– Потому что у тебя и так достаточно забот – зачем же мне добавлять еще и свои.

Я спросил ее, действительно ли она видела, как за ней кто-то следит.

– Нет. Я скорее чувствовала. Вы же знаете, как иногда чувствуешь взгляды, направленные на тебя.

В это я никогда не верил. Но я, правда, и не был таким привлекательным, как она. Единственные люди, которые провожали меня глазами, были представителями транспортной полиции, кельнеры, надеявшиеся на большие чаевые, и ревнивые супруги.

– И сегодня у вас тоже было такое чувство?

– Да. И даже очень сильное.

Я захотел узнать и еще кое-что, на этот раз от Тода Хаммера.

– Что вы сами думаете о деле Мулдена?

– Что вы имеете в виду?

– Вы верите, что кто-то последовал за Мулденом в отель, а потом, когда Мулден вышел, чтобы купить новую бутылку, проломил голову Мэй Арчер тромбоном?

– Да. Этому я верю. Правда, сперва у меня было сомнение. Но потом, когда я навел справки в "Голден Четон" – кстати, это заведение принадлежит мне, – я узнал, что у Мулдена связь с этой девчонкой довольно долгая и прочная. Я также узнал, что она не первый раз входила к нему в комнату, а почти каждую ночь в течение нескольких недель.

Я посмотрел на Ивонну. Она или была слишком щедра и великодушна, чтобы не реагировать на эти слова, или же я просто ошибся, когда предположил, что ее и осужденного связывали интимные отношения.

Тогда я сказал то, что должен был сказать:

– Но согласитесь – все это не вяжется с характером женщины. И с тем фактом, что она за час до своей смерти позвонила главному редактору газеты, где она работала, и сообщила, что в самое ближайшее время он получит сенсационный материал. Этот факт вы можете объяснить?

Хаммер пожал плечами:

– Нет, этого я объяснить не могу.

Я спросил его, есть ли какие-нибудь сведения о Мэй Арчер, чтобы подкрепить фантастическую версию Мулдена, что они якобы влюблены друг в друга и на следующее утро собирались уехать на Гавайи.

– Да, – ответил он. – Мы пытались выяснить это. Но до суда это не дошло.

– Почему?

– Защите это все равно бы не помогло. Понимаете, мы послали Ивонну в дом к Арчеру в Эль Монте поговорить с ним. И он поклялся, что Мулден все это выдумал.

Ивонна взяла сигарету, и Хаммер галантно дал ей прикурить.

– Он сказал мне, – сказала она, выпуская облако дыма, – что она была преданной матерью. Он и она любили друг друга. Даже когда она поздно возвращалась из редакции домой, она всегда его будила...

– Может быть, эта дама была нимфоманкой? – высказал предположение Сэм.

– Уж ты бы хоть помолчал! – резко оборвал его Хаммер.

Я спросил, что представляет собой ее супруг.

Ивонна пожала плечами.

– Думаю, обычный человек. Только не уверена, можно ли любить таких мужчин. Вы наверняка знаете такой сорт людей, для которых удовольствие петь в церковном хоре или быть предводителем следопытов.

– А их дети?

Она опять пожала плечами, словно дети для нее – нежеланный побочный продукт неумело проведенных любовных утех.

– Мальчик трех лет и четырехлетняя девочка. Уважаю тех, кто любит детей. Но, насколько я помню, у обоих был сильный насморк.

– Вы выяснили, чем он зарабатывает себе на жизнь?

– Да. Он бухгалтер на авиационном заводе.

– А где он был той ночью, когда убили его жену?

– Дома. Присматривал за детьми.

– Почему вы вдруг заинтересовались Арчером?

– Только для того, чтобы упорядочить факты в моей голове, сэр, – сказал я, подражая суровому лейтенанту полиции из многосерийного детектива. Я поставил пустую рюмку на стол и поднялся. – С вашего разрешения я сейчас пойду и начну отрабатывать свой гонорар.

Вирджил с наигранной озабоченностью похлопал меня по плечу.

– И тебе здорово придется попотеть, малыш! Мистер Хаммер вкладывает в тебя много денег. – И добавил, хотя это было излишним: – Но если придется, мы можем стать такими же неприятными, как и банда Амато.

