Решив глотнуть свежего воздуха, архивариус опустил стекло, но в кабину тут же ворвался низкий мощный гул, никогда не смолкающий в этой части города. Взглянув вверх, Мейр увидел в небе колеблющуюся пелену дыма. И гул, и дым исходили от раскинувшейся в нескольких милях отсюда верфи, где заканчивалась постройка огромной армады, предназначенной для завоевания Гегемонии.

Раздраженно поморщившись, архивариус поднял стекло.

Авто неторопливо въехало в просторную арку-вход многобашенного императорского дворца. В приемной Мейра встретил адмирал Треварм, один из приближенных советников и помощников Наместника.

Архивариус спокойным голосом доложил новости. Треварм выслушал его, уставив глаза в пол, потом кивнул:

— Мы уже знаем об этом. Во дворце находится адмирал Хайт. Третий Хронофлот, которым он командует, вернулся сегодня утром после битвы с гегемонскими рейдерами, которые это сделали. — Треварм помолчал. — Насколько распространились изменения? Вы уже составили карту?

— Карта готова, адмирал. Выпадение покрывает все, что касается основания и существования города, носившего название Гирреад. Замены не существует.

— Нет альтернативного города?

— Нет.

Треварм вздохнул:

— Человеческому уму трудно это постигнуть. Вы приходите ко мне и говорите, что был когда-то город, называвшийся Гирреад, о котором я никогда не слышал, и я должен вам верить.

— Прежде чем Гирреад исчез, вы слышали о нем, — ответил Мейр, сам чувствуя, насколько слова бессильны описать таинственные движения времени. — Не далее чем месяц назад вы и я разговаривали с его правителем… или, скажем… я разговаривал с ним.

— Я не помню этого.

— Естественно. Этого никогда не было. Наша встреч» исчезла вместе с городом, вместе с его правителем.

«И все же вот я стою здесь, и я разговаривал с правителем Керребадом, и я об этом помню», — мелькнула у Мейра ненужная мысль.

Он заставил себя вернуться к более практическим вопросам.

— Наместник уже в курсе? — спросил он. Треварм отрицательно покачал головой:

— Еще нет. Но далее откладывать невозможно. — Адмирал встал. — Я бы предпочел, чтобы доложили об этом вы. Разговор адмирала Хайта с его величеством будет достаточно неприятен и без того, чтобы адмирал приносил такие новости.

Мейр, молчаливо согласясь, проследовал за адмиралом в роскошные глубины дворца. Они прошли через залы, где принимались решения, через залы приемов и развлечений, где особы императорской фамилии и их гости предавались разнообразным дорогим увеселениям. Наконец они достигли внутренних покоев. Мейр остался ждать, а Треварм исчез на несколько минут, после чего их пригласили войти.

Стены маленького зала, почти комнаты, были обшиты темными дубовыми панелями со сложной, привлекающей глаз резьбой Его величество, Наместник Императора Филипп Иксиан I сидел во главе блестящего полированного стола из красного дерева.

Внешность Наместника не производила особого впечатления: усталый сгорбленный старик. В его глазах застыла апатия, порожденная болезнью или слишком долгой напряженной работой. Единственной отличительной чертой серого лица была короткая острая бородка, давно начавшая редеть. Одеяние Наместника было скромным, неброским и совсем не царственным, под стать комнате: рубашка и просторные штаны-, вылинявшие и засалившиеся от долгой носки.

Представ перед Наместником, архивариус и адмирал Треварм поклонились. Трудно было не заметить, что правая рука царственной особы трясется крупной дрожью. Мейр знал, что у Наместника паркинсонизм — недуг, вызванный дегенеративными изменениями нервного узла в основании мозга. Эта болезнь была неизлечима и с возрастом усилилась.

Чуть повернувшись, вошедшие отвесили еще один поклон, менее глубокий, второй присутствующей в зале особе, как тень маячащей в углу. В отличие от его величества архикардинал Ремуар всегда носил самые роскошные из полагающихся ему по сану одежд. Длинная до пят сутана Ремуара была отделана багряным мехом и украшена броским золотым шитьем и аппликациями из шелков различных оттенков. Изогнутые золотые фигуры змеились по тиаре, венчающей голову духовного лица, переплетаясь там с символами Церкви.

