Мадельгер все-таки ругнулся: вот что значит быть ландскнехтом, а не рейтаром. Когда ты полжизни путешествуешь на своих двоих, о случайно купленных скакунах как-то забываешь.
Женщина улыбнулась:
-Там, за домом, есть сарай. Если постараться, там можно найти место.
Росперт оглянулся на мальчика:
-Кайо, сделаешь?
Ребенок вздохнул:
-Постараюсь.
-Вот и отлично, - улыбнулась женщина. - А вы проходите.
Росперт шагнул вслед за приятелем.
Несмотря на сгущающиеся сумерки в доме было светло. Чисто подметенный пол, гладкие стены, кресло-качалка в углу...
Развешанные под потолком пучки трав.
Наузы, висящие над дверями и окнами.
На маленьком круглом столике в дальнем углу - диковинные плетенки из коряг и веток, соседствующие с оплывшими свечами...
И ничем не прикрытое жерло потухшего камина, на углях которого уютно свернулась калачиком сладко спящая огненная ящерица.
У Мадельгера сердце оборвалось.
Ведьма. Самая настоящая ведьма. Пусть деревенская, пусть, вроде бы, не стремящаяся, как "госпожа Аурунд", повелевать миром, но все равно - ведьма.
Уж лучше в лесу заночевать, чем в этом доме!
А вот Росперт пока в себя еще не пришел. Мужчина буквально прикипел взглядом к свернувшейся в камине ящерице. Да, он уже видел саламандру, но там был дикий зверь! Это было в лесу! А здесь - огненное существо находилось в доме, и кажется, хозяйку это совершенно не смущало.
Шварцрейтар краем глаза заметил какое-то шевеление. Чуть повернув голову, мужчина разглядел, что подле камина стоит глубокое кресло-качалка с небрежно брошенным на сидение клетчатым пледом, на котором свила себе уютное гнездышко черная кошка - видимо она и прошмыгнула ранее мимо Мадельгера. Почувствовав чужой взгляд, животное приоткрыло один глаз, и, насмешливо прищурившись, уставилось на наемника.
Оффенбах, наконец, собрался с силами и даже рот открыл, чтоб на одном выдохе сообщить: "Спасибозавашудобротумыкакнибудьнаулицепереночуем!", когда из-под локтя раздалось радостное:
-Кис-кис-кис! - и, уже отведший лошадей в сарай и вернувшийся к дому, Кайо, не дожидаясь, пока кошка хоть как-то отреагирует, рванулся вглубь дома.
Ландскнехт сдавленно взвыл. Он совершенно забыл, какое "чудо" с ними путешествовало. А должен был помнить хотя бы после енотов с плащом!
-Осторожно! - предупреждающе выкрикнула ведьма. - Она не любит чужа...
Впрочем, было уже поздно: мальчишка с ногами залез на кресло, совершенно не заботясь о том, что пачкает пыльными сапогами плед, и сейчас с упоением гладил кошку. Та окончательно перестала изображать, что спит, щурила зеленые глаза и, кажется, даже улыбалась.
-Ну, или я чуть-чуть ошиблась, - флегматично закончила женщина. На миг задумалась и повернулась к ландскнехту:
-Вы что-то хотели сказать?
-Да, - замялся мужчина. - Знаете, госпожа...
-Метцель, - кивнула та. - Аотни Метцель. Деревенская ведьма.
Вот именно. Ведьма.
Оффенбах кашлянул: нужные слова попросту застревали в горле:
-Знаете, госпожа Метцель, мы, наверное, надолго у вас не задер...
-Ой! Ящерка! - радостно взвизгнул Кайо, и, зажав, под мышкой совершенно не сопротивляющуюся кошку - та повисла черным ковриком и, кажется, не возражала, чтоб ее так несли - шагнул к камину.
-Не надо! - охнула ведьма. - Обожжешься!
Но мальчишка уже протянул руки к уголькам, и проснувшаяся саламандра послушно скользнула к нему на ладонь. Кошка, обидевшись, что ее все-таки выпустили из рук, приземлилась на все четыре лапы, фыркнула и мотнула головой - в разные стороны полетели брызги невесть откуда взявшейся воды, но Кайо успел прикрыть огненное создание ладонью:
-Ну, и зачем ты так? - укоризненно поинтересовался он у кошки. - Ей же больно будет! -ребенок, похоже, совершенно не удивился происходящему. - А я и тебя поглажу! - мальчик присел на корточки и, продолжая удерживать в одной руке ящерку, другой - принялся чесать кошку за ухом.
