— Тогда, это правильное решение. Вам надо привести свои чувства в порядок, — она смотрит на свои наручные часы, — думаю нам пора идти.

— Да, пойдём, — киваю я и надеваю туфли.

— Ты готова?

— К такому сложно подготовиться, — ответила я, Мел берётменя под руку, и мы выходим из комнаты.

Дождь всё-таки пролился, и всю церемонию мы стоим под зонтами. Черные люди под чёрным небом, даже природа оплакивает смерть Скарлетт. Священник произносит речь, и мы кладём на гроб по алой розе. Хорошо, что гроб закрыт, иначе я бы опять разрыдалась. Мы прощаемся с тётей и идём к нашим автомобилям. Отец крепко обнимает меня за плечи, и мне становится спокойней от того, что он рядом, но от мысли, что скоро я окажусь здесь без него, сердце моё словно сжимают железные тиски.

— Билл, мы решили уехать сегодня, — говорит Эван, нагоняя нас.

— Не знал, что ты так скоро решишь нас покинуть, — папа как-то странно переводит взгляд с Эвана на меня и обратно.

— Нам пора, нужно привести дом в порядок, — уклончиво отвечает Эван, не глядя в мою сторону.

— Ну, раз так, то поезжай. Спасибо, за твою помощь, — отец пожимает Эвану руку и по-отечески ему улыбается. Не знаю, какие отношения их связывают, но видно, что отец относится к нему, как к сыну.

— Вы всегда можете на меня рассчитывать, — гордо произносит Эван. — Прощай, Мия, — кивнув мне, он садится в машину.

— Пока, Эван, — мне хочется броситься ему в объятия и никогда не отпускать его, но я не двигаюсь с места. Так надо, твержу я себе.

— Не забывай мне звонить, в любое время дня и ночи, я буду скучать, — говорит Мел, и мы обнимаемся на прощание.

— Я тоже буду скучать, — смотрю на машину, в которой сидит Эван, — береги его, ему нужна поддержка.

— Конечно, — Мел кивает мне, прощается с моим отцом и скрывается за тонированными стёклами автомобиля.

Отец прижимает меня к себе, и в этот момент я понимаю, что он всё знает о наших непростых отношениях с Эваном, но он ничего не говорит, и я благодарна ему за это.

А машина Эвана тем временем срывается с места и удаляется всё дальше от меня.

— Надеюсь, ты вернёшься, — думаю я напоследок.

Полгода спустя

— Мия, вставай немедленно, или я сам тебя подниму, — кричит мужской голос, и мне это точно не снится.

— Ещё пять минут, — бормочу я, накрывая голову подушкой.

— Ну, уж нет, твои пять минут истекли полчаса назад, — не унимается мужчина.

— Ладно-ладно, уже встаю. Ты настоящий деспот Себастиан, — кричу я, вставая с кровати.

— За это ты меня и любишь, дорогая, — произносит он, заходя в спальню с подносом еды.

— Вот за что я тебя и люблю, так за эти блинчики по утрам, — говорю я и откусываю это восхитительное съедобное творение.

— Не разговаривай с полным ртом, — поучительным тоном говорит он, качая головой, — давай быстрей, а то опоздаешь.

— Хорошо-хорошо, только не ворчи.

Папа умер три месяца назад, рак всё-таки взял верх. Мы почти всё время проводили вместе, он многое узнал обо мне, а я узнала о прошлом своих родителей и своём детстве. Врачи просили его лечь в больницу и делать химеотерапию, но он отказался и сказал, что хочет умереть дома. Поэтому мы вернулись в Нью-Йорк в наш старый дом, который, как оказалось, пустовал все эти годы. Себастиан конечно же поехал с нами, он уже был частью нашей семьи. Папа показал мне могилу мамы и завещал похоронить его рядом с женой, мы так и сделали. Мне его очень не хватает, но я рада, что у нас было это время, и мы провели его вместе. С Эваном мы не общались, зато часто созванивались с Мелани, которая рассказывала мне все новости. Она открыла свою галерею и теперь выставляет там свои картины и работы начинающих художников. Эван устроился в полицию, и теперь охраняет порядок Лондона. А я приобрела ветеринарную клинику, отец оставил мне достаточное состояние, и в деньгах я не нуждалась. Я перевелась в медицинский колледж в Нью-Йорке и теперь учусь там. После окончания планирую сама заниматься клиникой, а пока у меня работает прекрасный доктор Мелисса Беннинг. А я набираюсь у неё опыта.

