– Изволите знать? – поддакнул второй.

– Не имел чести познакомиться, – в тон ответил Пепел, подходя к машине.

В салоне пахло бренди и одеколоном с претензией на дороговизну и понтовость. Один из парней, совершенно беспочвенно заболевший звездный болезнью, взял покровительственный тон и всю дорогу заботливо утешал Пепла:

– Ну-ну, глаза мы тебе завязывать не будем… Не кури, это вредно для здоровья, – пока водила, видимо, главный среди этого шестерья, не цыкнул:

– Заткнись, – коротко и доступно.

Пепел ехал в чужой тачке и безрезультатно пытался разложить ситуацию по полочкам. Делать ноги даже рыпаться не стоит. Вопрос не в том, что быки размажут по салону и не поморщатся. Так – ничего особенного, слабаки, пусть стволы у них, небось, не слабые. Зато и ежу понятно, что организовал важный звонок майору именно господин Савинков, именно ради этой встречи, через свои контакты, может, по депутатской линии, а может, в прокурорских массах. А значит, этот широко известный в узких кругах персонаж заинтересован, чтобы Пепел пока погулял на воле. И сейчас Пеплу выставит гамбургский счет за услугу.

Хата, в которой Пепел оказался через двадцать минут, по всем статьям должна была давить размахом. Оценить ее габариты из холла, куда его уже без церемоний втолкнули, не представлялось возможным. Но, похоже, это была одна из тех квартир, которую завистливый обыватель попытался высмеять в анекдоте про угол, где ненавязчиво стоит аквариум с плещущимся ручным бегемотом. Бегемота, правда, не продемонстрировали. Зато в мягком кресле полусидел-полулежал мужик лет сорока в безупречном костюме от Баршай и шлепанцах на босу ногу.

Холеная морда, масляные глазки. Когда-то вор в законе, а теперь – большой авторитет по кличке Эсер собственной персоной.

– Что ж ты, Сереженька, детишками-то промышлять стал, а? Нехорошо это, нефтяник. Некрасиво. Вот мне Валера Лунгин позвонил – жалуется, что ты его пацанчика уволок, и деньжат с честной семьи снять собираешься. Всегда ты, Сереженька, плавал мелко, больших дел не тянул, не смотря на почет у Шрама. А сейчас – что, и вовсе спекся?

Эсер вальяжно кивнул, один из бритоголовых ловко ткнул Пепла в грудину. Потом, уже лежащему, добавил с наса по ребрам. Дыхание перехватило, перед глазами поплыли круги – прекрасная работа, очень может быть, Сергей ошибался в машине, считая, что легко справился бы с зазывалами в гости. А откуда-то издалека продолжал доноситься голос Эсера:

– Это – аванс. Пойми, мы шутить не собираемся. Верни мальца Лунгину – будешь жив… Да! И извиниться не забудь. Мы – люди интеллигентные, можем при случае порассуждать о влиянии гамма-лучей на лунные маргаритки, а можем и голову оторвать по самый брюшной пресс. – Эсер наклонился к Пеплу, – Где Павлик?

– Не знаю.

На этот раз бритая сволочь саданула ногой в пах.

– А кто же знает-то, Сереженька? Ты ж его, как Лесной Царь, уволок неведомо куда. А папа с мамой по нему скучают. Нехорошо, Сереженька, поступаешь. Грех это – маленьких обижать.

Пепел соскреб себя с ковра, и как только бритый приблизился с конкретным намерением, Сергей с левой вправил палачику шнобель в обратную сторону…

Через четверть часа крепко избитый (правда в лицо не били – значит, отпустят) Пепел знал точно: нет никакой ошибочки и случайности. Его подставили. Причем – капитально. Кто-то, прикрывшись Пеплом, которого и в городе-то в тот момент не было, похищает детей. И – неизвестно, на кой шиш. Если Валерий Лунгин – человек состоятельный, способный отчислить за ребенка немалые бабки, то родители Инны, Лены и прочих несчастных – голь перекатная. Из тех, кому честный вор, сдуру вскрывши нищую хату, еще и денег на пропитание оставит. И еще врубался Пепел, что его не пристрелят. Во всяком случае, не сейчас… Можно, конечно, опять понтонуться, выкинув что-нибудь лихое, хоть на ковер плюнуть. Все равно не грохнут, и даже инвалидом не сделают. Но он-то – не малолетка шутихи пускать.

