– О да… нет! Ах, почему бы нам не вернуться к делам труппы?

К своему великому изумлению, Порция почувствовала, что слезы вот-вот могут брызнуть из ее глаз. О Господи, она не должна плакать. Это Фаина может плакать, а не она. Только не здесь, не сейчас!

– Боже правый! Как ты здесь оказался? – Сердитый окрик Лоусона сразу же привел Порцию в чувство.

– Что случилось, Лоусон? И, пожалуйста, не кричи так.

В ящике с костюмами спал маленький оборванный мальчик. От пинка Лоусона локтем он открыл глаза и сел, в страхе расширив глаза, когда увидел толпу актеров, собравшихся вокруг ящика.

– Ты кто? – требовательно спросил Лоусон, потом повернулся к другим. – Это какой-то грязный оборванец, восьмилетний бродяжка.

– Это же несчастный ребенок, Лоусон. Ты насмерть перепугал его, – сердито сказала Порция и направилась к ним.

– А теперь все отойдите, – увещевала Берта.

– Вы напугали бедного парня до смерти. Уходите все.

– Не бойся, – прошептала Порция, отчасти для того, чтобы успокоить мальчика и отчасти потому, что ее голова не могла выдержать ничего громкого. – Как тебя зовут? Я не обижу тебя. Пойдем со мной и выпьем молока со сладкой булкой.

При упоминании о еде ребенок забыл свой страх и подал Порции руку. Она помогла ему выбраться из ящика и опустилась на колени, чтобы лучше рассмотреть его. Беглец – это именно то, чего ей сейчас и не хватало.

– Мне кажется, он болен. Похоже, что у него жар.

– Ты посмотри на мои костюмы. Рваные, грязные, – сказал Лоусон, подняв плащ и перекинув его через плечо, он продолжал рыться в открытом ящике.

– Дайте, я посмотрю! – Даниэль быстро подошел к мальчику, дотронувшись до его лба ладонью. – Боюсь, что вы правы, Филипп. Вам не следует сейчас отвлекаться. Готовьтесь к репетиции, а я уж позабочусь о ребенке. Пойдем со мной, мальчик.

– Нет. – Голос ребенка был слабый, но непреклонный. – Хочу остаться здесь. – Он отчаянно вцепился в руку Порции.

– Хорошо, – Порция подала знак. Чем скорее она позаботится о мальчике, тем скорее они начнут репетицию.

Она налила чашку молока и дала ему булочку. Мальчик сделал несколько глотков, но булочку, видимо, было ему не осилить, и он запихнул ее в карман.

– Ну, что ж, – согласился Даниэль. Мы поручим его доктору Джерриту. А вы продолжайте работать. Вы ведь можете справиться без Филиппа, правда, Фаина?

– Разумеется, Даниэль.

Они исполняли "Ромео и Джульетту" сотни раз, и Порция знала, что, когда через четыре дня поднимется занавес, они так или иначе сыграют слаженно, но она все равно должна находиться здесь, а не таскаться за Даниэлем Логаном. Отец, принимающий ванны с леди Эвелиной; удивительное рвение Фаины к ведению репетиции; энергичные планы Даниэля Логана – Порция чувствовала, что теряет контроль над ситуацией.

В этот момент мальчик поднял голову, сверкнув на нее голубыми глазенками с испуганным выражением. Порция чувствовала, как неожиданная волна нежности захлестнула ее. Она не могла отвернуться от бедного мальчика. Наконец-то снова кто-то нуждается в ней.

– Куда мы идем, Дан? Мальчик вряд ли сможет идти долго.

– Пока прямо. Офис доктора Джеррита находится напротив отеля.

Даниэль посмотрел на Порцию с беспокойством, большим беспокойством, чем мог бы ожидать. Он положил руку на голову мальчика, успокаивая его своим прикосновением. Ее удивила нежность, которую он выказал. Он, казалось, переживает за судьбу мальчика не меньше ее.

Миссис Андерсон, медицинская сестра доктора Джеррита, сказала, что он сейчас освободится, а заметив пылающее лицо мальчика и лихорадочный блеск в его глазах, немедленно забрала его в приемную комнату.

Доктор Джеррит сразу вышел:

– Кто этот мальчик?

– Мы сами толком не знаем, – объяснил Даниэль. – Мы нашли его в ящике для костюмов. Он мог залезть туда еще прошлой ночью.

– Ящик был распакован вчера, – сказала Порция, – и мальчика еще не было там. Он мог услышать нас, когда мы пришли утром, и в испуге захлопнуть крышку ящика, – размышляла Порция.

