— Да найти и подложить под него девочку это не легкое задание. Молодец Евгеньевич. Не знаю, как бы я его по-другому с этой вашей школы вытащил. Ты же понимаешь, моя щедрость не безгранична. Помогаю в последний раз.

— Да-да, конечно.

Директор не стал уточнять, что все вышло совершенно случайно. Глупая девчонка сама пошла к физруку. Он уже давно пытался как-то скомпрометировать учителя, но тот не велся. Да и стержень в нем чувствовался, не смотря на молодой возраст. Честно говоря, последнее время планировал провернуть что-то подобное, но уж не как не с ученицей. Были две молодые практикантки. Он искал подход к ним, решая, какая более сговорчивая, и согласиться на подобную авантюру. А тут Марина Дымкина такое учудила. И главное, умница, красавица, как в том фильме, никогда бы не подумал, что она на такое способна. О том, что соблазняли именно учителя, а не наоборот директор был уверен. Василий Петрович был видным молодым человеком, на него вешались девки, без каких либо действий с его стороны. Да и скрытая камера, поставленная в кабинете физрука заблаговременно, говорила лучше любых доказательств. Вернее не говорила, а показывала, но в этом деле, как говорят, слов не нужно.

Я слушал этот разговор и понимал с трудом. Причиной тому было не мое слабоумие. Как-то не вкладывалось все это в голове. Развели как малолетку. Челюсти стиснулись, грозя раскрошить эмаль, руки сжались в кулаки, а кровь быстрее побежала по венам, наполняя энергией. Я чувствовал такой прилив перед боем, и сейчас, честно говоря, был готов разнести кабинет отца, вместе с этими двумя гадами.

Готов был убить их обоих, а особенно эту малолетнюю шлюху. Так подставить. И сыграла же — настоящая актриса взрослого кино.

Я неслышно открыл дверь и вошел в кабинет. Отец как раз открыл ящик стола, доставая деньги. Евгений Евгеньевич стоял ко мне спиной, услужливо выжидая свою подачку.

— Как хорошо вы спелись.

Оба мужчины обернулись на мой голос.

— И сколько ты за меня дал, отец?

Он растерялся, я увидел по глазам, хотя и длилось это каких-то несколько секунд. Но внешне ничем этого не показал — выдержка отработанная годами ведения успешного бизнеса. При моих словах не дрогнула даже рука, дающая деньги.

— А разве это важно? Я хочу видеть своего сына рядом с собой.

— Ты заигрался, это уже слишком. Евгений Евгеньевич, а вы? — Я перевел взгляд в его сторону. — Подсунуть под меня школьницу. Как же педагогический этикет? На сколько я помню именно он не позволил вам закрыть глаза на произошедшее.

Он не смотрел на меня, прятал взгляд. Неужели во вконец очерствевшей душонке, еще осталась крупица совести?

Я не кричал. Говорил спокойно, можно сказать даже тихо. А слова пропитаны иронией и едва сдерживаемой злостью резали слух в гробовой тишине кабинета. Сжимал кулаки, сдерживая внутренний порыв расквасить им обеим морды. Мне еще никогда не было так сложно сдерживать свою ярость. Помогли годы тренировок и наставлений тренера.

Вышел с кабинета, громко хлопнув дверью как мальчишка, показывая свою ярость таким образом. Они были мне не соперники, чтобы с кем-то драться. Что отец, что Евгений Евгеньевич оба мужчины преклонного возраста.

Моя злость направилась в другое русло. Ну ладно они, старые маразматики, а она? Малолетняя дура, захотевшая нажиться. Сколько ей заплатили за надобность вовремя раздвинуть ноги?

Сел в машину и со злостью захлопнул дверь. Мне больше не нужны были документы, да и вообще, я на этого… больше не работаю. Честное слово, даже не знаю каким словцом обозвать собственного отца, так чтобы донести суть его поступка. И может когда-то смогу понять его желание увлечь единственного сына делом всей своей жизни, но не сейчас. Не после того, что он сделал.

Круто развернувшись на проездной части, ударил по газу, и со свистом шин, под звуки сигналов проезжающих мимо возмущенных водителей умчался неизвестно куда.

