Это был цветной снимок Робин. Девочка выходила из дома. Темно-синие брюки… Именно эти брюки были на ней во вторник, когда ее испугала машина.

У Кэрри задрожали губы. Она пошатнулась, дыхание перехватило, будто ее ударили в живот. Кто это сделал? Кто сфотографировал Робин, направил на нее машину, а теперь прислал снимок? Мысли у нее путались.

По лестнице вприпрыжку сбежала Робин, и Кэрри быстро сунула фотографию в карман.

— Мам, Кэсси сказала, что сейчас по каналу «Дискавери» будет передача о том, что мы проходим по физике. Это ведь не развлечение, правда?

— Конечно, нет. Беги, включай телевизор. Не успела Кэрри добраться до кресла, как позвонил Джефф Дорсо с извинениями.

— Джефф, я только что открыла почту, — перебила его Кэрри и рассказала про снимок. — Робин была права. За ней следили. Боже, а если бы ее затащили в машину и увезли? Как тех детей, которые пропали в Нью-Йорке два года назад? Господи!

Голос ее срывался от страха и отчаяния.

— Кэрри, не показывай Робин фотографию и не подавай виду, как ты расстроена. Я буду у вас через полчаса.

Что-то в поведении Кейт Карпентер насторожило доктора Смита. Несколько раз за сегодняшний день он ловил ее недоумевающий взгляд.

Сидя вечером в библиотеке, в любимом кресле, доктор потягивал коктейль и размышлял, что могло случиться. Он не сомневался, что Кейт заметила, как у него дрогнула рука, когда он делал пластику носа, но это не объяснение. Ее тревожит нечто более важное.

Зря он вчера вечером поехал за Барбарой. Да еще эта пробка около ее дома… Правда, он отвернулся, но Барбара все равно могла узнать его.

Впрочем, в центре Манхэттена то и дело встречаешь кого-нибудь знакомого. Поэтому его присутствие там легко объяснить.

Но ему недостаточно случайных мимолетных взглядов. Он хочет видеть Барбару снова. По-настоящему. Хочет говорить с ней. Смотреть в глаза, теперь такие яркие, без тяжелых век, скрывавших прежде ее красоту. Увидеть, как она улыбается. Следующий осмотр только через два месяца. Столько ждать он не в силах. Ему необходимо увидеть ее раньше.

Понятно, что Барбара — это не Сьюзан. Никто никогда не сравнится с его дочерью. Но, как и Сьюзан, чем больше Барбара привыкала к своей красоте, тем сильнее менялся ее характер. Доктор вспомнил, как Сьюзан появилась у него в офисе — бледная, унылая, угрюмая. А через год после операции она преобразилась. И не только внешне.

Смит слабо улыбнулся, вспоминая манящее тело Сьюзан, легкие изящные движения, заставлявшие мужчин оборачиваться ей вслед. У нее появилась привычка во время разговора томно склонять голову набок. Изменился даже голос, стал низким, волнующим и постепенно приобрел интимный хрипловатый тембр. Она легко касалась пальцами руки мужчины, — ее собеседниками всегда были только мужчины, — и тот уже не мог противиться ее очарованию.

Когда доктор дал понять, что заметил все эти изменения, Сьюзан ответила:

— У меня были хорошие учительницы, мои сводные сестры. Но сказка перевернулась вверх тормашками. Они были красавицами, а я Золушкой-дурнушкой. Только вместо волшебницы-крестной меня преобразил ты.

Доктор Смит чувствовал себя Пигмалионом. Однако вскоре его чудесное творение обернулось ночным кошмаром. Уважение и любовь, которые питала к нему Сьюзан, увяли. Она больше не слушала его советов и начала переходить границы легкого флирта. Сколько раз он предупреждал, что она играет с огнем. Скип может убить ее, если выяснится, что она ему изменяет. Любой мужчина, который владеет столь желанной женщиной, способен на убийство, лишь бы не отдавать никому свое сокровище…

Доктор Смит вздрогнул и сердито посмотрел на пустой бокал.

Теперь ему не достигнуть того совершенства, как со Сьюзан. Скоро придется оставить практику, пока не случилась беда. Доктор знал, что у него начальная стадия болезни Паркинсона.

В любом случае, после Сьюзан, Барбара — его самое лучшее произведение. Он потянулся к телефону.

Голос должен звучать непринужденно, напомнил себе доктор, когда в трубке раздалось мелодичное:

— Слушаю.

— Барбара, дорогая, это доктор Смит.

