Остолоп Дэниелс скорчился в яме на окраине Рэндольфа, городка в штате Иллинойс, посылая всем святым молитвы о том, чтобы ящеры прекратили бомбежку прежде, чем его размажет по живописным окрестностям.

Прижимаясь к земле, Остолоп чувствовал себя голым и беззащитным. Когда он воевал во Франции в Первую мировую войну, ему всегда удавалось вовремя нырнуть в глубокий окоп, когда по его душу прилетали немецкие снаряды. Конечно, смерть могла забраться туда и вслед за ним, но, как правило, он чувствовал себя в относительной безопасности.

Здесь ни настоящих окопов, ни траншей не было. Эта война, в отличие от той, развивалась с такой скоростью, что люди просто не успевали строить защитные сооружения.

— Зато куча вот таких ям, — проворчал он.

Местный пейзаж напоминал картинки с изображением лунных кратеров. Ящеры захватили Рэндольф прошлым летом, во время наступления на Чикаго. Армия Паттона отбила городок, взяв его в клещи, и сумела войти в Блумингтон, расположенный в шести или восьми милях к северу. Ящеры снова пошли в атаку. Если Рэндольф падет, они смогут вернуть себе и Блумингтон.

Еще один снаряд врезался в землю настолько близко, что Дэниелса подбросило в воздух, а потом швырнуло назад, словно от удара кулачного бойца. Сверху его присыпало комьями грязи. Едва переводя дух, он проворчал:

— Прямо сражение между Вашингтоном и Ричмондом, нас также швыряет то туда, то сюда.

Оба его деда сражались на Гражданской войне на стороне южан, и в детстве он наслушался рассказов о боевых действиях двух армий. С годами истории становились красочнее и обрастали все новыми и новыми подробностями. Однако какими бы поразительными не казались ему их воспоминания, война во Франции и необходимость иметь дело с инопланетянами убеждали Дэниелса в том, что испытания, выпавшие на долю солдат тогда, не идут ни в какое сравнение с тем, что происходит в настоящее время.

Над головой у него пронеслось еще несколько снарядов — из Блумингтона. Остолоп подумал, что, возможно, они угодили прямо в орудия ящеров. А может быть, и нет. Артиллерия ящеров превосходила американскую по дальнобойности. Однако Дэниелсу ужасно хотелось, чтобы пехота неприятеля хотя бы чуть-чуть почувствовала на собственной шкуре, через какой ад приходится проходить людям. Над деревьями промчались боевые самолеты, и Остолоп отсалютовал им, дотронувшись рукой до каски: пилоты, вступавшие в бой с ящерами, как правило, были смертниками.

Самолеты улетели, и Дэниелс их больше не видел. Он надеялся, что вражеская артиллерия их не сбила, просто они возвращаются на базу другой дорогой.

— Все равно никогда не узнаю, — пробормотал он.

Впрочем, судьба самолетов его больше не интересовала, потому что ящеры возобновили обстрел. Остолоп обнимал землю, точно страстный любовник, прижимаясь лицом к ее холодной влажной щеке.

Некоторые снаряды разрывались совсем как те, что он видел во Франции, полет других сопровождал звук, с которым Остолоп познакомился во время отступления из Чикаго: не слишком громкий взрыв, а потом вой смертоносного града осколков.

— Поосторожнее, ребята! — крикнул он своим парням, рассредоточившимся по всему полю. — Они снова швыряют проклятые мины.

Дэниелс ненавидел синие снаряды размером с бейсбольный мяч. Обычный взорвался — и все, от него нечего больше ждать. А эти хитроумные штучки несли смерть и увечья на целый акр вокруг — они просто лежали на земле и ждали своего часа.

— Теперь все поле заминировано, — сердито проворчал Дэниелс.

Через некоторое время обстрел прекратился. Дэниелс схватил свой автомат и осторожно выглянул наружу. Если бы они воевали с фрицами, те после такой артиллерийской подготовки пустили бы в дело пехоту. Однако Остолоп уже знал, что ящеры далеко не всегда играют по правилам. Иногда им удавалось перехитрить людей.

«Но чаще», — подумал он, — «такая тактика доставляет неприятности им самим».

Вот вам пример: если они хотят выбить американцев из Рэндольфа, лучшей возможности, чем сейчас, не будет — люди дезорганизованы и еще не пришли в себя после такого жестокого обстрела. Однако ящеры продолжали оставаться на своей позиции к югу от города. Только высоко в небе пролетел самолет, оставив за собой длинный серебристый след.

Дэниелс погрозил ему кулаком.

— Хочешь посмотреть, как вы нас потрепали, прежде чем запускать сюда пехоту? — прорычал он. — Мерзкий ублюдок!

А для чего еще нужна пехота, если не для того, чтобы платить по всем счетам?

После грохота и визга снарядов наступившая тишина оглушила Остолопа. На короткий, резкий хлопок можно было бы и не обратить внимания, если бы вслед за ним не раздался пронзительный вопль.

— Вот дерьмо! — выругался Дэниелс. — Какой-то идиот вылез из своей норы. Ну почему они меня никогда не слушают?

Раньше ему казалось, что игроки низшей лиги не умеют слушать менеджера. Это, конечно, так, но по сравнению с солдатами они самые настоящие Эйнштейны.

Остолоп выбрался из своей ямки; за время войны он похудел и стал намного увереннее и легче двигаться, чем когда носил форму клуба «Декатур коммодоре», но с радостью вернул бы свой жирок, если бы ему представилась такая возможность.

Только она почему-то не представлялась. Остолоп пополз по земле, взрыхленной снарядами, через полуразрушенные строения в ту сторону, откуда донесся крик боли, а сейчас раздавались тихие стоны.

Кевин Донлан, вцепившись руками в левую щиколотку, лежал рядом с ямой от снаряда. То, что должно было находиться ниже, представляло собой кровавое месиво. Внутри у Дэниелса все сжалось.

— Господи Иисусе, сынок, что ты сделал? — спросил он, хотя ответа не требовалось.

— Сержант? — голос Донлана звучал спокойно и ясно, словно тело еще не сообщило ему, как сильно он пострадал. — Сержант, я только хотел помочиться. Не мог же я там, где сидел и…

«Вот и пострадал из-за своей аккуратности», — подумал Остолоп.

Впрочем, говорить мальчишке это не следует, по крайней мере, сейчас.

— Мисс Люсиль! — крикнул Остолоп.

Дожидаясь Люсиль Поттер, он достал бинт и пакетик с антибиотиком из мешка на поясе Донлана, высыпал порошок на рану, не зная, снять ли остатки сапога с ноги, прежде чем ее бинтовать. Но когда он ухватился за сапог, паренек так отчаянно завопил, что Дэниелс решил его не трогать и наложил повязку поверх.