— Искривитель только один?

— Только один. Этого хватает.

— А почему они сами себе второй не сделают?

— Не могут. Думаю, они в нем пытались разобраться. Но людям никогда не создать устройство, подобное искривителю времени. Только у Хулму хватает на это мудрости.

— Но зачем? Зачем вы хотите уничтожить Империю?

— А что тут такого? Это все входит в Заговор и Контрзаговор Хулму. Он ведь Сценарист? Он проецирует нас в бытие! — Хихиканье Фаворита достигло истерической силы. — Как тебе эта аудиенция?

В присутствии этой твари у Этона было такое чувство, будто он вымазался в грязи. Да нет, не может кредо травматиков быть правдой в буквальном смысле! Да если сравнить истерику этого хихикающего монстра с благообразием и спокойной рассудительностью Церкви…

Казалось, что Фаворит читает его мысли.

— Да нет, культ Хулму очень древний. Даже чуть старше Церкви. Уж я-то знаю, ведь это я его создал. До того, как стать Фаворитом Хулму, я был Абсолом Хумбартом! Но эти глупцы, Святой Хеватар и Дуайт Рильке, отвергли Хулму, подлинного творца. И основали свою дурацкую Церковь.

Ухмыляющийся Фаворит приближался мелкими шажками. Этон был твердо намерен уничтожить эту омерзительную тварь, если только получится. Он исторг из себя поток энергии, окатив семенящий к нему силуэт лучами и волнами. Фаворит захохотал, и его тело начало пульсировать, распространяя вокруг себя искрящуюся радугу. Он продолжал смеяться, будто это была игра. Комната наполнилась фантастическими световыми формами, но ни капитан, ни его противник никак не пострадали.

— Я был мудрее. Я отдал себя Хулму. И он дарит мне маленькие игрушки, а я помогаю ему добыть то, что ему нужно, — души, травмированные смертью!

Оба противника бросили тратить энергию на фейерверк. Внезапно в коридоре затопали сапоги. Императорские гвардейцы прочесывали здание.

— Пойдем, друг мой Этон! — зашипел Фаворит. — Пойдем же к Хулму!

С неожиданной ловкостью толстяк прыгнул вперед и обхватил Этона руками. Капитана обдало зловонным дыханием, и он не успел среагировать, как Фаворит переместился в страт, забрав Этона с собой.

Он оказался на удивление силен. Этон не мог вырваться из его объятий. И они полетели вниз, штопором и кувыркаясь, вниз, вниз, вниз. Четырехмерный экран ортогонального времени остался позади. Позади остались и верхние слои страта, , в которых потенциальное еще имело некоторое сходство с актуальным. Все ниже и ниже, в глубины, где потенциальность имела все меньше и меньше шансов стать актуальностью — то есть материализоваться в ортогональном мире, — и все меньше и меньше общих с ней форм. Давление нарастало со страшной скоростью. Этона тащило в темные шестимерные глубины, где таились во мраке, поджидая, безымянные создания. От них исходила угрюмая ненависть: потенциальные квазисущества чуяли, что Этон и Фаворит пришли из верхнего мира, и испытывали жгучую зависть.

В этом спуске не было времени, и Этон будто потерял волю к свободе. Потом начало ощущаться присутствие какого-то огромного и подавляющего разума.

Хулму!

Хулму не поддавался описанию. Шестимерная, не существующая форма, извивающаяся и корчащаяся во все стороны в диких конвульсиях. Он был владыкой этих глубин; все поклонялось ему.

В сознании Этона раздался голос, почти ощутимый на ощупь.

— Знай меня и покорись мне.

И в этот миг до Этона дошло — с уверенностью, которую он сам ни за что не смог бы объяснить, — о каком враге говорили ему Император и Святой Хеватар.

Врагом Империи была не Гегемония. И даже не секта травматиков «или Фаворит.

Это был Хулму.

Этон не мог бы определить то абсолютное зло, которым был Хулму. Он лишь видел, как в момент прозрения, что битва будет беспощадной и длиться она будет, пока кто-то из них не достигнет полной победы.

