Вендис упала на колени и зарыдала. Она не помнила сколько времени она просидела на снегу, плача. Но когда она пришла в себя была ещё ночь. Ветер путался в огромных пихтах и до земли долетали лишь отдельные порывы, заставлявшие падавший с неба снег метаться меж деревьями кисейным полотнищем. В морозном воздухе тяжело пахло кровью.

Пошатываясь, она поднялась на ноги. Мышцы застыли и подчинялись с трудом. Оставшиеся без перчаток пальцы не гнулись и стали неметь. Она вытерла намокшее лицо рукой, на губах остался солоноватый вкус слёз и крови.

Тело принца уже начало покрываться снегом. Она осторожно смахнула с безжизненного лица снежинки. В аристократически-тонких чертах навсегда застыло удивление. Девушка присела рядом и стала машинально поправлять его длинные светлые волосы.

От этого занятия её отвлекло близкое сопение. Вендис подняла взгляд и потерянно уставилась на внимательные глаза смотревшие из-под ближайшей пихты. Они располагались вровень с её лицом. Глаза были желто-зелёные. И в них читался голод…

Девушка огляделась. Серые фигуры волков осторожно выступали из теней. Один, второй, третий, пятый…

Вендис не было страшно. Ей перестало быть страшно с тех пор, как умер принц. Сейчас ей было уже всё равно. Она спокойно наблюдала, как волки, боязливо косясь в её сторону, подбираются к лошадиным тушам. Ближайший к ней зверь сделал несколько шагов в её направлении и принюхался, жадно глядя на тело принца.

— Не смей! — вскрикнула девушка, — не смей его трогать!

Волк испуганно попятился и беззвучно оскалился. Девушка схватила горсть снега и бросила в зверя. Тот взвизгнул и отпрыгнул. Вендис вскочила на ноги и машинально стала нащупывать на поясе кинжал.

— Не трогайте его… слышите, вы! Не смейте прикасаться к нему!

Она смогла, наконец, вытащить кинжал и выставила его перед собой, поворачиваясь из стороны в сторону. Волки собрались в полукольцо и медленно стягивались вокруг неё. Лишь пара отстала и начала слизывать кровь со снега.

Дюжина голодных взглядов скрестилась на девушке, и она попятилась.

— Не трогайте… — уже просительно сказала она, — пожалуйста…

Один из волков подошёл к мёртвому телу и ткнулся в него носом. Вендис сделала выпад, целясь в него кинжалом. Волк отскочил, в то время как второй, рванувшись сбоку, вонзил клыки в её руку. Толстый кожаный рукав и шерстяная подкладка смогли её защитить. Девушка рванулась с в сторону, и волчьи зубы с лёгкостью разодрав рукав от локтя до запястья, оставили на коже лишь глубокие царапины. Но боль и холод, обжегшие руку, вернули девушке страх и инстинкт самосохранения.

Она метнулась назад, чудом не упав в снег, и цепляясь за корни вековых пихт, побежала. Волки рванулись за ней. Мохнатая тяжесть рухнула ей на спину, сбив с ног. Вендис упала животом на толстый корень. Голова по инерции качнулась вперёд, лицо погрузилось в снег, а во рту появился вкус крови. Она ощутила, как волчьи клыки рвут толстый колет и суконную рубаху под ним, впиваясь в кожу между лопатками. Несколько раз наугад ударила назад кинжалом. Первый раз клинок угодил во что-то мягкое, второй скрипнул по кости, и осклизлая от крови рукоятка вылетела из дервенеющих от холода пальцев. Волк завизжал и отскочил.

Вендис ощутила, что второй зверь схватил её за ногу и поволок, она вцепилась в подвернувшийся под руку сук, и лихорадочно пинала зверя второй ногой. Тот несколько раз рванул, но потом заворчав, отпустил. Раненый волк крутился на месте и взвизгивал, пытаясь выдернуть застрявший в боку кинжал. Остальные, медленно ворча, отступали к лежавшей позади них добыче. Со стороны лошадиных туш уже доносилось ворчливое чавканье.

Цепляясь руками за толстые пихтовые сучья она отползла назад, перевернулась на четвереньки и, загребая руками снег, начала выбираться с поляны. Волки провожали её недовольным рычанием.