– Вы говорите, что он не принадлежит к актерской труппе? Неужели? Такое впечатление, что он весьма привязан к вам.

– Нет, – ответила Порция. – Я действительно никогда не видела его прежде. Что с ним?

Доктор Джеррит посадил ребенка на покрытый черной кожей стол, поднял рубашку и внимательно осмотрел его кожу:

– Так-так. Я думаю, мы наблюдаем случай явной застарелой кори. Он серьезно болен и нуждается в уходе. В добавление к этому, вы тоже можете заразиться.

– Чем мы можем вам помочь, доктор Джеррит? – спросил Даниэль, от серьезности ситуации его лицо вытянулось, а голос стал глухим.

– Не беспокойтесь, мистер Логан, вы не ответственны за этого маленького оборвыша. Я найду кого-нибудь, кто присмотрит за ним, пока мы разыщем его семью; может быть, преподобный отец Бартоломео, один из проповедников Чатаквы, позаботится о нем.

– Нет! – быстро сказала Порция. – Я знаю его жену. Я не думаю, что она очень хорошо отнесется к несчастному больному ребенку. И мне не хотелось бы заразить корью общежитие.

– Вы правы, Филипп, – согласился Даниэль. – Нет ли у вас возможности оставить его здесь, доктор Джеррит?

– У нас здесь только профилакторий, к тому же я боюсь, что ребенку вряд ли подойдет общество алкоголиков и наркоманов.

– Ладно, я кое-что устрою, – авторитетно сказал Даниэль. – Мы оставим его у вас на час, если не возражаете. Я договорюсь и вернусь.

– У меня есть предложение, мистер Логан, – чопорно вмешалась миссис Андерсон, – я знаю женщину, которая может взять мальчика.

– Очень хорошо. Но есть ли у нее дети, я имею в виду, есть ли у нее опыт общения с детьми? Я знаю, что корь может быть смертельной.

– Марта Эфридж вырастила трех сыновей, одна, без какой-либо помощи. А уж с одним мальчиком она как-нибудь справится. Полагаю, должна сказать вам, что она очень активна.

– Миссис Андерсон имеет в виду, – объяснил доктор Джеррит, – что Марта Эфридж – наша местная суфражистка. Она организовала комитет, который борется за право женщин участвовать в голосовании. Боюсь, что она несокрушима в этом вопросе.

– Как и я, – горячо добавила миссис Андерсон.

– Меня не беспокоит, ходит ли она на митинги, – ухмыльнулся Даниэль, – Главное, что меня интересует, – это ее доброта и способность быть сиделкой.

– За это не беспокойтесь, Логан. А теперь, миссис Андерсон, принесите мыло и наполните таз теплой водой. Мы должны выкупать ребенка.

Доктор Джеррит оставил Порцию и Даниэля и повернулся к мальчику, тихо лежащему на кушетке.

– Разумеется, доктор, – ответила сестра. Это должно снизить его температуру. Ой, мистер Логан, пожалуйста, закройте занавески с вашей стороны. С корью мы должны поберечься от глаз пациентов.

Даниэль развязал шнурки на окне, чтобы упала драпировка. В комнате стало темно.

Когда они оставили маленький домик врача, жара усилилась.

– Вы уверены, что хотите взять ребенка? – Порции было непонятно решение Даниэля. Почему он принял такое участие в грязном маленьком мальчике? Неужели этому человеку без конца нужно заботиться о ком-то?

– Да, уверен. А сейчас мне надо отдать необходимые распоряжения. Вы поможете Бесси собраться в Атланту? Ян заедет за ней и за миссис Фармер и проводит их на поезд. Я встречусь с вашим рабочим сцены чуть позже, чтобы обсудить новые декорации.

– А еще вы закажете обед для труппы, снабдите новой одеждой всю мою семью, подметете территорию и проведете репетицию. Прекрасно. Что-нибудь еще, сэр?

Даниэль взял себя в руки, подавив раздражение. Он действительно уже решил, что Порция, как Ян, должна соглашаться с его решениями безоговорочно.

Но Порция не была Яном. Наблюдая за ней, он понял, что она с трудом терпит его опеку над ней и над всей труппой. Он понял, что она чувствует свою ненужность. Но он не думал о том, что делает. Взять на себя бремя заботы – это его естественная реакция на ситуацию.

Теперь до него кое-что дошло. Долгое время труппа находилась на ответственности Порции, может быть, со дня смерти матери. Она принимала решения, находила выход из проблем и планировала действия. Теперь все поменялось. Ее отец передал труппу и заботу об обеих дочерях Даниэлю. Порции пришлось стать Филиппом, и она вдруг осталась не у дел. Конечно, ей обидно!