Когда я добираюсь до своей пары, я прижимаю ее к своей груди и прячу лицо в ее шее, вдыхая ее запах и позволяя ему успокоить последние остатки страха во мне, что я не успею добраться до нее вовремя.

— Прости, — бормочу я ей в кожу.

— Простить? — выдавливает она. — Почему ты извиняешься? Ты спас меня.

— Ты увидела во мне ту сторону, которую я никогда не хотел тебе показывать, — признаюсь я шепотом.

Ее пальцы перебирают мои волосы, прежде чем она отстраняет меня от себя, и мое сердце начинает разрываться, но затем она смотрит мне в глаза.

— Я благодарна, что ты пришел. Я была так напугана.

Мои плечи поникли, и я издал низкий стон.

— Знаю, я это чувствовал.

Ее глаза остекленели от непролитых слез, Дакота медленно качает головой.

— Я боялась того, что он собирался сделать, но это была лишь часть моего страха. Я боялась, что у меня не будет возможности сказать тебе, что я люблю тебя.

Я моргаю, глядя на нее, часть меня не может обработать ее слова. Я откидываю голову назад и вою, звук эхом разносится по городу. Она любит меня.

Я подхватываю ее и поворачиваюсь, не заботясь о том, что они делают с этим куском дерьма, который думал, что может прийти в наш город и навредить одному из нас. Я начинаю бежать, мне нужно добраться до леса. Нужно добраться до поляны, даже если я понятия не имею, почему.

Я уверен, что Дакоте еще нужно кое-что сделать в магазине, но с этим придется подождать. Я знаю, что все будут следить за магазином и не допустят, чтобы с ним что-то случилось. Мне не следовало отталкивать их все эти годы, но я больше не буду этого делать.

Мы семья, пусть и облажавшаяся. Мы в этом вместе.

Когда моя пара рядом со мной, я могу сделать все, что угодно.

Дакота обвивает руками мою шею и прячет лицо у меня на груди. От нее все еще исходит какой-то страх, который я чувствую в нашей связи, но с каждым шагом он немного тускнеет. К тому времени, как я добираюсь до поляны, уже смеркается, и Дакота не чувствует никакого страха, который навязал ей этот мудак бывший.

Сегодня полнолуние, и я уже чувствую его притяжение, то, как оно зовет меня. Когда я смотрю на то, как светится кожа моей пары, я знаю, что я не единственный, кто это чувствует.

— Такая красивая, — рычу я, укладывая ее.

Я знаю, что должен быть осторожен, но потребность во мне снова заявить права на нее, показать ей и всем остальным, кому она на самом деле принадлежит, слишком на меня действует. Я использую свои когти и разрезаю ткань, чтобы не повредить ее красивое тело. Я отбрасываю от нее ткань, ненавидя кислый запах этого мудака на ней.

Она задыхается, и я вижу, как ее льдисто-голубые глаза тают от жара и желания. Я рву свою одежду, а затем накрываю ее тело своим, мне нужно чувствовать ее кожу на своей. Нужно знать, что она здесь, со мной. Мне также нужно заменить его запах своим, насколько это возможно.

— Я боялся, что не успею добраться до тебя вовремя, — мягко признаюсь я.

Ее руки скользят по моим рукам, когда она обхватывает ногами мои бедра, ее влажная киска скользит по моей напряженной длине. Мы оба стонем от этого ощущения, необузданное желание умоляет утащить нас под воду.

— Ты прибыл как раз вовремя, — в ее голосе звучит сталь, как будто она заставляет меня сказать ей другое.

Я прижимаюсь бедрами к ее бедрам.

— Джейс, ты мне нужен, — хнычет она.

— Я твой, — выдавливаю я сквозь зубы.

Я крепко целую ее, желая попробовать ее рот, желая, чтобы она чувствовала только хорошее. Она целует меня в ответ, отдаваясь мне. То, как она подчиняется подо мной, удовлетворяет дикую часть меня.

— Я твоя, — шепчет она мне в губы, — возьми меня.

Я рычу, отводя бедра назад и наполняя ее своим членом одним жестким толчком. Она задыхается, когда я ударяю ее по шейке матки, но боли нет. Я чувствую это, чувствую, как сильно она нуждается в этом, хочет этого, сколько удовольствия это ей доставляет.