Было слышно, как у нее перехватило дыхание, но она тут же взяла себя в руки:

— Здравствуйте, доктор, рада вас слышать.

— Я хотел попросить тебя об услуге. Я сейчас в Леннокс-Хилл, навещаю в больнице старого друга, он обречен. Мне ужасно тяжело и нужно с кем-то поговорить. Ты не согласишься поужинать со мной? Я могу заехать за тобой в половине восьмого.

— Даже не знаю…

— Пожалуйста, Барбара, — он попытался перейти на игривый тон. — Ты же говорила, что обязана мне своей новой жизнью. Пожертвуй мне из нее всего два часа.

— Да, конечно.

— Вот и чудесно. Значит, в половине восьмого?

— Хорошо, доктор.

Он положил трубку и нахмурился. Ему показалось или в голосе Барбары действительно прозвучала нотка покорности? Словно он вынудил ее согласиться.

Если так, то и в этом она теперь похожа на Сьюзан…

Джейсон Арнотт не мог избавиться от тревожного ощущения. Что-то было неладно. Он провел целый день в Нью-Йорке, сопровождая пятидесятидвухлетнюю Веру Шелби Тодд, которая снова отправилась на охоту за персидскими коврами.

Вера позвонила утром и тут же заявила, что ей нужна помощь Джейсона. Эта женщина не привыкла, чтобы ей возражали. Вере принадлежал один из красивейших особняков в Такседо-Парке. После смерти первого мужа она вышла замуж за Стюарта Тодда, но дом в Такседо-Парке решила сохранить. Теперь, вооружившись чековой книжкой Тодда, — похоже, бездонной, — Вера часто прибегала к помощи Джейсона, который мгновенно замечал редкие и ценные вещи, а также умел выгодно их купить.

Они познакомились на вечеринке, которую Шелби устраивали в Ньюпорте. Кузина Веры представила ей Джейсона, и та, узнав, что он живет неподалеку от Такседо-Парка, стала часто приглашать его в гости и сама охотно принимала его приглашения на вечеринки.

Джейсон забавлялся, когда Вера подробно рассказала ему о расследовании ограбления в Нью-порте, совершенного им же несколько лет назад.

— Моя кузина Джудит так расстроилась, — вздыхала Вера. — Правда, ей было непонятно, почему грабитель взял Пикассо и Гейнсборо, а Ван Эйка оставил. Она пригласила эксперта, и тот объяснил, что грабитель оказался весьма разборчивым, поскольку ее Ван Эйк — подделка. Джудит страшно разозлилась. Зато все, кому приходилось выслушивать ее самодовольные рассуждения о несравненных познаниях в живописи, теперь могли вдоволь посмеяться. Эта история даже стала семейной шуткой.

От бесконечной череды невероятно дорогих туркменских ковров у Джейсона уже рябило в глазах. На этот раз Вера не отыскала очередной «идеальный ковер», зато болтала без умолку, и ему очень хотелось оказаться подальше от нее.

Но когда Вера предложила поужинать в «Четырех сезонах», Джейсон возражать не стал. После еды он почувствовал себя гораздо лучше.

— Помните, пять лет назад ограбили дом моей кузины на Род-Айленд? — спросила Вера.

— Конечно, — поджал губы Джейсон. — Ужасное происшествие.

— Ну да. Представляете, вчера Джудит получила фотографию из ФБР. Недавно ограбили дом Гамильтонов в Бетесде, и скрытая камера поймала лицо грабителя. Не исключено, что этот же человек ограбил дом Джудит и десяток других. Так считает ФБР.

Джейсон напрягся. С Джудит Шелби он встречался несколько раз, а последние пять лет вообще не видел ее. Скорее всего, Джудит его не узнает. Пока.

— А снимок четкий? — небрежно поинтересовался он.

— Какой там, — Вера махнула рукой. — По словам Джудит, это профиль, снят при плохом освещении, на голове у грабителя маска, можно рассмотреть только нос и рот, да и то с трудом. Она выбросила снимок.

Джейсон подавил вздох облегчения. Хотя радоваться было нечему. Если фотография попала к Шелби, то, скорее всего, ее разослали и остальным, чьи дома он ограбил.

— Похоже, Джудит наконец оправилась после того случая с Ван Эйком, — продолжала Вера. — Вместе с фотографией пришло сообщение, что этот человек может быть опасен. Его разыскивают в связи с убийством матери конгрессмена Пилла. Он, видимо, случайно столкнулся с ней, когда забрался в дом. А Джудит как раз в тот день хотела вернуться домой пораньше, но, к счастью, где-то задержалась. Представляете, что могло случиться?