Не сделав и шага навстречу вошедшим, архикардинал ответил им небрежным благословением.

— И о чем же эта дурная весть, о которой я был предупрежден? — сухо спросил Наместник.

Кратко и осмотрительно Мейр изложил Филиппу Иксиану факты. Лицо старика потемнело, на нем мелькнуло задумчивое недоумение.

Мейру было это знакомо. Он подмечал подобное выражение каждый раз, когда рассказывал кому-то о вычеркнутых из цепочки истории событиях. Помимо собственной воли, его собеседники пытались вспомнить то, о чем он говорил, отлично понимая, что подобное невозможно.

Выражение задумчивости, а потом озадаченности на лице Наместника Императора сменилось безмолвной яростью — он понял, что безбожный враг преуспел во многом, добравшись даже до его памяти.

— Это плохая новость, — проговорил он, запинаясь. — Очень плохая.

Архикардинал Ремуар молча сделал шаг вперед. Из просторного рукава его поблескивающей сутаны выскользнула тонкая рука и успокоительно сжала плечо Наместника. Филипп накрыл руку кардинала своей.

— Ваше величество соблаговолит вспомнить, — продолжал тем временем Мейр, — что это уже второе подобное нападение. Первую атаку Гегемонии нельзя было назвать полностью успешной, поскольку враг сумел лишь изменить историю прибрежного города Марсель, и то незначительно. Но это последнее нападение решительно является катастрофой. Мы не можем не признать, что неприятель усовершенствовал свое новое оружие.

— Да! Конечно — искривитель времени! — Лицо Наместника Императора исказилось от едва сдерживаемого гнева. — Почему у Гегемонии есть подобное оружие и почему его нет у нас? — Правая рука старика затряслась еще сильнее, как бывало всегда в минуты сильного волнения.

Наличие искривителя времени в руках врагов Империи действительно было страшно. Когда Департамент Истории принимал решения об изменении какого-либо аспекта истории, то месяцы, а иногда и годы уходили, чтобы вычленить ключевые события или комбинации событий, воздействие на которые могло дать ожидаемый результат. Работа При этом проводилась огромная, требующая участия тысяч людей.

А искривитель, очевидно, может менять историю путем простого воздействия какой-то энергии на темпоральный субстрат. Угроза, нависшая над Империей, была реальной и устрашающей.

— Бог испытывает нас, — мягко проговорил архикардинал Ремуар.

— Вы, как всегда, правы, мой друг. — Казалось, Наместник черпает храбрость во всем, что говорит Ремуар.

Да простит его Бог за такие мысли, но Мейр никак не мог назвать влияние кардинала на Наместника благотворным.

— Безбожники будут уничтожены, как только выступит моя Непобедимая Армада, — добавил Наместник, коротко взглянув на архикардинала. — Гегемония покорится Империи. Искривитель будет наш.

— Ваше величество, — неуверенно подал голос Мейр, — оружие столь эффективное, как искривитель времени, необходимо принимать в расчет. Если кораблю с искривителем на борту удастся проникнуть на историческую территорию, от него практически не будет защиты. Я возьму на себя смелость сказать, что искривитель способен уничтожить саму Империю.

— Архивариус Мейр! — взвился Ремуар, внезапно засверкав глазами. — Думайте, что говорите!

— Я сказал только, что это оружие способно уничтожить Империю, — пытаясь защититься, возразил Мейр. — Но я не говорил, что такое обязательно должно случиться.

Решись архивариус сказать о таком прямо, он бы не избежал серьезных неприятностей. Две Вещи, Которые Бог Не Сделает Никогда, были такой же важной частью религиозных догматов Церкви, как и Три Откровения Святого Хеватара. Две Вещи, Которые Бог Не Сделает Никогда, заключались в том, что, дав людям однажды, Он никогда уже не заберет обратно тайну перемещений во времени, и, способствовав возникновению Хронотической Империи, Он никогда уже не позволит ей пасть.