– Девочек твоих пусть милиция ищет, – Эсер принципиально по фене ботал только с подельниками, или на зоне, даже назвать опера ментом или мусором брезговал, такая пошла у авторитетов мода. – А мальчонку верни, сроку – три дня. Очень уж его папа волнуется. А мне сейчас папа этот очень и очень нужен, так что…

– Слушайте, Владимир Борисович. Я – ничего не знаю. Но могу попытаться узнать…

– Уж ты, Сереженька, уважь честную компанию – узнай. Срать я хотел бы на все твои проделки. Верни Пашу, и дело в шляпе. А не вернешь – пеняй на себя. Добавьте ему, чтоб усвоил, – приказал Эсер в никуда, в его руках возникла хромированная фляжка, взмыла к губам. Эсер выдохнул запахом «Мартеля».

Опять чей-то кулак ткнулся под ребра, уже без былого задора – умаялись гоблины. Или, бздят переборщить? Эсеру нужен Лунгин, у которого пропал ребенок. И этот ребенок якобы находится где-то у Пепла. Пепел стоял молча и пропускал мимо ушей угрозы Эсера. Он выкарабкается, а потом доберется до всех этих гадов. Не так уж силен Эсер, чтобы до него нельзя было дотянуться. Но это – потом, когда Сергей Ожогов найдет канувшего Павлика и разберется с той сволочью, которая ворует маленьких детишек под его именем.

Умирать эта гнида будет долго. Заплатит за все: и за то, что Пепел увяз в дерьме по его милости, и за безвинных детей.

– А вот если щенка замочат – я тебя, огарок, самолично грохну, – разозлился Эсер, – Ты знаешь – я за базар отвечаю. Ни на нарах не отсидишься, ни за кордон не отвалишь, здесь тебе не Колумбия [2]. Канай отсюда. – Не выдержал под занавес модный стиль Эсер. – И чтобы без фокусов!

Если бы Сергей впал в немилость к Фрейду и созрел похищать детей, где бы он охотился? На рынках, значит, там и следует искать концы. Правый глаз можно отдать, что ментовский список похищений – только верхушка айсберга, перечень «растворившихся» в никуда малолеток на три контейнера толще. Звездный, Апрашка, Сенька, Ситный, Троицкий, Васька, Пионерка…

Нынче Пепел был прописан на углу улиц Фрунзе и Ленсовета, но ночевать дома бы его и внезапный снежный буран не заставил. Также следовало на время забыть о скучающей перед ментурой машинке «Пежо». Самое вредное сейчас – это хвост хоть со стороны серых, хоть со стороны быков, а от хаты или от машины Пепел становился прослеживаем, как Штирлиц в буденовке на Вильгельм-штрассе.

Рынок «Звездный» встретил обязательной попсовой Музычкой из зазывно распахнутых дверей, запахом шавермы, толкотней искателей халявы и китайской дешевизны. Но здесь в упор не просматривалось ни одного неприкаянного представителя подрастающего поколения, только явившиеся с мамашами, выпрашивающие себе футболки с очередным «Королем и шутом». Пепел подошел к тетке, торговавшей с лотка кепками.

– Ну, молодой человек, не проходите! Хотите чепчик? Вон, с любыми картинками?

Пепел остановился, дружелюбно улыбнулся. Мимо прогремела толкаемая двумя абреками тележка, отгруженный на нее трикотаж возвышался небоскребом и опасно раскачивался. Внизу тюков выбившийся мохеровый шарф подметал асфальт лисьим хвостом.

– Можно, в принципе. – Сергей ткнул пальцем в первую попавшуюся. – Это что, «Ювентус»?

– Да! Ходовая, нарасхват берут, последняя осталась. Сто рублей вся цена.

– Возьму, пожалуй, – с сомнением проговорил Пепел, и, вздохнув, разоткровенничался, – еще в прошлый раз купить хотел, так местные пацаны обчистили карманы.

– О… – тетка изобразила глубокое сочувствие, охотно поддержав разговор, – это бывает!

– Не знаю, я приезжий.

Тележка с трикотажем столкнулась с тележкой, перегруженной школьными тетрадями. Под гортанные выкрики абреков товар пополз под ноги, вместо того, чтобы восстановить статус кво, абреки стали обниматься и счастливо хлопать друг дружку по плечам. Наверное, встретились земляки.