про себя, что она была одинаково любезна с гостями и прислугой. Даже суровый циничный Франко с его предвзятым отношением к женскому полу симпатизировал ей. Его шофер, которого она вылечила от хронического кашля с помощью смеси трав, относился к ней с должным почтением. Его повар баловал ее всякими вкусностями.

Сам Анджело чувствовал себя обделенным ее вниманием, и это задевало его. Гвенна никогда не спрашивала у него, куда он уходил. Между ними существовал особый барьер, который она не переступала. Но ведь она доставляла ему удовольствие в постели. Разве не это было важнее всего, нетерпеливо спрашивал он себя. Ему еще не было так хорошо ни с одной женщиной. Он уделял ей много внимания и был щедрым любовником.

Но Гвенна оставалась равнодушной к его попыткам сделать ей приятное. Она с безразличным видом носила наряды и драгоценности, купленные им, и при первой же возможности облачалась в джинсы и футболки. Кинопремьеры и модные вечеринки не производили на нее никакого впечатления. Даже встречи с теми немногими знаменитостями, которых она узнавала, не вызывали у нее особого энтузиазма. Его роскошные дома были для нее всего лишь крышей над головой, и лишь работа в саду доставляла ей удовольствие. Разве он не уделял ей должного внимания? Разве не терпел ради нее в своем доме глупую агрессивную собачонку с повадками пираньи?

У него создалось такое впечатление, что Гвенна была несчастна, и это его беспокоило. Она никогда не жаловалась, но он это чувствовал. Должно быть, она тосковала по Тоби Джеймсу. Одна лишь мысль об этом привела его в ярость, и он сделал над собой усилие, чтобы выкинуть ее из головы.

Если она была несчастна, то скоро станет еще несчастнее. Три недели назад ему позвонил один из юристов, инспектировавших собственность ее отца, и сообщил, что в ходе проверки документов была установлена причастность Дональда Гамильтона еще к одному преступлению. Анджело располагал неоспоримыми доказательствами его вины, которые могли навсегда подорвать доверие Гвенны к ее отцу.

— Где она? — нетерпеливо спросил Анджело у Франко.

— Мисс Гамильтон вышла в сад. Кажется, она была чем-то расстроена, — ответил тот.

Он нашел ее в беседке посреди розария. На ее бледных щеках виднелись высохшие полосы от слез.

— Почему ты плакала? Тебя кто-то обидел? — участливо спросил Анджело, подойдя к ней.

— Не твое дело, — отрезала она, тяжело сглотнув.

Обычно его раздражали женские слезы, и он не верил им. Но Гвенне действительно было плохо, и он не мог обижаться на ее грубость. Внезапно ему стало ясно, что делать. Обняв ее за плечи, он прижал ее дрожащее хрупкое тело к себе.

Из ее горла вырвался всхлип, и она снова сглотнула.

— Я не плакала. Со мной все в порядке, — пробормотала она.

— Кого ты пытаешься обмануть? Я же вижу, что тебя что-то гложет, — мягко произнес Анджело, гладя ее по волосам.

Гвенна положила голову ему на плечо и удивилась собственной реакции. Когда они стали так близки? Обычно споры с Анджело придавали ей сил и уверенности в себе, но на этот раз ее сердце разрывалось на части.

— Мне только что позвонила моя сводная сестра Пенелопа и сказала, что я должна как можно скорее приехать домой, — ответила она, понимая, что отпираться бессмысленно. — Она ничего не объяснила, но, похоже, брак моего отца и Евы висит на волоске.

Анджело нахмурился.

— Я поеду с тобой.

Гвенна знала, с каким презрением он относился к ее отцу, и была уверена, что его присутствие лишь накалит обстановку.

— Спасибо, но я не думаю, что это хорошая идея. Это касается только нашей семьи.

В этом Анджело сомневался. Очевидно, Дональд Гамильтон попал в очередную беду. После того, как юристы из «Риалто» уличили его в воровстве, доказать его причастность к другим преступлениям будет лишь делом времени. Люди, с которыми его связывали финансовые отношения, не станут сидеть сложа руки. Изучая ее печальное лицо, он с восхищением думал о том, какой наивной и ранимой она по-прежнему была. Неужели она до сих пор не поняла, каким алчным, бессовестным проходимцем был ее отец?