Спустя час сидел одиноко в баре и накачивался спиртным. Никогда не умел пить — не выработалась такая привычка. Занятие спортом требует ответственности и определенного режима.

А друзей, как оказалось, у меня особо и нет. Нет, друзья то были, а вот свободных оболтусов, которые в три часа дня могли себе позволить накачаться водкой не было. Кто на работе, кто в отпуск укатил за границу…

Звонки от отца сбрасывал, но вот когда позвонила Снежка в третий раз, решил все же ответить.

— Да, малая, что нужно?

— Ты что пьян?

И откуда ей знать, она меня пьяным ни разу не видела. Вот же бабское нутро, все прошнырит, все учует! Решил не отвечать на ее вопрос.

— Ты чего наяриваешь, что-то хотела?

— Отец тебя ищет. Почему не отвечаешь?

— Не твое дело. Еще слишком маленькая, чтобы сунуть нос во взрослые дела.

— Петя, что случилось?

У Снежки был взволнованный голос. Вот же маленькая заноза, вросла в меня с самого детства. Не могу быть черствым, когда у нее такой голос.

— Снежка, все хорошо, не волнуйся. Мы с отцом немного повздорили.

— Ты где? Я к тебе приеду.

— Я взрослый мальчик, как-нибудь разберусь.

— Петя, ну где ты?

Пришлось сказать адрес, поскольку не отстала бы. А голос уже дрожал, грозя в любую минуту прорваться слезными потоками.

Снежка была около меня спустя полчаса. Смешно, это маленькое чудо, которое я катал в колясочке с самого рождения, теперь отвозило на такси меня домой, поскольку на ногах я держался с трудом.

Проспал до позднего вечера, но проснувшись, был еще достаточно пьян. Такая доза алкоголя должна выводиться с организма на много дольше чем несколько часов сна.

С головы все никак не выходило событие сегодняшнего дня. Снова и снова проворачивал услышанный разговор, еще больше накаляя себя. В памяти всплыло услышанное в ходе разговора воспоминание о выпускном. Да, кажется, Евгений Евгеньевич упоминал, что он должен именно сегодня состояться. Взглянул на часы — еще успею.

Едя в машине, ничего не планировал, просто хотел взглянуть на эту подстилку.

Хороша собой, ничего не скажешь. Накрашена, с прической она выглядела на много старше своих лет. Эдакая женщина-вамп. Да, вот именно сейчас она выглядела такой, какой была на самом деле. Опытной женщиной, соблазнительницей, каждым изгибом тела, каждым жестом подталкивающая мужчин к запретным желаниям. Только в глазах светилась неуверенность и смущение, но это, скорее всего, дань слишком юному возрасту, не более, а может просто мне померещилось то, чего там давно нет.

Она сама подошла ко мне, сама подтолкнула к тому, чего я не планировал заранее. Слишком сговорчивая, слишком уступчивая. И я не отказал себе, тем более терять было больше нечего. Не собирался быть с ней слишком груб, но после слов о том, что она обо мне волновалась, крышу сорвало окончательно. Копившаяся агрессия, подстегнута хорошей долей алкоголя в крови, нашла выход. Ее всхлипы и просьбы остановиться доставляли мне удовольствие. Нет не физическое — моральное.

Это потом было раскаяние, угрызения совести и все тому подобное. А тогда я вершил возмездие, восстанавливал так сказать справедливость в своем извращенном алкоголем и злостью понятии.

Я хочу убежать далеко, далеко,

Убежать от всего…, где никто и ничто:

Ни друзья, ни враги, ни удача, ни грусть -

Не застанут меня… Не достанут. И пусть

Я, как лебедь усталый, брошусь вниз,

Позабыв на мгновенье манящую высь,

Чтобы сердце, почувствовав страшный миг,

Вдруг услышало мой одинокий крик….

Татьяна Гордукалова

Дверь хлопнула за спиной. Не громкий звук прозвучал выстрелом в ушах. Сигнал к тому чтобы спасаться. Но я не собиралась падать на пол и прикрывать голову руками. Хотелось бежать, бежать и еще раз бежать. Ускорила шаг и последних сил сдерживала себя, чтобы действительно не перейти на бег.