Семен Кирсанов

ПРО ПОПА И СОБАКУ

СКАЗАНИЕ ЧИТАТЕЛЮ В НАЗИДАНИЕ

(невысокий раек)

Сие сказанное мое гишпанское, игристое, как шампанское, не сиротское и не панское, и донкихотское, и санчо-панское. Начати же ся песне той не по замышлению Боянову, а по измышлению Кирсанова, того самого Семы, с кем все мы знакомы. Раз-два, взяли!

У Мадридских у ворот
Правят девки хоровод.
Кровь у девушек горит,
И орут на весь Мадрид
«Во саду ли, в огороде»
В Лопе-Вежьем переводе.
Входят в круг молодчики,
Хороводоводчики,
Толедские, гранадские,
Лихачи Кордовичи.
Гряньте им казацкую,
Скрипачи хаймовичи!

Вот на почин и есть зачин и для женщин, и для мужчин, и все чин чином, а теперь за зачином начинаю свой сказ грешный аз.

Во граде Мадриде груда народу всякого роду, всякой твари по паре, разные люди и в разном ладе, вредные дяди и бледные леди. И состоял там в поповском кадре поп-гололоб, по-ихнему падре, по имени Педро, умом немудрый, душою нещедрый, выдра выдрой, лахудра лахудрой. И был у него пес-такса, нос — вакса, по-гишпански Эль-Кано. Вставал он рано, пил из фонтана, а есть не ел, не потому что говел, а потому, что тот падре Педро, занудре-паскудре, был жадная гадина, неладная жадина, сам-то ел, а для Эль-Кано жалел.

Сидел падре в Мадриде. Глядел на корриду, ржал песню о Сиде, жрал олла-подриде, пил вино из бокала, сосал сладкое — сало, и все ему мало, проел сыр до дыр, испачкал поповский мундир.

Вот сыр так сыр,
Вот пир так пир.
У меня все есть,
А у таксы нема,
Я могу все есть
Выше максимума.

Ох и стало такое обидно, ох и стало Эль-Кано завидно, и, не помня себя от злости, цапанул он полкости и бежать. Произнес тут нечто падре про собачью мадре, что по-ихнему мать, схватил тут дубинку и убил псих псинку, и в яму закопал, и надпись надписал, что во граде Мадриде падре в тесноте и обиде от такс. Так-с! Ну и дела — как сажа бела!

А нас счастье не минь, а Педро аминь, а критика сгинь! Дзинь!

1964 г. (А. Финкель)

Новелла Матвеева

Какой смешной случай,
Какой сюжет старый!
Попу был друг лучший
Любимец пес Карый.
Но поп — гроза в рясе.
На пса огонь молний.
А дело все в мясе
Из кладовой полной.
Свиные в ней туши
Грузней земной суши.
Тугих колбас кольца
Круглы, как диск солнца.
И съел-то пес малость —
Всего один ломтик,
Но поп, придя в ярость,
Сломал о пса зонтик.
Кричал, глаза пуча:
«Издохни, вор гнусный!»
Какой смешной случай,
Какой финал грустный!
1964 г. (Э. Паперная)

Булат Окуджава

Стояла во дворе хибарка,
В хибарке поп Харламов жил,
А у попа была овчарка,
И он ее, как водится, любил.
Она была красавица собака.
И он ее, товарищи, любил.
А на столе лежал кусок грудинки,
И лампочка светила над куском.
Овчарка проглотила слюнки,
И в комнате запахло воровством.
Собака съела мясо без заминки,
А мясо, между прочим-то, с душком...
Овчарке воздержаться бы, ребята,
Да, что ли, не хватило бедной сил...
А поп со зла покрыл собаку матом
И тем ее, товарищи, убил!
А ведь она ни в чем не виновата:
Ведь он ее, скупяга, не кормил.
1965 г. (Э. Паперная)

II

КОЗЛЫ

* * *
Жил-был у бабушки серенький козлик.
Вот как, вот как, серенький козлик.
* * *
Бабушка козлика очень любила.
Вот как, вот как, очень любила.
* * *
Вздумалось козлику в лес погуляти.
Вот как, вот как, в лес погуляти.
* * *
Напали на козлика серые волки.
Вот как, вот как, серые волки.
* * *
Оставили бабушке рожки да ножки.
Вот как, вот как, рожки да ножки.

СТАРОФРАНЦУЗСКАЯ БАЛЛАДА

* * *
Старушка раз в лесу жила,
э лон алле, э лон алле,
старушка раз в лесу жила,
и козочка у ней была.
* * *
Однажды в лес ушла коза,
э лон алле, э лон алле,
однажды в лес ушла коза,
куда глядят ее глаза.
* * *
В лесу ее встречает волк,
э лон алле, э лон алле,
в лесу ее встречает волк
и козочку зубами щелк.
* * *
Ах, не придет она назад,
э лон алле, э лон алле,
ах, не придет она назад,
лишь рожки с ножками лежат
1281 г. (А. Финкель)