— Куда ползешь, сладкий? Время обеда! Эй, народ, есть у кого-нибудь лопата? — крикнул я, повернувшись в сторону людей, которые издалека наблюдали за нами. Кавасаки, ушедшая к воде, как я мог видеть, с презрительным видом отмывала плечо и живот.

— Вот, дяденька, возьмите! — ко мне подбежал какой-то парнишка лет семи, и протянул синюю пластмассовую лопатку, которая очень уж напомнила мне ту, которой я когда-то забил до смерти бешенную собаку.

— Спасибо, бро! — подмигнул я мальчишке, и наклонился к утырку. — Ну что, малыш, готов провести время со мной, добрым дядей Кимурой, ки-ки-ки? Я уверен, нам с тобой будет очень весело! Ну а ты как считаешь?

— Эй, вы какого хера творите, говнюки?!

Ни с того, ни с сего, вообще нифига не ожидаемо, а может и очень ожидаемо, я не могу понять точно, нас с Миямото и мелким окружила толпа парней, лет восемнадцати-девятнадцати, и часть из них или жевали жвачку, или были в темных очках, или и то и другое. Причем, что смешно, на ни всех были одеты красные трусы, как и у этих четверых, и на трусах была надпись «Быки»… это, типа, местная банда? Ля, прикольно!

— Да ничего вроде, — пожал я плечами. — Я просто хочу покормить их песочком, вот и все! Они к моей девчонке приставали, и как видите, немного ослабели! Даже драться не могут, кушать хотят, прямо писец как в этом нуждаются!

— Слышь, мне до твоей подстилки как-то похер, а вот…

И еще один не успел договорить, как я резко развернувшись, едва не крича от боли в колене, ебанул ублюдку по роже с ноге! Он отлетел назад, свалившись на песок, а его очки разбились вдребезги, а но морде остался след от подошвы моего сланца.

— Сраные жертвы аборта! — прошипел я, вставая прямо, и скрипя зубами, хрустнул пальцами правой руки. Как ни странно, стоило резко распрямить ногу, как кость в колене встала на место, и она кажется, перестала болеть. Кажись, я теперь в норме… но мне было нихера не весело! — Если вы называете девушек подстилками, значит ваши мамаши тоже ими являются! Несмотря на то, что я тот еще говнюк, и не уважаю никого, я никогда не назову девушку подстилкой!

С этими словами я набросился на ублюдков, и начал с такой силой бить их, что они летели во все стороны, так же как и их выбитые зубы и разбитый очки. Причем, их бил не только я, но и Миямото, который прокричав что-то вроде «За Азерот!», ну или вроде того, вступил в драку одновременно с тремя «Быками»!

…Удар с правой ноги в живот одного гандону, резко разворачиваюсь и ей же пинаю второго ублюдка по челюсти справа, затем перехватываю кулак третьего, и резко дергая на себе, наношу ему апперкот протезом, отчего у него ломаются зубы во рту. Оттолкнув ублюдка, я резко разворачиваюсь, и немного приседая, бью правым кулаком четвертого мудака в живот. Фу, блин! Его слюни попали мне на голову, чтоб его! Ладно, херня, потом отмоюсь! Ведь, как я еще в детстве говорил про себя, если я на кого-то плюну, то ему лучше этого не замечать, а вот если на меня плюнут — я буду мстить, бу-га-га! И мстить я буду жестко, возможно даже ногами…

— Правой… левой… правой… с ноги! — приговаривал я про себя, нанося удары ублюдкам определенными частями своего тела. Когда я произнес «С ноги!» я вмазал одному утырку правой пяткой по роже, так высоко задрав ногу, что мне любой йог позавидует! — А теперь… позвольте представить… кулак возмездия божественного извращенца!

С последней фразой, я нанес такой мощный апперкот последнему оставшемуся на ногах ушлепку, что он подлетел чуть не на метр над песком, отчего все, кто наблюдал за нашей дракой со стороны, ахнули! Сыночка Сатаниуса, сидевший на земле в сторонке, аж захлопал, восхищенно что-то визжа!

А почему я так назвал свой прием, который придумал только что? Потому что когда ублюдок подлетел в воздух, немного сломалась физика мироздания, ведь его трусы остались на месте, а потом упали на песок, так что этот «Бык», отлетел назад будучи голым, показывая всем своего малыша! Хм, а у меня больше… ну да не важно!

Когда мы с Миямото встали прямо, дав друг другу «пятюню», зрители зааплодировали нам, а несколько пацанов даже засвистели. Время моей славы, и славы моего кореша, наконец-то пришло!