Мои движения карающие и первобытные. Я никогда не хочу, чтобы она сомневалась во мне, хотя через нашу связь я чувствую, что она этого не делает. Она верит в меня. Она любит меня.

У меня перехватывает дыхание.

Я целую ее подбородок и шею, пока Дакота выгибается ко мне, открывая себя, доверяя мне свою уязвимость. Ее киска сжимает мою длину, умоляя меня о большем. Я более чем счастлив дать его.

— Собираешься доить мой член, маленькая пара?

Бедра Дакоты двигаются, встречая мои толчки. Волосы на моем теле встают дыбом, ощущение того, что я цельный и погребенный в своей половинке, почти невыносимо для меня. Она намного больше, чем я себе представлял до того, как стал тем, кто я есть, и после.

— Нужен твой узел, — выдыхает она, утыкаясь лицом в мое плечо и кусая его.

Кожу разорвать не так сложно, но я чувствую, как рвутся цепи на моем пульте управления. Мое зрение немного меняется, и мои мышцы, кажется, растут еще немного, зверь во мне больше не другой, а часть меня, часть, которую я больше не могу игнорировать.

Я смог спасти Дакоту сегодня благодаря тому, кем я стал. Я больше не могу отрицать правду о том, кто я, во что я превратился и что это значит для моего будущего. Если бы я не был монстром, признал бы я Дакоту такой, какая она есть? Моя родственная душа, моя вторая половинка?

Если бы я не чувствовал себя в ловушке и не изолировал себя, если бы ей не нужно было бежать, пересеклись бы наши пути? Я не знаю, но это не имеет значения. Все, и хорошее, и плохое, привело меня к этому моменту.

В этот момент, когда я снова заявляю на нее права и моя пара прекрасно знает, что это значит, и ее любовь поет через связь, которая окутывает мое сердце.

Я грубо вонзаюсь в нее, но она принимает это и скулит, требуя большего. Я не останавливаюсь, я не могу остановиться.

— Я наполню тебя таким количеством моей спермы, что она будет течь по твоим бедрам в течение нескольких дней, — рычу я.

— Заяви на меня права, — выдыхает она.

Я откидываю голову назад и вою в темнеющее небо, луна выглядывает и греет нас в сиянии, от которого у меня перехватывает дыхание и крепится наша связь. Когда я смотрю на нее сверху вниз, я даю себе возможность насладиться ею, увидеть ее чудесный дар.

Затем, прежде чем сделать следующий вдох, я открываю рот и наношу удар, глубоко впиваясь зубами прямо в то место, где я отметил ее в первый раз. Дакота выкрикивает мое имя, когда я швыряю ее через край, ее оргазм настигает ее. Все ее тело дрожит, когда я глубоко ввожу свой член в нее, и мой узел надувается, соединяя нас вместе.

Мой член дергается с каждой струей моей спермы. Я рычу в ее кожу, не отпуская, и впиваюсь зубами немного глубже. Действие заставляет ее снова опрокинуться через край, и мои глаза закатываются, когда я чувствую, как киска моей пары сжимает мой узел.

Я медленно отпускаю изгиб ее шеи, облизывая метку. Луна купает нас в свете, когда наши тяжело дышащие и дрожащие тела начинают расслабляться. Я бы сказал, что мы возвращаемся к нормальному состоянию, но я знаю, что нормальное вылетело из окна в тот момент, когда я почувствовал запах черничных кексов и апельсинов.

— Я люблю тебя, маленькая пара, — шепчу я ей в губы, нежно и сладко целую ее.

— Я люблю тебя, мой человек-волк, моя пара, — ее слова невнятны от силы удовольствия, которое я только что ей доставил, и тяжести всего, что произошло в городе.

Я чувствую ее удовлетворение через нашу связь, пока я качаю нас, и мои руки обнимают ее. Когда я глажу ее спину вверх и вниз, глубоко в моей груди начинается мурлыканье. Когда Дакота прижимается ко мне, я знаю, что мне чертовски повезло.

Неважно, человек я или монстр, пока у меня на руках Дакота.

Глава 10

Дакота

Вот и настал этот день. «Лапы вверх!» официально открыт, и мы были заняты весь день. Я рада, что Хэдли здесь со своими мужчинами, потому что мне нужна вся возможная помощь. Я знаю, что в основном это потому, что все хотели выйти и показать свою поддержку мне и бизнесу. Через какое-то время все успокоится, и тогда двух сотрудников, которых я наняла, будет достаточно.