Позавтракав, я быстро умываюсь, одеваюсь и, схватив сумку с учебниками, спускаюсь вниз, где меня уже ждёт Себастиан с пальто в руках.

— Боже мой, Себастиан, я могу и сама одеться, — бормочу я, просовывая руки в рукава пальто.

— Позволь старику за тобой поухаживать, — со счастливой улыбкой произносит он.

— Никакой ты не старик, — я надеваю ботинки и чмокаю его в щёку, — всё я побежала, буду вечером.

— Ключи не забудь или ты собралась пешком идти, — кричит он мне, когда я уже выхожу на улицу.

— Уже взяла, не беспокойся, — отвечаю я и сажусь в свой маленький желтый жук.

До колледжа я доезжаю спустя почти час и, конечно же, опаздываю. С этими пробками никогда не успеваю вовремя. Никак не могу привыкнуть к этому огромному и шумному городу. И иногда очень скучаю по своему маленькому городку вблизи Лондона.

День проходит как всегда, лабораторные, лекции, зачёты. К концу дня я уже выжата как лимон. Выхожу из колледжа и иду к своей машине, но встаю, как вкопанная, увидев того, кого я не ожидала увидеть, хотя и очень хотела.

Кажется, он стал ещё выше и даже старше, на лице лёгкая щетина, волосы как всегда в беспорядке, словно он только что провёл по ним рукой. На нём тёмные джинсы и моя любимая чёрная байкерская куртка, в которой он был при первой нашей встрече. Глаза его сейчас кажутся полностью чёрными и взирают на меня с интересом и нескрываемым голодом.

— Эван, — шепчу я, не до конца веря своим глазам. На негнущихся ногах я осторожно подхожу к нему, а он двигается мне навстречу. Осторожно, словно боясь его спугнуть, я касаюсь его лица рукой. Он закрывает глаза и прижимается щекой к моей ладони.

— Это точно ты, — произношу я, кидаясь в его объятия. Боже, как я скучала по этому мятному запаху свежести. Слышу, как быстро бьётся сердце в его груди, словно маленькая птичка в клетке.

— Это я, детка, это я, — он сжимает меня в своих руках, и мне становится трудно дышать, но я не отодвигаюсь от него ни на дюйм. Сколько раз я представляла нашу встречу и каждый день, не видя его, говорила себе, что он не вернётся. Но вот он здесь, и обнимает меня так, как никто никогда не обнимал.

— Я так скучал по тебе, ты не представляешь, — шепчет он, покрывая поцелуями моё лицо.

— Почему же ты не пришёл раньше? — он замирает, и я смотрю в его тёмные глаза, боясь пошевелиться. Весенний ветер треплет его волосы. Мимо нас проходят спешащие прохожие. Где-то в отдалении громко заливается сирена. Проезжают машины, лают бездомные собаки. Но всё, что я вижу, это его глаза.

— Нам нужно было время, тебе нужно было время, ты была права, когда сказала, что мы должны отдохнуть от произошедшего, мы многое пережили.

— И что ты решил?

— Ничего не изменилось. Я люблю тебя! Не прошло и дня, чтобы я не думал о тебе. Я люблю тебя, Мия Брукс! — он целует меня в губы сладким и пьянящим поцелуем, от которого ноги мои подкашиваются, а живот заполняют электрические существа.

— Но ты не спросил, что я решила, — говорю я, прерывая наш поцелуй.

— Меня это не волнует: если ты не чувствуешь того же, моей любви хватит на двоих, — он снова впивается в мои губы поцелуем, не принимая отказов и сопротивлений.

Я снова прерываю поцелуй, хоть и с большой неохотой, Эван непонимающе на меня смотрит.

— Ну что ещё? — спрашивает он.

— Я люблю тебя, Эван Уоккер.

— Алиса, иди к маме, маленькая вредина, — кричу я с кухни.

— Я не буду это есть, — звучит тоненький голосок моей дочери, судя по звуку, она сидит под столом.

— Это очень вкусно и полезно, вот увидишь, тебе понравится, — отвечаю я и ставлю на стол тушёные овощи. В духовке тем временем запекается мясо.

— Если съешь, я дам тебе конфетку, — говорю я, улыбаясь, уж конфеты она любит.

— Ладно-ладно, иду, — бубнит она, вылезая из-под стола, пряча улыбку.