Следующее появление Камаллы вблизи моей койки также не носит эротического характера. Вместо «доброго утра» она ошарашивает:

— Пьемонта застрелили!

Прыгаю в штаны прямо из постели, Леди Босс не удостаивает меня возможностью уединиться для утреннего туалета и продолжает строчить из своего карминового пулемётика.

— Я отправила всех отдыхать, мы только утром прослушали запись из «Кэмри» Пьемонта. Его случайно прикончил один из спецназовцев.

То есть с момента прибытия ЦРУшной души в мир иной прошло восемь часов, новопреставленный успел чуть-чуть освоиться и уверенно посылает в пеший сексуальный поход операторов Некроса при попытке установить контакт. Камалла подтверждает мою догадку, тон совсем убитый. Если в провале вербовки её обвинить трудно, американцы специально готовились к такому ходу с нашей стороны, то небрежность с прослушкой целиком на совести моей временной начальницы.

Не замечаю её протест и заскакиваю в санузел, переполненный пузырь мешает сосредоточиться. После вчерашнего чуть штормит, сказывается долгое отсутствие тренировки. С облегчением уретры приходит свежая мысль. Её вываливаю наружу едва членораздельно, рот занят зубной щёткой. После вискаря, потреблённого без закуси и компании, нельзя игнорировать чистку зубов.

— Дарлинг, выбирай. Для меня самое время уматывать в Банги и увещевать твоего отца, чтоб не залезал ещё глубже в конговскую яму. Тем более ЦРУшники в обнимку с ФБР запросто могут объявить мне травлю. Есть второй вариант: я остаюсь и пытаюсь вырулить ситуацию в лучшую сторону. Разумеется, без гарантий успеха. В случае чего неудачу свалишь на меня.

Она в замешательстве. Задаёт ключевой вопрос:

— Зачем вам это, Мерз?

Застёгиваю рубашку. Теперь готов к труду и обороне, как наши общие предки из СССР.

— Во мне сильны гетеросексуальные инстинкты, Камалла. Они не только в желании покрыть каждую сексапильную самочку, но и в невозможности бросить женщину наедине с неприятностями. Отец не рассказывал? У русских это в крови, если, конечно, в жилах кровь, а не водица.

— Папа вообще ничего не рассказывал о прошлом, — неожиданно откровенничает моя полукровка. — Будто родился в Индии.

— Так… Одна минута ничего не изменит, а тебе будет познавательно, — порывшись в вещах, откапываю старый номер «Монд», в нём журналистское расследование о похождениях некого персонажа на юге Алжира. Руку на отсечение, если это не Биг Босс. — Полистай на досуге. Идём!

Аудиозапись из «Тойоты» наглядно демонстрирует, что в американских силовых структурах порой случается такой бардак, что русским не снилось.

«Седьмой! Кто-то бежит из леса на шесть часов!»

Короткая очередь.

«Первый, я снял его!»

«Твою мать, Билли, это же Пьемонт! Тот, чью задницу мы должны были прикрывать! Какого … ты открыл огонь без команды, грёбаный…»

Дальше упоминания частей человеческого тела и неприличных способов их контакта льются как из рога изобилия. Американский мат по разнообразию уступает российскому, но по частоте и интенсивности употребления — нисколько.

— Сэм! Вырежи две минуты — самых цветастых с момента стрельбы. Файл отправь в Лэнгли, — я оборачиваюсь к Камалле и огорошиваю её новым нарушением всех мыслимых и немыслимых инструкций. — Необходим доступ к Некросу. Прямо сейчас и прямо отсюда.

Она растерянно качает головой.

— Отправка в ЦРУ без санкции посла… Это же шантаж! Международный скандал!

— Наша послица потратит два дня на совещалки с МИДом. Не вариант. Файл закинем им с анонимного ящика, без каких-либо требований. Просто намёк: не дёргайтесь, есть доказательства, что вы обоср… В смысле — ошиблись. А что касается Некроса, то никогда не поздно выбрать другой выход из двух предложенных утром.

Камалла опускает изящную попу в кресло. Сегодня она в балахонистом, очертания её форм память извлекает из архива, где начальница в чёрном обтягивающем.

