Хорошо кому? Служительница Товия – закадычная подруга провинкары и леди Хьюлтер. Перед мысленным взором Исты предстало это трио пожилых леди, наслаждающихся медленной прогулкой в лучах весеннего солнца. Пятеро богов, неужели леди Хьюлтер решила тоже присоединиться к паломничеству? Иста подавила неподобающее желание закричать, так же как Лисс, в ужасе от того, что остаток жизни предстоит провести в коконе из шерстяной пряжи.

– Я знала, что вы одобрите мой выбор, – продолжала леди Хьюлтер. – Я решила, что вам захочется начать обсуждение маршрута священного паломничества прямо за ужином…

Леди нахмурилась:

– Однако не в ее привычках задерживаться.

Но ее лоб разгладился, как только слуга возвестил:

– Посланник храма уже здесь, миледи.

– Замечательно, зовите ее сюда.

Двери широко распахнулись. В гостиную вкатилась на удивление знакомая круглая фигура и остановилась, наткнувшись на стену пораженных взглядов. Этой фигурой оказался тучный служитель Бастарда, которого Иста встретила на дороге две недели назад. Его белые одеяния были не намного чище, чем тогда, только теперь на них не было налипшей грязи, остались лишь разводы спереди и на подоле.

Лучезарная улыбка вошедшего стала неуверенной:

– Добрый вечер, милые дамы и господа. Мне приказала сюда явиться некая леди ди Хьюлтер. Кому-то требовался духовный наставник для совершения паломничества…

К леди Хьюлтер вернулся дар речи:

– Я та, кого вы упомянули. Но, насколько мне известно, храм обещал прислать целительницу ордена Матери служительницу Товию. А кто вы?

Иста почувствовала, что леди Хьюлтер чуть не выпалила «Да кто вы такой?!», но сумела совладать с собой.

– Ох. – Он поклонился. – Мудрейший Шивар ди Кэйбон к вашим услугам.

В конце концов, он носит достойное имя. Тут служитель увидел Исту и ди Феррея, и удивление отразилось на его лице.

– А где же мудрейшая Товия? – без обиняков спросила леди Хьюлтер.

– Думаю, ей пришлось уехать по особо сложному медицинскому вызову за пределы Валенды.

Его улыбка стала еще более неуверенной.

– Добро пожаловать, мудрейший ди Кэйбон, – любезно обратилась к нему Иста.

Ди Феррей очнулся и приступил к выполнению обязанностей:

– В самом деле. Меня зовут ди Феррей, я – управляющий замка. А это вдовствующая рейна Иста…

Глаза ди Кэйбона сузились, и он пристально посмотрел на Исту.

– Вы и сейчас… – выдохнул он.

Ди Феррей, то ли не услышав этих слов, то ли решив не обращать на них внимания, представил братьев ди Гьюра и присутствующих дам в порядке, согласном с их положением в обществе, а затем немного неохотно добавил:

– И Лисс, канцлерский курьер.

Ди Кэйбон приветствовал всех одинаково радостным поклоном.

– Но тут что-то не так, вкралась какая-то ошибка, мудрейший ди Кэйбон, – взялась за свое леди Хьюлтер, бросая на Исту умоляющие взгляды. – Ведь в паломничество собирается отправиться вдовствующая рейна собственной персоной, чтобы молить богов послать ей внука. Но вы же не… То есть… ну мы не знаем… Вы же служитель ордена Бастарда, тем более мужчина… В общем, вы не совсем подходящий… м-м-м… человек… м-м-м…

Она оглядела присутствующих, безмолвно умоляя помочь ей выбраться из трясины, в которую забрела сама.

Где-то в глубине души Иста начала улыбаться.

Вслух она ласково сказала:

– Есть тут ошибка или нет, но я уверена, ужин вот-вот подадут. Не соблаговолите ли вы, мудрейший, озарить этот стол светом ваших знаний и в молитве перед едой обратить наши души к богам?

Ди Кэйбон выдохнул:

– Это честь для меня, рейна.

Улыбаясь и беспрестанно моргая, он уселся на стул, указанный Истой, и принялся с надеждой смотреть на слугу, который подносил каждому миску с лавандовой водой для омовения рук. Он хорошо поставленным голосом по всем правилам благословил наконец-то появившуюся еду. Кем бы он ни был, в нем не было ничего деревенского. Восторг, с которым ди Кэйбон набросился на кушанья, согрел бы сердце повара провинкары, ведь беднягу так долго мучил хилый аппетит старшего поколения. Фойкс без особого труда поспевал за служителем Бастарда.

