—Дежурный с этой минуты отстранен. Становится на пост. Все остальные оштрафованы… Вопросы есть?

Витька подошел, как побитый пес:

—Я додежурю. Все будет в порядке. Езжай…

Я готовил его себе в заместители взамен нынешнего. Витька был смел, дерзок. Но он поостыл, и ему требовался урок.

—Тут становится с т р е м н о… — предупредил я.

Наши личные отношения не могли пострадать оттого, что произошло.

—Я чувствую.

—Чтоб не получилось, как в Хабаровске.

При нападении на банк там были жертвы среди охранников.

—Не беспокойся.

Я еще проверил выдачу оружия, постовую ведомость. Все было в порядке. Я обнадежил:

—Через месяц вернемся к этому вопросу…

Он воспрянул духом. С меня тоже словно спала тяжесть. Он прошел Чечню, прежде чем получить майора. Я, строго взыскивавший нынешний его начальник, так и остался капитаном. У каждого — свое. Ничего необыкновенного в этом не было. Тренер чемпиона Союза по прыжкам в высоту, с которым вскоре мне пришлось встретиться в Иерусалиме, от силы мог взять 155 сантиметров.

Я поднялся к себе. Ни спать, ни заниматься бумагами не хотелось. Можно было достать с полки любимую «Прощай, полицейский» Рафа Балле (не путать с Пьером Вале). Меня окликнули по рации:

—Спишь?

Это был один из разведчиков, уехавших за «БМВ».

— Все в порядке. Как там?

— Ребята устанавливают мозгляка в очках. Тут интересно. Может, подъедешь? Осипенко, дом… Мы встретим. Ты, с п о н т а, газетчик!

Седьмое управление бывшего КГБ СССР, занимавшееся наружным наблюдением — следовало отдать ему должное, — вдумчиво подбирало кадры. Разведчик и разведчица, перекочевавшие в охранно-сыскную структуру «Лайнса», сидели в конторке у лифтерши. Веснушчатые, пышущие здоровьем. Наиболее трудная часть задания была выполнена, каждого дома ждала семья. Лифтерша попалась словоохотливая. Жила одна: все дни не с кем перекинуться словом. Весело врали:

—Ночная работа. Организация оперативных материалов для утренних газет… Сами из провинции… Нет, детей пока нет! К чему?!

То, что они проделывали, называлось «установкой». Ею занимались «установщики». Профессионалы владели обеими смежными профессиями: «разведкой» и «установкой».

—Сейчас для нас главное — зацепиться в газете, снять комнату. Недорого, но чтобы в центре…

Лифтерше они понравились.

—В этом доме ты и не рассчитывай!

Девушка угостила ее шоколадкой. Старуха поставила чай.

—Народ тут непростой. Довоенного засола. С няньками еще выросли…

Молодежь получала квартиры, уезжала. Старики оставались. Заслуженные, забытые, на неверных ногах.

— Значит, можно дать материал! Написать!

— О них уж писали!

Лифтершу немного придерживали. Ждали меня. С моим приходом мысленно прошлись по этажам.

— На четвертом адвокат живет. Знаменитость! Вот он только перед вами сейчас подъехал. С охраной…

— Женатый?

— А зачем? К нему любая придет. Только мигни… Жаль вы не видели, какая с ним… Похлеще Аллы Пугачевой!

Мы принялись за лифтершу тройной тягой.

— Наверное, богатый!

— А то! Он недавно тут. В четырехкомнатной. Метров, считай, сто полезной площади…

— Тут жилплощадь дорогая…

— Сталинская еще постройка. Я думаю, тысяч двести отдал. Зелеными. Да еще ремонт!

— Не боится?

— Кто сейчас не боится! Там все на замках. Перекрыто. Стальные двери, телевизионный глаз на лестнице. А охрана на что?! Телохранители…

— Много?

— Я больше все одного вижу. Кавказец. Жует. Никого не замечает. Не здоровкается…

Речь шла о секьюрити, заказывавшем в «Бизнес-клубе» бугламу с ткемали…

— Вообще-то охранников тут несколько!

— Кто же этот адвокат? Не Макаров?!

— Фамилия их мудреная. Тамм, Рамм… Я его больше все «Николай Лексеич»…

Я теперь не сомневался:

«Доктор Ламм», частная адвокатская контора, обеспечившая покупку «Алькада»…»

Получалось, что в «Бизнес-клубе» сегодня были лишь те, кто прямо или косвенно связан с фирмой «Алькад».

