Когда ди Феррей закончил приветствовать вновь прибывших и раздавать приказания слугам, Иста пристроилась за ним. Она сощурила глаза:

– Господа, мы знакомы?

Улыбаясь, они передали поводья замковым грумам и изящно поклонились.

– Рейна, – пробормотал тот, что повыше, – мы счастливы видеть вас снова.

И, чтобы Иста не мучилась, добавил:

– Ферда ди Гьюра. А это мой брат Фойкс.

– Ах да. Вы те самые молодые люди, что три года назад отправились вместе с канцлером ди Кэсерилом в Ибру. Мы встретились, когда Бергон прибыл сюда. Канцлер и рей Бергон ценят вас очень высоко.

– Они очень добры, – прошептал более коренастый Фойкс.

– Это честь служить вам, леди. – Старший ди Гьюра вытянулся перед ней по стойке «смирно» и огласил: – Канцлер ди Кэсерил с наилучшими пожеланиями шлет нас вам, дабы мы сопровождали вас в пути, рейна. Он просит вас, чтобы вы считали нас своей правой рукой. Руками…

Ферда споткнулся, но быстро нашелся:

– Или правой и левой рукой, например.

Его брат ехидно поднял бровь:

– И кто какая рука?

Довольство во взгляде ди Феррея сменилось удивлением:

– И канцлер поддерживает это… эту авантюру?

Интересно, какое слово он не решился сказать?

Ферда и Фойкс переглянулись. Фойкс пожал плечами и принялся рыться в седельной сумке.

– Милорд ди Кэсерил поручил мне вручить это письмо лично вам в руки, леди. – Забавно краснея, он передал ей пакет. На нем красовалась большая красная канцлерская печать и личное клеймо Кэсерила – ворон, сидящий на буквах КЭС, – выдавленное на синем воске.

Иста, не скрывая удивления, приняла пакет и поблагодарила. Когда она взломала печать, роняя воск на камни, ди Феррей вытянул шею, чтобы прочесть содержимое. Но Иста отвернулась, чтобы лишить его такой возможности.

Письмо было написано мелким почерком канцлера. Кэсерил указал все ее формальные титулы, так что заголовок был длиннее, чем сам текст, который гласил:

Дальше следовал небрежный росчерк, конец которого полукругом загибался назад, – подпись ди Кэсерила.

Тем же самым жутким почерком – Иста вспомнила, что в пальцах Кэсерила больше силы, чем изящества – был написан постскриптум:

Иста медленно улыбнулась:

– Думаю, тут все ясно изложено.

Она передала листок переминающемуся с ноги на ногу ди Феррею. По мере того как он прочитывал строки, его лицо менялось. Губы управляющего сложились в беззвучное «О»: он был слишком хорошо воспитан, чтобы произнести вслух то, что вертелось на языке. Иста мысленно поблагодарила за это старую провинкару.

Ди Феррей посмотрел на братьев:

– Но… Но рейна не может разъезжать по дорогам в сопровождении только двух солдат, какими бы хорошими они ни были.

– Конечно, нет, сэр. – Ферда отвесил ему полупоклон. – С нами приехал целый отряд. Я оставил их внизу, в городе, подкрепиться в храмовой харчевне. Всех, кроме двух, которых отправил с другим поручением. Они вернутся завтра и пополнят наши ряды.

– С другим поручением? – переспросил ди Феррей.

– Узнав, что мы отправляемся сюда, марч ди Паллиар решил прибавить нам работы. Он отправил с нами отличного рокнарского жеребца, захваченного в недавней кампании по взятию Готоргета, чтобы мы доставили коня в Палму, на коневодческую ферму, принадлежащую нашему ордену, где ему предстоит оплодотворить местных кобыл. – Лицо Ферды оживилось. – Ох, рейна, если бы вы видели этого красавца! Он отталкивается от земли и летит по воздуху! А какая у него чудесная серебристая шкура! Торговцы шелком в обморок попадали бы от зависти. Стук копыт напоминает звон цимбал; хвост развевается, как знамя; грива – словно девичьи косы; настоящее чудо природы…

Второй брат деликатно кашлянул.