– Вы из тех Кэйбонов, что приходятся родственниками нынешнему генералу ордена Дочери ди Джеррину? – вежливо поинтересовалась леди Хьюлтер.

– Я, кажется, прихожусь ему кем-то вроде четвероюродного или пятиюродного брата, леди, – ответил ди Кэйбон, проглотив очередной кусок. – Моим отцом был сьер Одлин ди Кэйбон.

Оба брата ди Гьюра с интересом посмотрели на служителя.

– О, – удивилась Иста. – Я видела его несколько лет назад при дворе Кардегосса.

«Наш толстый Кэйбон» – так шутливо называл его Иас. Он, как и многие из менее тучных воинов рея, храбро погиб в кровавом сражении при Далусе.

Помолчав, Иста добавила:

– А вы на него похожи.

Служитель, не скрывая радости, кивнул головой:

– И совсем об этом не сожалею.

Что-то подтолкнуло Исту на вопрос, который никто больше не осмелился бы задать:

– А леди ди Кэйбон вы сыном приходитесь?

Глаза служителя сверкнули поверх куска жаркого, насажанного на вилку:

– В общем-то, нет. Но отец все равно был мне рад и заплатил храму за опеку надо мной, когда я достиг школьного возраста. За что я самым искреннейшим образом ему благодарен. Призвание не вспыхнуло во мне, как молния, а выросло медленно, словно дерево.

Иста решила, что круглое лицо и белые одежды служителя делают ди Кэйбона старше, чем он есть на самом деле. Ему никак не больше тридцати, а может быть, гораздо меньше.

Впервые за долгое время разговор зашел не о старческих болезнях, болях, недомоганиях и способах их лечения, а о королевстве Шалион-Ибра в целом. Братья ди Гьюра могли многое поведать о недавней кампании марча ди Паллиара по возвращении под корону Шалиона горной крепости Готоргет, которой завладели враждебно настроенные северные рокнарские князья, а также о трехмесячном пребывании рея-консорта Бергона на поле битвы.

Ферда рассказывал:

– При последнем налете на крепость Фойксу досталось от рокнарского боевого молота, и он большую часть зимы провалялся в постели. Сначала никак не могли зажить ребра, которые превратились в кашу, а потом началось воспаление легких. А пока кости срастались, канцлер ди Кэсерил взял его себе писарем. А наш кузен ди Паллиар решил, что легкая поездка верхом поможет брату вернуться к утраченной форме.

Легкий румянец окрасил широкое лицо Фойкса, когда он смущенно склонил голову. Лисс посмотрела на него более пристально. Иста не могла точно сказать, представила его девушка с мечом в руках или все-таки с пером. Леди Хьюлтер не преминула высказать все, что думает по поводу того, что рейна Исель тоже отправилась на север, на поле битвы, чтобы быть поближе к мужу и волнующим событиям, и именно поэтому – а почему же еще? – в скором времени родила девочку.

– Не думаю, – сухо возразила Иста, – что если бы Исель осталась бездельничать в Кардегоссе, то на свет появился бы мальчик.

Леди Хьюлтер пробубнила что-то в ответ. Мать Исты тоже была очень недовольна, когда дочь родила Иасу Исель, тогда, много лет назад. Как будто бы Иста могла что-то с этим поделать. Как будто вторая беременность привела к лучшим результатам… Вдовствующая рейна нахмурилась под наплывом болезненных воспоминаний. Она подняла голову и перехватила проницательный взгляд ди Кэйбона.

Служитель направил беседу в более безобидное русло. Ди Феррей блеснул перед новыми слушателями парочкой старых историй, но за это Иста не стала его укорять. Ди Кэйбон поведал несколько не совсем пристойных баек, но все же они были более скромные, чем те, которые Иста слышала за столом рея. Девушка-курьер громко смеялась, но когда леди Хьюлтер одарила ее хмурым взглядом, стала прикрывать рот рукой.

– Прошу вас, не стесняйтесь, – попросила ее Иста. – В этом доме никто так не смеялся неделями. Месяцами.

«Годами».

А что если в паломничестве ее будут сопровождать не множество измотанных хранителей покоя, чьим старым костям дорога совсем не идет на пользу, а люди, которые смеются? Молодые, не отягощенные массой грехов и потерь? Те, кто готов прыгать от счастья? Люди, которые будут уважать ее как старшую, а не станут понукать ею, как провинившимся ребенком? «Как прикажете, рейна», а не «Леди Иста, вы же не можете…»