В конце концов, она подошла к продавцу домашней птицы, стоявшему рядом с толстобрюхим мясником, торговавшим свининой. Глядя на аккуратно нарезанных цыплят и уток, она равнодушно проговорила, как если бы это не имело к ней ни малейшего отношения:

— Маленькие дьяволы показали мне сегодня фотографию Бобби Фьоре. Они ничего не сказали, но я уверена, что его убили дьяволы.

— Сожалею, но мы знали, что призрак Божественной Жизни искал его. — Продавец домашней птицы нарочно говорил двусмысленно.

— Он был в городе, — сказала Лю Хань.

— Может быть, он помогал рабочему движению, — ответил продавец домашней птицы, немного помолчал, а потом добавил: — А город случайно не Шанхай?

— А если и так, — равнодушно проговорила Лю Хань.

Для нее один город ничем не отличался от другого. Ей не приходилось жить в таком месте, где было бы больше людей, чем в этом лагере.

— Если да, — продолжал торговец, — то должен тебе сообщить, что в Шанхае угнетателям рабочих и крестьян не так давно нанесен тяжелый удар. Умирая, чужеземный дьявол повел себя, как герой китайского народа.

Лю Хань кивнула. Поскольку чешуйчатые дьяволы показали ей фотографию мертвого Бобби Фьоре, она сообразила, что именно они застрелили Бобби — значит, он входил в состав отряда красных, напавшего на гнусных тварей. Лю Хань не сомневалась, что Бобби Фьоре не стал бы считать себя героем китайского народа. Жизнь с ней помогла ему немного измениться, но Бобби продолжал оставаться чужеземцем.

Для нее не имело значения, что он умер как герой. Уж лучше бы он вернулся к ней в хижину, чужеземный и странный, но живой.

— Тебе удалось услышать еще что-нибудь интересное? — спросил торговец домашней птицей.

Конечно, его интересовали слухи, связанные с чешуйчатыми дьяволами.

— Что ты хочешь за цыплячьи спинки? — спросила она, не отвечая на его вопрос.

Продавец назвал цену. Лю Хань на него прикрикнула. Он завопил в ответ. Лю Хань принялась торговаться с таким остервенением, что даже сама удивилась. Лишь спустя несколько минут она сообразила, что нашла безопасный способ выплеснуть свою скорбь по Бобби Фьоре.

Однако ее вопли задели торговца за живое.

— А я говорю тебе, глупая женщина, что ты слишком скупая, чтобы жить на свете! — заорал он, размахивая руками.

— А я тебе скажу, что маленькие чешуйчатые дьяволы особенно старательно ищут таких, как ты, так что вам следует сохранять осторожность!

— Лю Хань тоже принялась размахивать руками.

Одновременно она внимательно наблюдала за лицом торговца домашней птицей, надеясь, что он поймет смысл ее слов «таких, как ты» — и сообразит, что она имеет в виду коммунистов, а не ворующих у простых людей продавцов. Он кивнул, потому что прекрасно понимал Лю Хань.

«Интересно», — подумала она, — «сколько времени он уже этим занимается — ищет и находит в каждом слове двойной смысл».

Она совсем недавно вступила в ряды заговорщиков, однако, ей удалось сообщить необходимую информацию. Даже если чешуйчатые дьяволы слышали их разговор и поняли каждое слово, которое она произнесла, они не сообразят, что именно она сказала торговцу домашней птицей. Теперь Лю Хань и сама научилась конспирации.