— Уничтожь, плетущихся за тобой двуживущих.

— С радостью!

Лицо его потихоньку ушло внутрь и, надо думать, проявилось с другой стороны, так как через полминуты в сторону «куриц» примерно с высоты его глаз на этой стороне полетели вспышки света и тьмы, до боли напоминающие мои копья света и тьмы.

Это ж он ими, словно лазерами пуляется. Тоже мне супермен абсурдного разлива… И почему вокруг меня всегда такая хрень творится?

«Курицы» побежали уже сразу после его согласия с моим приказом. И убежали уже довольно далеко, благо и близко они к моему новому товарищу старались не подходить на всякий случай. И вот тут выяснился один большой недостаток. Двигалась эта туша не так уж и быстро. Во всяком случае, игроки от неё вполне организованно разбежались. И посылаемые товарищем ПВА копья далеко не всегда находили свою цель, так как игроки банально не приближались на то расстояние, с которого они не успевали увернуться от копий. Но! Есть один большой плюс. Данный товарищ послужит отличным защитником нашего нового замка. Этакий сторожевой пёсик, притворяющийся холмиком. Осталось его уговорить на эту роль.

— Ладно, чёрт с этими уродами, пошли я тебе наш дом покажу!

— Конечно, Владыка! — огромное лицо спустя полминуты выдавилось с моей стороны и мы медленно отправились в сторону соклановцев.

К ожидающим соклановцам и Спящим я гордо подлетел в сопровождении своего нового друга. Все молчали. Пауза затягивалась. И первым её нарушил всё-таки я.

— Лютик, ты не хочешь мне ничего сказать?

— Таки нет, мне тут надо срочно с Силестрием проконсультироваться.

Проговорив это скороговоркой, хитрец сразу же попытался слинять, но не тут-то было. Его ухватил мастер Гронхельм и вкрадчиво поинтересовался:

— А не хотел ли ты нас мой милый друг подставить? Мне кажется, что ученик прав и ты явно об этой куче знал гораздо больше нас, когда отправил Лесовика биться с ним, ведь мы все помним твои слова.

— Сдаётся мне, что Лютик связал это существо с пророчеством о Первом воине.

— Что ещё за пророчество? — под мой стон поинтересовался Грумбараш.

Озвученное пророчество словно опять вернуло нас к началу. И тут откуда ни возьмись нарисовался Сирано, видимо не смог долго томиться в ожидании и заплатил за возрождение.

— Что я пропустил? Откуда у нас тут холмик нарисовался? Почему молчим?

— Да вот, Лесовик себе первого воина отхватил.

— Какого первого воина? Чьего?

— Как это чьего? Абсурда, чьего же ещё! — хмыкнул Лютик, — Он истинный святой и делает семимильные шаги по пути развития.

— Погодите-погодите! — выставив перед собой руки, задумчиво протянул Сирано, — Лесовик оживил, воскресил или как-то иначе отхватил себе Первого Воина Абсурда? Я правильно понимаю?

Большинство присутствующих ему кивнули в едином порыве.

— Лесовик, я тебя обожаю! Это же надо быть таким токсикоманом, чтобы разбудить спящих, уничтожить куриц, разломать их замок, пообщаться с Императором, отхватить земли покойного барона, просто для того чтобы вернуть в мир огромную кляксу клея, чтобы отторчаться! Бармаклей, а ведь вы явно родственники!

Мы никак не могли въехать в логику Сирано. Первым хихикнул Грумбараш, потом Бармаклей, Куницыч, Никмак и я. Неписи странно посмотрели на нас и пошли заниматься делом.

Первым закончил ржать наш аналитик и спросил:

— А донжон старого замка сейчас кто-то прикрывает или туда «курицы» могут спокойно нарисоваться?