И еще телохранители…

Офис израильской фирмы «Ото Кент», где Арлекино получил в прокат «Ауди-100», находился на окраине Холона, живописного городка-спутника в двадцати минутах езды от Большого Тель-Авива.

Я смотрел в окно автобуса. Одна сторона улицы Халохамим была пуста — тут высился большой спортивный комплекс. Огромная реклама на остановке — джинсы, с характерным кольцом-ободком, проступающим сквозь ткань заднего кармана, — рекламировала презервативы:

«Кондом в кармане — и ты всегда в порядке!»

Пятиэтажное здание напротив было торговым центром близлежащего микрорайона, но и тут на тротуаре почти не было видно прохожих. Первые этажи торгового центра занимали продуктовые лавки, магазины. Один из офисов был связан с продажей и ремонтом компьютеров. Сбоку я увидел объявление: «Лизинг. Продажа подержанных автомобилей с гарантией. Разнообразные программы с отделениями в семи городах…»

Чуть поодаль стоял экскурсионный автобус. Я сверил номер. «Он! 75-215-00…»

Я видел его в памятный вечер в районе Цомет Пат. Круг замкнулся.

Прокатная фирма занимала небольшое темноватое помещение на первом этаже и еще бельэтаж. С улицы я попал в темноватый коридор и комнату, где принимались заказы. Когда я вошел, в ней находился служащий с компьютером и трое посетителей. Все четверо стояли.

—Номи? — спросил я.

Служащий кивком отослал куда-то в глубь офиса. В коридоре позади было выгорожено небольшое застекленное помещение для дежурного диспетчера с окном для разговора с клиентами. Я понял: тут оформлялся прокат туристических автобусов. Перед диспетчером висели какие-то графики, расписания…

Он разговаривал с водителями прокатных машин.

Узкой лестницей я поднялся на первый этаж. Обе каморки у лестницы были пусты. В третьей был туалет. Из него показалась тоненькая симпатичная эфиопка в длинной юбке, подметавшей отнюдь не чистый пол.

—Номи?

Она улыбнулась, не испытывая ни малейшего смущения. Тут даже в разговоре с начальством или малознакомыми людьми собеседник мог прервать себя, вспомнив, что ему необходимо «сделать пи-пи».

—«Ауди-100»? — спросила она дружески. — Пойдем.

В иврите нет «вы».

Мимоходом я заметил объявление о записи на трехмесячные курсы охранников. Ниже было указано имя офицера безопасности — Захария. По-видимому, он руководил курсом. То же имя значилось на двери рядом с диспетчерской.

Это был один и тот же человек.

— Можно по-русски?

Я угадал.

Захария — округлый, подозрительно белокожий, чтобы быть израильтянином, держал в пухлой ручке сигарету, невозмутимо курил. Он смахивал на Александра Калягина, недавно побывавшего тут на гастролях.

Я знал этот тип людей.

С ними можно было вести дела.

Одной из их проблем было бритье: они быстро, почти сразу зарастали, так что приходилось бриться по нескольку раз на день.

Он внимательно взглянул на меня. Кивнул.

Что-то мне подсказало, что Арлекино и Захария знакомы. Арлекино обратился к нему не случайно. Если я хотел преуспеть, мне следовало заручиться доверием этого человека. Во всяком случае, опасаться главы фирмы проката автомобилей в Холоне мне не следовало. Я не был целью Арлекино в Израиле.

—У вас найдется несколько минут? Мне кажется, мы можем быть полезны друг другу…

Полная ладошка сделала знак продолжать.

— Речь идет о Николае Евгеньевиче Холомине. Вы его знаете. Он брал у вас в прокат «ауди» и автобус…

— Ваша фамилия? — невозмутимо спросил Захария.

Я достал теудат зеут. Захария сверился с фотографией. Я вспомнил, что он еще и офицер, ведающий вопросами безопасности.

«Контрразведчик… Может, в прошлом сотрудник по борьбе с террором…»

Здесь — распространенная специализация. Случалось, тут использовали профессиональных разведчиков из бывшего СССР, бывших сотрудников Первого Главного и Главного разведывательного управлений — пэтэушников и гэрэушников.