Через несколько саженей она смогла подняться и, шатаясь, побрела дальше. Ноги заплетались, по спине катился пот, разъедавший оставленные клыками раны. Она несколько раз падала, но снова поднималась. Наконец перед ней возникла небольшая полянка, или это была часть тропы… Какая-то белая прогалина, с торчавшими по краям пучками заснеженных кустов, и чем-то похожим на высокий столб посредине.

Она остановилась, ухватившись обеими руками за ствол дерева, чтобы не упасть. Обернувшись, она увидела тянущийся за собой кровавый след. Сквозь разодранную волками одежду просачивался холод. Она поняла, что её мелко трясёт. За спиной опять послышалось сопение. Она посмотрела на скользившие между стволами тени, и догадалась, что волки её не оставили…

Хельг мрачно брёл по заснеженной тропе, кутаясь в толстую походную мантию. Холод и метель почти выгнали хмель, но в голове ещё оставался лёгкий звон, а в ногах — слабость.

— И куда ты нас завёл? — поинтересовался он у школяра, ведшего в поводу неказистого конька.

Парень жалобно шмыгнул носом, и провёл по лицу рукавом.

Хельг понимал, что тот ни в чём не виноват. Даже больше того, именно он вернул магу забытый в таверне кошелёк, избавив от жуткой неловкости. При мысли, что ему бы пришлось занимать деньги у едва знакомых людей, волшебнику становилось не по себе. Но раздражение на собственную глупость, выгнавшую его в такую погоду из тёплой корчмы в лесную глушь, никуда не делось, и теперь понемногу выплёскивалось на безвинного паренька.

Маг вздохнул и поплотнее запахнул мантию. Ветер так и норовил задуть под неё. К счастью на дне лесного моря было относительно спокойно, лишь тоскливый скрип вековых деревьев над головами давал понять, насколько сильной была метель на открытом месте. Свет, тускло мерцавший вокруг навершия посоха, едва пробивался сквозь окружавшую их темноту. Волшебник мог бы его усилить, но даже от самого слабого заклинания пропитанная виннами парами голова отдавалась тупой болью.

— А с чего вашему другу понадобилось забираться в такую даль, — оправдательно буркнул школяр, не выдержав длительного молчания.

— Равнина, — пояснил Хельг, — чтобы наблюдать за светилами, небом и ветрами требуется хороший обзор. Наши маги выбрали самый высокий холм в округе. И даже после этого им потребовалось соорудить действительно высокую башню. Если бы не темнота и эти проклятые ёлки мы бы уже могли её видеть…

— Пихты, — уточнил юноша.

— Что? — не понял Хельг.

— Это не ели. Это пихты.

— Да какая разница, они всё равно высоченные, — отмахнулся волшебник.

Тащивший их скарб конёк недовольно фыркнул и остановился. Школяр потянул за узду, но без особого успеха. Хельг посмотрел животному в глаза. Их наполняла вселенская скорбь и твёрдая уверенность закоренелого пессимиста в том, что всё хорошее осталось далеко позади и мир вокруг уныл и безрадостен.

— Где ты раздобыл это животное, Манч? — удивился маг.

— Вы были крайне экономны, выделяя мне деньги, ваша премудрость, — начал оправдываться юноша, — зато он умный. Ну же, давай малыш, давай, ещё немного… мы скоро придём, и там будет тёплый хлев, и сколько хочешь овса…

Школяр бросил робкий взгляд на мага, и решил не очень грешить против истины.

-.. ну сена-то точно будет сколько захочешь. Давай же.

Конёк перевёл тоскливый взор на юношу и слабо фыркнул, выражая своё удивление нездоровым оптимизмом молодого человека.

Хельг подошёл к животному, взял его за повод и строго посмотрел ему в глаза.

— Если ты прямо сейчас не тронешься с места, — произнёс маг, — то сегодня на ужин у нас с Манчем будет конина. Я тебе это обещаю…

Конёк грустно моргнул и вдруг двинулся с места.

— Я же говорил — он умный! — воскликнул школяр.

Волшебник хмуро посмотрел на ученика и ничего не ответил.

Они зашагали дальше. Ветер дул им в спину, что радовало мага, но вгоняло в ещё большую грусть коня — ему задувало под шерсть.

— Мы уже дошли до перекрёстка, — нарушил спустя полчаса тишину юноша, — кажется, я вижу указатель…

Хельг прищурился, но кисейная завеса метели не давала ничего толком разглядеть, кроме всё тех же чёрных хвойных колонн.