Той это явно нравилось.
Сидящая на ладони саламандра тоже особо не стремилась убежать в камин...
-Он... Всегда такой? - осторожно уточнила госпожа Метцель, не отводя пораженного взгляда от юного любителя зверей.
Росперт только вздохнул:
-Обычно все еще хуже.
Перед глазами все еще стояли еноты, несущие плащ...
Ведьма на миг прикрыла глаза, глубоко вздохнула, как бы раздумывая, что сказать, а потом резко кивнула:
-Проходите к столу, ужином накормлю. За постой ничего с вас не беру.
Душа Мадельгера разрывалась между страхом и расчетливостью. Ведьма. Настоящая ведьма. Но с другой стороны бесплатная ночевка и ужин. Остальные-то рейтары, как пить дать, за постой сегодня платят... Мужчина замер, не зная, что сказать в ответ...
А вот Росперт долго не раздумывал:
-Кайо, бросай своих животных. Пошли ужинать!
Мальчик жалобно хлюпнул носом, но послушался: протянул руку, выпуская ящерку обратно в камин, потом напоследок провел ладошкой по голове кошки и, повернувшись к шварцрейтару, улыбнулся:
-Я готов!
Набрасывая утром на плечи плащ Гирша, Винтар внезапно понял, как же он устал скрывать лицо. Мужчине до ужаса надоело притворяться кем-то другим. Хотелось прямо сейчас спуститься в зал, не притворяясь инквизитором, не скрывая свой голос за иллюзиями Менриха.
Оставалось только радоваться тому, что этому маскараду осталось длиться всего ничего.
Спускаясь в общую залу, водяной колдун остановился на последней ступеньке и оглянулся по сторонам. За ночь на первом этаже практически ничего не изменилось: помещение пустовало, лишь за стойкой в дальнем углу зевал сонный охранник да у выхода стояли, перешептываясь двое. И если бродячий монах - толстенький коротышка с рыжей бородой - не вызывал никаких вопросов - мало ли их ходит по дорогам Ругеи? - то вот что с ним мог обсуждать секретарь?
А вот, кстати, и еще один вопрос. Как бродячий монах, представляющий Храм, отнесется к появлению в лорд-манорстве неизвестно откуда взявшегося инквизитора?! То, что Кенниг им только притворяется - это не столь важно! Ведь стоит сейчас секретарю, который явно что-то подозревает, повернуться к Винтару и, делая вид, что Сигенот наивный, ничего не понимающий мальчик, широко улыбнуться и заявить что-нибудь вроде: "С добрым утром, господин инквизитор!" - и все! Кенниг от обвинений не отмоется до самой смерти.
А уж она-то наступит быстро.
Храм не любит конкурентов.
А последние десять лет - еще и магов.
Кенниг отступил на шаг, нащупывая сапогом ступеньку. Сейчас надо аккуратно, не привлекая внимания, подняться наверх, дождаться пока нежелательный свидетель уйдет, и можно будет спокойно отправляться в замок. Там колдун уже будет в безопасности.
Монах сделал короткий пас, который вполне мог быть принят за благословение Знаком Единого, и поспешно сунул в руки секретарю небольшую бутылочку синего стекла. Та мгновенно пропала в рукаве у парня.
Кенниг недоумевающе нахмурился. Это еще что за подарки? Храм вроде бы ничего не должен никому давать... Нет, конечно, все происходящее можно списать на какой-нибудь обряд, затерявшийся в пустой голове Винтара, который даже собственного прошлого не помнил, но все-таки... Все-таки...
Что-то здесь не так.
Каблук сапога предательски стукнул по ступеньке.
Секретарь резко обернулся:
-О, господин... Шмидт! Вы проснулись! - паузу перед фамилией при всей фантазии нельзя было списать на забывчивость.
Кенниг молча дернул головой: это вполне можно было принять за кивок, а говорить сейчас, когда рядом не было Менриха, способного изменить голос до неузнаваемости, ледяной колдун был совершенно не расположен. Сигенот и так ведет себя слишком странно. Не стоит давать ему лишний повод для подозрений.
Впрочем, секретарю ратмана и этого хватило: бросив короткий взгляд на монаха, парень зачастил:
-Спасибо вам за благословение, отец Остворт! Я, пожалуй, пойду, мне еще нужно с господином Шмидтом парой слов перекинуться.