– С мистером Алоха таким тоном не говорят, – сердито бросила Ивонна. Она поднялась и улыбнулась мне: – Я с удовольствием провожу вас до двери, мистер Алоха.

Мы прошли с ней через гостиную и вышли в переднюю. Там, став спиной к террасе, она распахнула свой халат, чтобы напомнить мне, что я упустил. При этом она скривила рот в улыбке и сказала:

– Я даже не знаю, должна ли я себя чувствовать польщенной или нет.

Я не понял, что она имела в виду, и сказал ей об этом.

Она объяснила:

– Я предложила вам себя, чтобы вы продолжали заниматься этим делом. Меня вы отвергли, но предложение Тода дать вам новый "мерседес" приняли.

Я с ухмылкой взглянул на нее.

– Вы наверняка не хуже "мерседеса", и подвижных частей у вас и в "мерседесе" вполне достаточно. Но уверен, что новая машина принесет мне гораздо меньше неприятностей.

– Все понятно, – остановила она меня. Сейчас ее улыбка была уже искренней. – Если бы вы приняли мое предложение и Тод застал бы нас за этим, то мы оба уже были бы мертвы.

– Может быть, как-нибудь в другой раз?

– Может быть.

– О чем вы так долго беседуете? – крикнул Хаммер с террасы.

Ивонна крикнула через плечо:

– Я только выразила мистеру Алоха свою благодарность.

В следующее мгновение я уже был на лестнице и нажимал кнопку вызова лифта.

Еще несколько минут назад я высмеял мысленно Ивонну за ее суеверие. Но сейчас и у меня самого появилось такое чувство, будто за мной следят. И следят наверняка не с дружелюбными намерениями.

Но самая главная чертовщина заключалась в том, что я не смог обнаружить своего преследователя. В зеркальце заднего обзора я увидел сперва только блондинку с грубыми чертами лица, сидевшую за рулем своего "тандерберда", потом – грузовик кинокомпании, везущий на съемки с десяток лошадей, чьи морды торчали поверх высокой загородки, потом – громилу в "кадиллаке" образца 58-го года, потом еще какой-то старый грузовичок и двух студентов колледжа в красном МГ. Другими словами, на бульваре было обычное нормальное движение.

Я остановился у тротуара перед "Севен Сис" и дал проехать всем, кто следовал за мной. Блондинка в "тандерберде" бросила на меня негодующий взгляд, потому что я резко затормозил, но ни одна из машин не остановилась. И ни один из остальных водителей даже не посмотрел в мою сторону.

Дэнни, дежурный на стоянке, распахнул передо мной дверь и сделал полудолларовый поклон:

– Алоха, мистер Алоха! Хеле май, поу кахале!

– Где ты выучился говорить по-гавайски? – удивился я. – Ведь ты сказал: "Входи, этот дом принадлежит тебе".

Он ухмыльнулся.

– Тренировался целую неделю. А когда сегодня утром прочитал в газете о тебе, то подумал, что теперь у меня уже не будет возможности сказать ее вам. Гангстеры что, действительно подняли в воздух вашу роскошную машину?

– Действительно, – подтвердил я. – У вас случайно нет сегодняшнего утреннего выпуска?

У него он нашелся.

История о покушении была разбросана по всей первой странице. В центре страницы "Голливуд Миррор" поместила мою фотографию. Ее вырезали из групповой фотографии, которую сделал один из людей Голда, когда я работал над делом Гвена Кордована. Суровый заголовок гласил:

"ПОКУШЕНИЕ НА ЖИЗНЬ ЧАСТНОГО ДЕТЕКТИВА"

Под ним помещалось более или менее сносное описание событий на стоянке машин.

Мэй Арчер работала в "Голливуд Миррор", но, когда она была убита, газета почему-то дала искаженную информацию. Редакция поступила так же и сейчас. Сообщалось, что меня наняли для того, чтобы я собрал оправдательный материал на Мулдена. Между строчками читалось, что я за деньги готов на все. Газета помещала еще и фотографию, на которой была изображена исковерканная мостовая и обломки металла от моей машины.

– Вы действительно выбрались живым из этой груды обломков? – спросил Дэнни.