— Благодарю! Благодарю! — ухмылялся я, вытирая рукой кровь, что потекла из носа. Да, несмотря на то, что я был крут, я все же пропустил пару ударов, ведь эти чуваки были сильнее тех отбросов, которых на меня когда-то натравил Сакамото.

***

— Теплая водичка, сладкая водичка! Лей, лей, не жалей! — пропел я, поливая мочой голову ублюдка, который был по шею закопан в песок. Ага, я сдержал данное самому же себе слово, только вот решил сделать то гнусное дело не с тем, который приставал к Кавасаки, а с тем, который назвал ее подстилкой. — Что, сука, нравится? Может, ротик откроешь, а?

— Че-то как-то жестко, если честно, — пробормотал Миямото, стоя немного позади меня, смущенно почесывая затылок. А вот мелкий, который стоял рядом, нихера не смущался, и тоже ссал на этого ублюдка.

— Кому ты это говоришь?! Мне?! Ты же знаешь, мой девиз: «Доминируй. Властвуй. Унижай». А я и так, в последнее время что-то слишком добрым был, и мой «злобометр» уменьшился до критического состояния!

Стряхнув капли на голову говнюка, я развернулся, и подняв с земли синюю лопатку, которую мне одолжил пацан, и благодаря которой мне удалось раскопать глубокую яму, чтобы там поместился «Бычок», я решил, что стоит вернуть ее владельцу. Только вот, как его теперь отыскать-то, блин?! А ладно, думаю, что на этом пляже мою рожу уже узнают, так что будет не сложно попросить какую-нибудь мелюзгу помочь мне…

Мы вчетвером — я, Миямото, Кавасаки и дьяволенок — сидели за столиком на улице, перед небольшой кафешкой, заказав себе коктейли и мороженого. Время уже клонилось к вечеру, но несмотря на это, было жарко, так что мы решили немного расслабиться, особенно после драки с «Быками» и чего-нибудь попить. Особенно если учесть то, что наши с мелким, мочевые пузыри, были опустошены, бу-га-га!

Стоит добавить, что лопатку мы все же вернули ее владельцу, отыскать которого, оказалось не так уж и трудно. Мы просто побродили немного по пляжу, крича с Миямото, кто владелец лопатки, и пацаненок сам подбежал к нам, в сопровождении своего бати, который пожал мне, Миямото и Люциусу руки, за то, что мы не только не побоялись напасть на «Быков», но еще и отпиздили их! Как оказалось, эти дебилы считают себя главными на пляже, и в ближайших окрестностях, и делают почти все, что захотят — отбирают у детей конфеты, пристают к красивым девчонкам, насмехаются над некрасивыми, задирают парней, избивают… в общем, мразота, одним словом! А тут пришли, понимаешь мы, якобы, хорошие парни, и навели порядок! Самое херовое то, что вот вроде не стараешься даже пытаться казаться хорошим, но как-то само получается, что ты делаешь доброе дело…

— Ты, кстати, неплохо справился, — откинувшись на спинку пластикового стула, я вытянул ноги, и взглянул на Миямото. — Все же, тренировки учителя не прошли даром! Хотя, тебе еще расти и расти, до уровня того же Канэко, но постоять за себя ты уже сможешь!

— Ну так… во мне прямо свербит самоуверенность, — усмехнувшись, Миямото взмахнул одноразовой ложкой, которой он ел мороженое. — Я пропустил всего несколько ударов, но… чувствую себя офигенно!

— А так и надо, чувак! Похуй, что думают о тебе остальные — надо жить так, чтобы тебе нравилось и чтобы только тебе было хорошо! Согласен, мелкий? — Люциус, сидевший на коленях Кавасаки, прижавшись затылком к ее сиськам, кивнул. — Могу сказать, что и ты был хорош! Думаю, что Сатаниус, узнав, как ты побил одного утырка, и обоссал другого, стал бы гордиться тобой! Продолжай в том же духе, и мы еще сделаем из тебя Антихриста, бу-га-га!

— Кто такой Сатаниус? — спросила Кавасаки. Она-то была не в курсах, че вообще происходит, а объяснять что-либо, кому-либо мне было влом. Да и нахера?

— Ну, считай, что это чувак, которому поклоняются сатанисты. И нет, я ему не поклоняюсь, ведь я из секты «Свидетели Аналя», что молятся богу извращений! Великий Извращуга не дремлет, и постоянно следит за тем, чтобы градус жёсткой порнухи в мире не спадал!