— Догадываюсь, почему отец предпочёл вас отослать. Вы слишком давите.

— Да! И отговорил бы его от слоновьего танца в посудной лавке. И сейчас не поздно!

— Поздно, — встревает Дорис. — Ночью наши танки вошли в Киншасу.

Развожу руками. Конечно, бороться с завихрениями в мозгах этого семейства — моя работа, но иногда хочется в отпуск.

— Идём!

Попа снова двигается. Контуры фигуры спрятаны в плотной ткани свободного кроя, поверх него болтается полупрозрачный лиловый кокон чего-то воздушного. Иногда я смешон самому себе. Здесь и сейчас происходят события, способные привести к небывалому витку конфронтации или к серьёзной победе над ЦРУ, а моё воображение управляется первобытными инстинктами… С усилием прекращаю попытку что-либо рассмотреть через асексуальный наряд.

Отдельный кабинет Леди Босс изолирован от плнеты всей. Не удивлюсь, если от шаловливых нейтрино — тоже. Терминал Некроса точно такой, как в Баминги. Камалла пристраивается рядом. Если пристально изучала моё досье, наверняка она в курсе посиделок с французским лётчиком. Но сейчас сможет помочь совсем другой человек. Если и вправду сможет.

— Здравствуй, Гриша.

— Гена? Ты в своём репертуаре — желать здоровья человеку, которого сам сделал покойником.

Камалла, не понимая ни слова, тычет розовым коготком в тачскрин, активируя переводчик. Наивная! Перевод с русского так и не поднялся выше Гугл-транслейтора. Судя по вздёрнутым ресничкам, первая фраза покойного коллеги звучит примерно так: «Ты есть свой репертуар — много для здоровья человека, что он и сделал мёртв».

— Ты ж вроде как меня простил?

— Да! Но поверь, соратник, так просто это не забывается.

— Значит — простил, но не очень. Тогда насколько уместно к тебе обращаться с просьбой?

На фотографии, взятой с какого-то служебного документа, он выглядит начальственным чинушей старой формации, к таким без фиги не подходи.

— Просьба? Я наслышан, что здешние у вас ответную услугу выпрашивают, кроме контакта с живыми родственниками.

— Гришь, мне плевать на правила. Но представь на секунду, твоему сыну приходит письмо «привет от папы с того света». Даже если в письме вдруг будут подробности, известные только вам обоим…

— Понятно. Как он вообще?

— Не знаю. Дело настолько срочное, что не успел подготовиться… Сейчас, — сую смарт Камалле с выведенным номером генерала. — Дарлинг, на том конце трубу поднимет Фёдор Степанович, пусть осведомится о делах родственников агента СВР, ликвидированного в пустыне Негев.

Она покидает кабинет с обречённым видом. Согласившись играть по моим правилам, отыгрывает до конца. И на том спасибо.

Я торопливо рассказываю Григорию ситуацию с Пьемонтом. Покойник веселится.

— Пиндосы своего замочили? Бывает.

— Но повесить решат на меня. А я сделаю второй заход на его супругу. Только не надо пошлых предположений про разврат с вдовой!

— А что надо?

— Подробности. Она получит письмо от Пьемонта, так сказать, прижизненное. Типа — дорогая, в случае моей смерти прошу все шишки вешать на ЦРУ.

Подгадить противнику! Этой возможности Гриша не упустит. Хоть засылали нас с миссией не дать Штатам пасть слишком уж низко.

Удерживаюсь от соблазна постучаться к покойному лётчику. Как пилот ВВС США, он не восторге от моих каверз американцам. Пушистым облаком влетает совершенно живое существо. Камалла размахивает моим смартом — Степаныч успел добыть информацию и про гришиного сына, и про обоих внуков. Когда разрываем связь с загробным миром, я фибрами души ощущаю гришкину посмертную радость. Он снова в деле, он снова в контакте с родными! Хочу надеяться, что искупил хотя бы часть вины перед ним.

— Задаю вопрос, который должна была задать час назад: каков ваш план?

— Он только сейчас вызрел до конца. Нужен чип-датчик в листе плотной бумаги, образец почерка Пьемонта и пятьдесят тысяч долларов в камере хранения.