– Э-э-э, в общем, замечательный конь, – заключил Ферда.

– Мне кажется, – ди Феррей, глядя в пространство, все еще сжимал в руке письмо канцлера, – нам стоит написать вашему брату ди Баосии в Тарион, чтобы он выслал конный отряд в дополнение к тому, что у нас есть. И пусть несколько леди из его домочадцев явятся сюда. Ваша невестка, например, или кто-нибудь из уже взрослых племянниц… какие-нибудь близкие семье дамы, ваши фрейлины, конечно же, и необходимые служанки и грумы. Еще следует обратиться в храм за подходящим духовным наставником. Нет, лучше будет, если мы отправим письмо в Кардегосс и попросим настоятеля Менденаля порекомендовать какого-нибудь высокообразованного служителя.

– Но это займет еще дней десять, – забеспокоилась Иста.

«Как минимум».

Надежды на вынужденную капитуляцию ди Феррея начали улетучиваться. Если все пойдет так, как он задумал – а наверняка так и случится, – то вместе с ней в поход отправится целая армия.

– Я бы не хотела откладывать выезд. Погода стоит хорошая, и дороги уже подсохли, – в отчаянии добавила она. – Мне бы хотелось путешествовать при ясном небе.

– Хорошо, хорошо, мы это обсудим, – ответил управляющий, взглянув на безоблачные небеса, словно бы соглашаясь с ее доводом. – Я поговорю с фрейлинами и напишу вашему брату.

Он задумчиво потеребил губу:

– Прислав этот кошелек, Исель и Бергон явно что-то имели в виду. Может быть, рейна, они хотели бы, чтобы вы, совершая паломничество, помолились о внуке? Это стало бы настоящим благословением для королевского Дома Шалиона и достойной целью молитв ваших паломников.

Эта идея, очевидно, больше нравилась ди Феррею, чем ей самой, ведь и его совсем недавно осчастливили рождением первого внука. Управляющий в первый раз положительно отозвался о ее авантюре, так что Иста не стала его разочаровывать.

Братья ди Гьюра и их лошади были вверены гостеприимству замка и конюшен соответственно, а ди Феррей поспешил претворять в жизнь собственные идеи. Фрейлина Исты принялась трещать о том, что же нужно надеть и взять с собой в такое трудное путешествие, как будто бы Иста собралась перевалить через горы, пересечь Дартаку и отправиться дальше, а не совершить благочестивое паломничество по Баосии. Иста попыталась остановить словесный поток жалобами на головную боль, но, поняв, что все бесполезно, скрепя сердце приготовилась терпеть.

Служанка продолжала болтать и выражала беспокойство, что так быстро наступил вечер. Сопровождаемая тремя фрейлинами, она носилась по комнате Исты, расположенной в старой части замка, складывала и перекладывала кучи платьев, мантий, накидок и туфель, отбирая одежду, подходящую по цвету для траурных нарядов рейны, стараясь предусмотреть все, что может и даже не может случиться в дороге. Иста села у окна и принялась рассматривать двор, располагавшийся у главных ворот замка. Слова и реплики сочились со всех сторон, словно вода из водостока. Теперь головная боль стала вполне реальной.

Цоканье копыт и суматоха у ворот возвестили о прибытии нового визитера. Иста привстала и посмотрела вниз. Во двор сквозь арку влетел стройный гнедой конь. На седоке был плащ с гербом канцелярии Шалиона, из-под которого виднелась гораздо более потертая одежда. Всадник, а точнее, всадница мягко соскользнула на камни двора. Курьером оказалась румяная девушка с черной косой. Она вытащила из-за седла сверток, который, после того как его встряхнули, оказался юбкой. Не особо скромничая, девушка задрала рубаху, надела юбку поверх штанов и завязала ее на тонкой талии. Затем, забавно качнув бедрами, расправила края, зацепившиеся за сапоги.