— Да, оно бы не плохо вздремнуть, — Борис Владимирович растирал ладонями виски и глаза.

— Поспите, — осторожно предложил Яшка.

— Что же, — оживился старпом. — Становись на руль и держи прямо на тот камень; видишь, серый с коричневыми пятнами, на собачью морду похож?

— Есть держать на собачью морду!

Яшка дрожащими руками взялся за руль. Вот это дожил! Сам управляет катером!

Борис Владимирович улегся на кормовую банку и, изредка приоткрывая глаза, следил за Яшкой.

Катер, переваливаясь через волны, шел прямо на остров. Вдоль берега тянулась белая полоса: это галька там — круглые белые камешки, обточенные морем. Их занятно по воде пускать блинчиками.

Мальчик хорошо держал катер на курсе. Отец при жизни много раз ставил Яшку на руль и нередко хвалил за уменье. Правда, тот катер был не такой быстроходный, а этот — во как ныряет с волны на волну. И от камня нельзя отрывать глаз.

Берег приближался. Яшка забеспокоился: «Как же подходить к такому крутому берегу? Груз ведь возили не сюда, а совсем в другое место. Разбудить старшего помощника, что ли? А он скажет: «Эх ты, шляпа!»

Но Борис Владимирович поднялся сам.

— Молодец, Яков Иванович, хорошо держал!

Штурман резко положил руль влево. Катер, раскачиваясь с борта на борт, пошел поперек волны, прямо к месту выгрузки.

На берегу собрались зимовщики, шумно приветствуя гостей. Старпом сразу объяснил бородатому начальнику зимовки, зачем прибыли люди. Тот запротестовал:

— Сами управимся. Отдохнуть вам надо, — ну-ка, двое суток так поработать: без сна, без отдыха. Ей-ей, управимся. Гляньте, что за молодцы у меня. Одна Тамара Николаевна чего стоит!

Яшка стоял рядом со старпомом и тайком разглядывал Тамару. Она была в синем комбинезоне и в больших резиновых сапогах. От работы Тамара раскраснелась, и глаза ее блестели.

Весь берег вокруг был завален грузом: досками, бревнами, мешками, бочками. Какого только не было здесь добра!

— А далеко ли таскать? — спросил Яшка у старпома.

Но Борис Владимирович отмахнулся от него и, взяв под руку начальника зимовки, зашагал вдоль штабелей груза.

Тамара подошла к Яшке. У него не хватило смелости, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. Он уставился в землю. Тогда девушка присела перед ним на корточки и снизу заглянула в его лицо.

— Ты в самом деле рассердился на меня? Перестань! Я уже всё поправила. К счастью, разорвался один только пакетик, а остальные целы, так что семена не перепутались.

Яшка ухмыльнулся:

— Не семена, а семечки.

— Всё не веришь? Хорошо, вот будет перерыв, посмотришь сам, какие у нас растут овощи: редис, укроп, лук, шпинат, огурцы, вот увидишь!

В это время подошли Борис Владимирович и начальник зимовки. Все собрались вокруг них, и получилось как-то само собой: собрание не собрание, но вроде. Начальник зимовки поднялся на ящик и стал рассказывать, как они жили и работали здесь, на острове Заветном. Этакая даль от «Большой земли», верно. А с другой стороны, если разобраться, то зимовщики будто бы совсем никуда и не уехали. Новости они каждый день по радио принимали, письма из дому — тоже, но, главное, работали не то чтобы сами по себе, где-то за тридевять земель, а вместе со всеми советскими людьми. Строили новую электростанцию, дом, изучали погоду.

— Короче говоря, — заявил начальник зимовки, — еще не известно, где «Большая земля», а где «Малая», кто живет в центре общественных событий, а кто на окраине, в стороне от них. В начале года, когда самолеты снимали с ледоколов людей, вся страна волновалась, беспокоилась, — только бы благополучно! А мы даже волноваться не успевали. Мы попали, что называется, в самую гущу событий. Снабжали сводками погоды, обеспечивали связь. А недавно, когда Коккинаки летел на самолете «Москва» на Дальний Восток, — вот были денечки!..

Начальник очень благодарил всю команду «Большевика» за такую заботу и помощь зимовщикам.

