– А я думал, ты хотел, чтобы пошел дождь.

Несун не то фыркнул, не то хрюкнул:

– Не такой сильный, Мэл. Я даже не могу разжечь мою «стариковскую трубку» – весь табак отсырел. За всю свою жизнь не видел столько дождя, как за один раз в этих горах. Мне кажется, это неправильно. Неестественно. Он давно должен был прекратиться… – Речь кобольда прервал оглушительный раскат грома, фургон тряхнуло, и Несун острыми коготками впился в парусину. – А ты в самом деле решил помочь Соламнийскому Рыцарю добывать деньги и драгоценные камни для выкупа? С каких это пор мы делим нашу добычу с подобными ей?

Мэлдред ухмыльнулся:

– У меня даже в мыслях не было помогать ей. И уж тем более – делиться тем, на чем ты сейчас сидишь.

– Да-да, ведь это нужно, чтобы купить меч Дамону, – проворчал кобольд. – Проклятый безумно дорогой меч.

– Но она думает, что я помогу ей, – продолжал Мэлдред. – Не мог же я отказать – мое сердце этого не вынесло бы.

– Конечно, поэтому ты решил подержать ее возле себя, – скорчил гримасу Несун. – Ладно бы она была простой женщиной. Но ведь это Соламнийский Рыцарь. У тебя могут быть неприятности. Очень большие неприятности, Мэл. Кроме того, она собирается замуж за этого… темнокожего.

– Но пока-то она не замужем. И она мне нравится.

– «Нравится»! – зарычал взбешенный кобольд. – Последняя женщина, которая тебе понравилась, оказалась женой богатого торговца из Оплота…

– Но у той не было таких прекрасных духов, – парировал Мэлдред. – И она не была настолько симпатичной. Кроме того, леди-рыцарь и темнокожий человек направляются в Такар, который находится в глубине болота, и я подозреваю, что мы могли бы получить неплохую прибыль, если пойдем с ними – по крайней мере, хотя бы часть пути.

Услышав, что говорят о болотах, Дамон насторожился и бросил на силача внимательный взгляд и возразил:

– Ты не можешь…

– Что ты имеешь в виду? – резко спросил Несун. – Какая прибыль? Сколько?

– В Блотене есть те, кто очень обеспокоен Онисаблет и ее растущим болотом. Они могут хорошо заплатить за любые сведения, которые нам удастся добыть. Проведем разведку.

– Я не собираюсь участвовать в таком рискованном предприятии, – заявил Дамон. – И очень плохо, что ты позволил Ригу и Фионе ехать с нами.

Мэлдред пожал плечами:

– Если бы я не позволил ехать с нами, они бы в любом случае поехали за нами. Леди-рыцарь очень упорна. Так будет лучше, если мы сможем в пути присмотреть за ними.

Дамон кивнул, соглашаясь, но все же уточнил:

– Но мне все равно этого не хочется.

Грозный Волк потянулся к кувшину, припрятанному за козлами, потряс его и нахмурился. Выпивки оставалось совсем немного. Быстро откупорив кувшин, Дамон осушил его до дна, размахнулся и проследил, как посудина, кувыркаясь, исчезает в тумане.

В этот момент Рикали поскользнулась, импровизированная трость вырвалась из ее пальцев и с глухим стуком покатилась к краю пропасти. Грозный Волк натянул поводья, остановив лошадей прежде, чем они растоптали девушку. Плюясь и изрыгая проклятия, она поднялась и попыталась отчиститься, но это оказалось невозможным – вся одежда Рикали была в густой грязи, волосы слиплись и повисли сосульками. Девушка отыскала взглядом Мэлдреда, сильно тряхнула головой и крикнула:

– Похоже, дорогу размыло. Очень скользко! Свинство какое! Вода льется не переставая – просто не небо, а водопад! Нам придется остановиться!

– Несун! – махнул Дамон рукой Кобольду.

Тот, бормоча что-то себе под нос, вылез из фургона и, скользя, направился к полуэльфийке и дважды упал, прежде чем добрался до нее. Держась за девушку, он склонился над дорогой, идущей по самому краю пропасти, и принялся изучать путь. Красные глазки Несуна сквозь завесу дождя напоминали красные маячки. Через мгновение кобольд распрямился и, хмурясь, отворачивая лицо от тугих струй, пошел дальше, туда, где дорога делала поворот, а когда вернулся, крикнул:

– Рикали права. Все очень плохо. Но не думаю, что ожидание нам поможет, – Несун указал на небо: – Нет и намека на то, что это безобразие прекратится быстро. Наоборот, скоро станет еще хуже.

Силач махнул рукой, показывая, чтобы кобольд и девушка шли к повороту. Рикали и Несун подчинились, медленно добрели до указанного места и остановились, ожидая фургон, чтобы провести его через опасное место. Работа предстояла трудная, поскольку большую часть дороги смыло в пропасть, а по тому кусочку, который остался, фургон мог проехать только со скоростью улитки и максимальной осторожностью. Внезапно раздался крик Несуна. Ноги кобольда буквально вылетели из-под него, и Несун, размахивая руками, заскользил к, краю обрыва.

Рикали успела схватить кобольда за тонкое запястье, едва не последовала за ним, но вовремя откинулась в сторону. Она позволила Несуну несколько мгновений повисеть над пропастью, наблюдая, как выражение ужаса на его лице сменяется мольбой, а мольба – паникой, а затем выдернула из-за края обрыва, как пробку из бутылки.

– Ничтожество, – сказала полуэльфийка, сажая кобольда на круп одной из лошадей. – Ты абсолютное ничтожество, Несун. – И она вернулась к выполнению своей задачи – прокладывать путь для фургона.

Дорога, которая бы в других обстоятельствах заняла несколько часов, отняла у путешественников почти целый день и едва не закончилась катастрофой, когда колесо фургона соскользнуло в пропасть, – понадобилась помощь Рига, Фионы и Дамона, чтобы спасти положение.

Той ночью они разбили лагерь на маленьком, удивительно чистом плато, с которого дождь смыл всю землю и обнажил пласт гладкого сланца, начинавшего таинственно мерцать, когда из-за туч изредка показывалась луна. С вечера усилился ветер, который грозил вырвать с корнем несколько молодых деревьев, обосновавшихся на плато. Деревья цеплялись за камень не только корнями, но и листьями, почти лежа на нем, а стена дождя превратилась в горизонтальные режущие струи.

Дождь лил всю ночь, утром почти утих, и в течение дня с небес лишь накрапывало, но к вечеру вновь начался ливень. Земля иногда вздрагивала, и, хоть это были лишь отдаленные толчки, не угрожавшие таким мощным землетрясением, которое довелось пережить друзьям, Несун, Рикали и Мэлдред очень беспокоились. Дамон же оставался безразличным. Казалось, ничто не может вывести его из себя – ни ужасная погода, ни дрожь земли.