С обновленной силой Этон рванулся из мертвой хватки. Фаворит пытался его сдержать, но Этон вырвался и взмыл вверх, прочь от извивающихся щупальцев Хулму. Его пытались схватить другие силы, но Этон знал, что это не в их власти.

Вверх, вверх и вверх.

В конце подъема к царству материальности Этон был в полусознании и пришел в себя, только выйдя в ортогональный мир.

Подсознание вынесло его к знакомому месту: Он стоял посреди пустынного главного зала внутренних покоев императорского дворца в Первом узле. Была ночь, и зал был почти темен.

Во дворце царила тишина.

Оглядевшись, Этон заметил одинокую фигуру на диване и подошел ближе.

Это была Инприсс Соре.

— Инприсс? Девушка подняла голову:

— Вы вернулись!

— Как вы здесь оказались?

— Меня привезли люди принца Вро. Они сказали, что здесь, во дворце, меня никто не тронет. Я под защитой Империи. — Нотка гордости прозвучала в ее голосе при этих словах. Потом Инприсс улыбнулась. — Это действительно не такая жизнь, к которой я привыкла.

— Но мы расстались с вами всего минуту назад! Инприсс слегка насторожилась:

— Прошло уже почти три дня.

Три дня. Неужели он пробыл в страте так долго? Потрясенный Этон посмотрел на стенные часы и нахмурился.

— А почему никого нет? Еще ведь очень рано.

— Все молятся в церквах и часовнях. Армада выступила в поход.

Значит, события подошли к кульминации, и миссия Этона не удалась.

Охваченный отчаянием, Этон заходил по залу. Он пытался представить себе, что сейчас делается за пределами дворца, в вечном городе и во всей могучей Империи, охватившей столько веков. Ему слышится или это на самом деле трещит структура времени, словно каркас разбиваемого волнами корабля?

Неожиданно раздалось гудение моторов. Из своего убежища выкатился Император и навис над мужчиной и женщиной.

— Слуга мой, капитан Этон, — прозвучал гулкий голос.

— Император?

— Зрелище поистине было завораживающим, капитан. Могучие корабли, которым не было числа, один за другим представали народу, и архикардинал Ремуар благословлял их перед выходом в страт. Сейчас к трем основным эскадрам из Первого узла присоединяются группы кораблей, построенных в других Узлах. Гегемония должна почувствовать их присутствие очень скоро. Если это вообще произойдет.

— Бог да пребудет с ними, Император, — бесцветным л го юсом откликнулся Этон.

— Если это вообще произойдет, — повторила машинам свою фаталистическую фразу. — Гегемония тоже собирает все свои силы. Там знают, что разыгрывается решающая карта. В последние дни Гегемония использовала искривитель времени на полную мощность.

— Император, — с волнением заговорил Этон, понимая, что опоздал со своей новостью. — Искривитель времени принадлежит секте травматиков и был передан им существом, которое они называют Хулму.

Непрерывный гул машины пошел волнами, будто она задумалась.

— Ортогональное время рушится, капитан. Если бы ты сейчас облетел Империю, ты бы ее не узнал. Последние два дня было невозможно выйти в ортогональное время в Третьем и Четвертом узлах.

— Как? — в ужасе воскликнул Этон.

— От этого участка истории вообще ничего не осталось. Ортогональное время там полностью уничтожено. Во многих отношениях, капитан, страт — это тот же океан. Формирования, которые мы называем Узлами, — это правильная рябь на его поверхности, которая не дает разваливаться ортогональному миру. Но бывают более глубокие волны, и они могут положить конец всему. Приливные волны, способные разорвать мир реальности.

Этон отметил, что сейчас машина говорит нормальнее, чем в прошлый раз. Но если она и обрела вновь разум, то случилось это слишком поздно. Картина, которую нарисовал Император, казалась безнадежной.

— И что теперь будет?

— Что было, то и будет.

Опять туманная таинственность, раздраженно подумал Этон.

Инприсс тем временем подошла ближе. Ее подавляло присутствие Императора, о котором она знала лишь, что это — полулегендарная верховная власть. Она взяла Этона за рукав, будто ища поддержки.