И всё завертелось, закружилось и клан чуть ли не всем составом ломанулся туда, но там нагло развалились Хрюша и Филя, в небе летали гарпии с венками из ромашек, а «куриц» не было и в помине. Апофеоз картинке придавал прыгающий по полянке словно балетный танцор Степашка, срывающий ромашки и сплетающий из них венки и в танце надевающий их то на Хрюшу, то на Филю, а то на подлетающих к нему гарпий. И если первые двое от венков отмахивались, то гарпии наоборот им радовались и носили с гордостью. Реакция на открывшееся зрелище у всех была разная… У Бармаклея начал дёргаться глаз. У Сирано отвалилась челюсть. Никмак тёр глаза кулаками. Грумбараш щипал сам себя. Себя я со стороны не видел, но думаю, что тоже представлял из себя что-то интересное. И только Куницыч подал голос:

— Полировать мои старые костыли канифолью! У меня одного впечатление, что я сейчас в дурдоме и галюны от прихода ПВА довольно мощные? Да меня так от димедрола под водярой не плющило!

— А ты экстремал! — словно между делом заметил Сирано, — Но Степашка жжёт не по-детски!

— Степаш, ты чего это тут такое устроил?

— А, это — ритуальный танец серебристых троллей, посвящённый весне, танцуется исключительно в местах большого количества травы и цветов в день весеннего равноденствия. В этот день надо плести венки и дарить их самым близким!

С этими словами были надеты венки на меня и Сирано. Причём так, что чуть ли не до середины головы. Силушки троллю было не занимать. Причём, если мне этот венок просто оказался неприятным приложением, висящим на носу, то Сирано его натянули на голову, примяв поля шляпы и закрыв весь обзор. И шляпа его сейчас больше напоминала примятый проволокой мешок. Сирано снял шляпу вместе с венком и пытался оценить масштаб катастрофы, Степашка же плёл в танце новые венки.

Я же упал на том самом месте, где и стоял, думая только одну мысль: «Какой же двинутый сегодня день! И когда он наконец закончится?»

Рядом со мной присел в свежем венке наш глава клана и тихо спросил:

— Тебе не кажется, что сегодняшний день как-то подзатянулся? Мне бы переварить это всё… — и уже громче сказал, — Грум, остаёшься за старшего! Я в реал!

— Эй, а почему Грум, а не я? — попытался крикнуть ему напоследок Сирано, но Бармаклей уже вышел. Я, недолго думая, последовал его примеру и тоже вылез из капсулы.

Уже вылезая из капсулы, я подумал, что Хрюша вырос, а это сулит повышенную вероятность появления неподалёку от нас одного неприятного грибовидного карлика. Надо бы с ним как-то объясниться, договориться как-то. Но сил на это не было. Я чувствовал какую-то моральную опустошённость. Сегодняшний день был и правда каким-то сумасшедшим и последний момент со Степашкой стал последней каплей. Ну не мог я выносить это зрелище спокойно! Как, как можно смотреть на огромного тролля, исполняющего балетные прыжки в траве и плетущего венки?

Нет, ещё немного и пришедший в игру абсурд смоет к чертям всю мою психику и разорвёт напрочь последние очаги моей адекватности! Мне надо, нет, мне жизненно необходимо обрести какое-то чувство нормальности. Надо увидеть что-то не долбанутое и не абсурдное, что-то, что укладывается в пределах моей логики.

А кто у нас наиболее адекватный? Охранники, кто же ещё? Нет, двое из них те ещё крендели, но Кондрат настоящая глыба нормальности и он мне сейчас нужен!

Уже садясь в открывшейся капсуле, я подумал, что из виртуала я всё же не вышел. Бред продолжался. В кресле сидел Кондрат и вязал на спицах шерстяной носок, высунув от усердия кончик языка. Я посмотрел на попугая, который сидел к летке и наблюдал за действиями охранника. Тот же, как ни в чём ни бывало, довязал несколько петель и посмотрев на меня, спокойно сказал:

— Ужин на столе, ещё горячий.

При выходе из комнаты я услышал крик попугая:

— Карлуша в шоке!

Впервые я был солидарен с этой птицей. Очень солидарен. Моя крыша сегодня только чудом не уехала, шурша шифером. А окружающие для этого сегодня приложили массу усилий. Не удивлюсь, если Кондрат начал вязать по поручению Хаоса, чтобы накал происходящего вокруг меня бреда не ослабевал ни на секунду…