Потом всех распределили по работам Яшке и Тамаре велели таскать тонкие доски. Он чуть не заспорил, — почему его назначили с девчонкой, но смолчал. Хотелось взглянуть на диковинный огород, про который говорила Тамара. Неужели росли здесь огурцы? Ерунда! Не могут! Тут зима чуть ли не круглый год.

Работали долго, а когда, наконец, объявили перерыв, Тамара предложила посмотреть их огород.

Теплица находилась за домом: длинная постройка, сплошь застекленная сверху.

Тамара открыла дверь и пропустила Яшку вперед, но он не пошел дальше.

Теплица была полным-полна всякой зелени. От двери к дальней стене в два ряда протянулись деревянные ящики. Над ними свисали большие колпаки с электрическими лампами, а из самих ящиков в разные стороны торчала ботва. Вот справа лохматые метелки укропа, там остроконечные стрелки лука, а вон огуречные плети навились на палки…

— Проходи, проходи, — подталкивала Тамара Яшку. — Я тебе что говорила? Вот, пожалуйста, редис, — она раздвинула густую зеленую листву и, пошарив в ней, выдернула яркокрасный с белым хвостиком клубень редиски. — Можешь попробовать, он нисколько не хуже того, который растет на «Большой земле». А вот укроп, вот лук цитаусский, сельдерей. — Девушка тащила Яшку вглубь теплицы и на ходу проводила рукой по шуршащей ботве. Но вдруг горько вздохнула. — С огурцами только у нас несчастье. Может, семена были негодные, может, мы обожгли их, когда подсвечивали электричеством. Мы посевы освещаем сверху лампами. — Тамара подала Яшке пучок редиса, улыбнулась. — Чисти и ешь, — цынги не будет. А то несколько лет назад зимовала тут партия, еды у них было всякой, а овощей никаких. И все заболели цынгой. С нами-то этого не случится! Погоди, мы еще не такое здесь разведем. Апельсины, бананы. Представляешь, заполярные апельсины?..

Тамара обвела рукой теплицу и замолчала. Видно, представилась ей сейчас будущая теплица с диковинными растениями.

Яшка на минутку закрыл глаза и увидел длинные ледяные торосы, только они недолго оставались ледяными. Вдруг их покрыла густая огородная земля.

— Это всё возможно, — мечтательно говорила Тамара, — конечно, не сразу. Пройдет много лет.

Яшка открыл глаза и улыбнулся Тамаре. Хорошо, что он подружился с ней. Понятно, она настоящая докторша, хотя и молодая.

— Вот они где, голуби, а мы-то ищем, — раздался громкий голос.

В дверь теплицы протискивались начальник зимовки, Борис Владимирович, а за ними человек десять с «Большевика». Они подошли к Яшке и Тамаре Николаевне.

— А вот наш самый главный агроном, и не просто агроном — энтузиаст полярного огородничества. Так что прошу любить и жаловать.

Тамара Николаевна зарделась от смущения. На нее смотрело столько незнакомых глаз. Она заговорила тихо и нескладно:

— Это салат ромэн, это лук цитаусский, это редис…

— Простите, Тамара Николаевна, — перебил ее Борис Владимирович, — кажется, вас так величают? Мы редис от лука отличим. Вы расскажите: как вам удалось всю эту прелесть вырастить?

Тамара смутилась еще больше. Яшка видел ее смущение и решил ей помочь.

— Самое главное, — он, в точности как Тамара, обвел теплицу рукой, — это электрические лампы.

Борис Владимирович толкнул тихонько Яшку и, чуть подняв полу кителя, показал кончик ремня. Яшка обиделся и замолчал.

— Это всё правда, — сказала девушка, — без искусственного освещения здесь овощи не вырастут. Без света растения растут бледные, худосочные. Огурцы вот, один только завязался, — Тамара раздвинула огуречную листву и осторожно вытащила единственный огурец, — но и это уже большая удача. Мы дадим ему созреть и получим свои, полярные семена. Это будет новый сорт огурцов. Мы назовем его: «северное сияние».

Моряки разглядывали теплицу и радовались. Они-то отлично знали, что такое Арктика, поэтому все улыбались докторше, точно благодарили ее за то, что она, такая маленькая и хрупкая, отважилась приехать сюда, делать такое нужное и трудное дело.